Червячок смотрел на неё и не верил своим глазам.
– Да, ты другая… и какая красивая!
Перед ним стояла изумительной красоты Бабочка. Только глаза всё те же, родные.
Она повела плечиком и слегка помахала крыльями.
– Ты видишь, у меня теперь есть крылья! И я смогу посмотреть мир. Я полечу далеко-далеко, к новым чудесным полянам, к новым лесам, к новым рекам…
«А как же я?» – хотел спросить Червячок, но промолчал и лишь грустно улыбнулся.
– Да, теперь у тебя будет другая жизнь, – только и смог сказать он.
– Прощай, Червячок! Может быть, мы когда-нибудь свидимся, ведь мы же друзья! – прокричала она с высоты.
– Прощай, моя Гусеничка… может быть… когда-нибудь…
Он свернулся колечком и ещё долго смотрел в небо. Потом вздохнул и закопался в землю. К чему ему все эти краски, ведь ОНА улетела. И только изредка он выбирался на поверхность, чтобы взрыхлить землю. Вдруг всё-таки вернётся…
Конец?
Марина перевернула страницу старого огромного фотоальбома, где между страниц лежал еще ворох фотографий. Она смотрела его уже тысячи раз, но всё равно находила что-то новенькое.
– Ой, Ларка, какая ты тут смешная, – Марина ткнула пальцем в групповой снимок первоклашек. – А бант-то какой огромный! Прямо розарий на голове.
– Это бабушка постаралась.
– А куда ты смотришь? Все – в объектив, а ты куда-то вверх.
– Боялась, что бантик улетит, – съязвила она, – вместе со скальпом.
– Да, бабушка твоя просто умелица. Привязать бант к таким коротеньким волосам.
Лариса с детства не любила длинные волосы и всю жизнь носила ультра короткие стрижки.
Марина ещё полистала альбом, и тут её взгляд упал на снимок молоденькой девушки в шикарном платье а-ля Людмила Гурченко в «Карнавальной ночи».
– Да, Ларис, платье у тебя было просто отпадное. Наверное, полшколы на тебя пялилось на выпускном.
Лариса фыркнула:
– Полшколы! Да ты что, Мариш? Вся школа! Все кавалеры были мои. Ох, и славно я тогда повеселилась, есть что вспомнить! – она притворно закатила глаза, прижала к груди кулачки и выдохнула: «Ах!»
– Твой талант уже тогда был виден невооружённым глазом, – Марина погладила снимок ладошкой. – А сейчас у тебя Женечка скоро выпускником будет. Здорово было бы так – рраз – и хоть на несколько часиков оказаться в юности, – мечтательно произнесла Марина.
– Ага, – согласилась Лариса, – хорошо бы вернуться в юность, главное – не впасть в детство.
Подруги сидели на старом продавленном диване, завернув ноги пледом, рассматривали старые альбомы и вспоминали своё детство и юность. Почти всю жизнь они были рядом, то ссорились, то мирились, то плакали, то смеялись, но, в конце концов, снова оказывались в одной «команде».
Они познакомились в школе. Однажды, третьеклассница Лариса шла по коридору и вдруг заметила, что какой-то мальчишка-забияка загнал в угол щуплого вида первоклашку и пытался вымазать её школьное платье мелом. Рукава платья уже были изрядно запачканы.
Малышка отчаянно сопротивлялась, но её сил явно не хватало, чтобы дать достойный отпор. И тогда Лариса, не долго думая, как коршун налетела на обидчика и со всего маху треснула его по спине портфелем. Мальчишка не ожидал и испуганно оглянулся. А увидев подмогу в лице внушительного вида девочки, быстренько отбежал на безопасное расстояние и уже оттуда стал что-то выкрикивать. Лариса сделала вид, что сейчас бросится за ним в погоню и он «растаял» за ближайшим углом.
Маленькая, худенькая девочка стояла с красным лицом, растрёпанными волосами и благодарно смотрела на свою спасительницу.
– Привет, я – Лариса, – заявила «защитница».
– А меня Марина зовут, – пропищала худышка.
– Давай помогу, – сказала Лариса и стала отряхивать платье новой знакомой.
С тех пор их всё время видели вместе. К Марине больше никто не рисковал задираться.
Вот так вот они и дружат почти всю свою сознательную жизнь.
Их можно было бы принять за сестер, если бы не разительные отличия во внешности.
Лариса была довольно высокой и «фигуристой», как она сама себя называла, женщиной. Круглолицая, русоволосая, с озорными ямочками на щеках. Ей можно было бы участвовать в рекламе молочных продуктов. Такой у неё был вкусный вид. Да и сама она отличалась завидным аппетитом.
Марина, напротив, была невысокой, худощавой и темноволосой, с «подвижным» лицом, очень смешлива. А когда смеялась, морщила нос и щурила глаза. Высокие скулы поднимались, и она становилась похожа на монголку. Видимо, кто-то оставил свой след в её генеалогическом древе.
Примечательными были большие черные глаза, оттенённые густыми игольчатыми ресницами. Из-за этих глаз её в детстве чуть не украли цыгане. Решили, что она из их «племени». Бабушка еле отбила внучку.
Это была старая дача Ларкиных родителей. Маленький домик с кирпичной печкой посередине дома, которая обогревала сразу несколько комнат. Лариса поначалу порывалась усовершенствовать дом, достроить его, но родители упёрлись: «Пока мы живы – пусть будет, как есть».
Позже, Лариса с мужем выкупили рядом участок и построили более комфортное жилище. А этот домик в основном использовали летом. В сырое и холодное время «девочки» периодически, вот как сейчас, запирались в нём, чтобы «протопить», как они называли. И эти два-три часа проводили в сладких воспоминаниях или просто болтали. Всегда найдётся, что обсудить. И никто не смел им мешать. Это был их «мирок» и их время.
– Да, время бежит, – Лара бросила взгляд за окно. На улице подмораживало. Снег ещё не выпал, но земля и растения имели заиндевевший вид. – Вот и зима скоро наступит. Кстати, а что там с той встречей? Ну, с одноклассниками? Давно хотела спросить.
– А встречи не было.
– Как? Совсем?
– Не совсем. Из одноклассников явилась только эта… фифа. Остальные, почему-то, не смогли.
Лариса подняла брови, но следующий вопрос задать сразу не решилась.
– И… что? – аккуратно спросила она.
– Да… – Марина сморщила нос. – В кафе ходили. Погода, помнишь, какая была?
– А что в кафе?
– А что в кафе? Хлопнули по рюмашке огненной воды и затянули на два голоса: «Шумел камыш…»
– Шутишь, значит?
– Предполагаю.
– Слушай, а может он вовсе не любовь искал?
– А что?
– Источник вдохновения?
– Вот здорово! А как же я?
– А ты – жена. Надёжный тыл.
– Но ведь хочется быть источником… – Марина скроила кислую мину.
– Нуу… это понятно. А что ещё рассказывал?
– Излияний я, конечно, не услышала, но по кое-каким обмолвкам, поняла, что она его не впечатлила. Он сказал, что этот поезд уже ушёл – догонять его бессмысленно.
