Ничего не поев, я и понятия не имела, как быстро вино найдет нужную дырочку. Я выскользнула из-за стола и вслед за блондинкой вошла в дверь у самой дальней стенки, надеясь, что попаду в туалет. Я надеялась, она не станет подозревать меня в злонамеренности, ведь я была еще не настолько пьяна. Хотя, может быть, сцена «девочка с девочкой» привлечет внимание Алекса. Ого… Иногда я думаю: а не слишком ли много времени провожу с Дженни? Когда я толчком открыла дверь, блондинка мыла руки над раковиной.
— Ой, простите, — сказала я, налетев на нее. Оказавшись с ней лицом к лицу, я поняла, что вблизи она выглядит абсолютно потрясающе. Личико в форме сердца смотрелось естественно, и не было заметно ни следа макияжа за исключением подводки для глаз; ее платиновые волосы даже не были окрашены. Я поняла, что завидовать бесполезно, и не стала тратить силы. — Я просто искала «одно место».
— Pardon?[23]
Ну да — я же во Франции. Совсем забыла.
— Э-э, ля туалет? — спросила я, указывая на то, что совершенно очевидно представляло собой именно туалет.
— Oui. — Она смотрела на меня без того благоговения, которое демонстрировала я. Она смотрела на меня так, словно я умственно отсталая. Наверное, справедливо.
Я захихикала и издала глупый хрюкающий звук а-ля «я у мамы дурочка», развела руками и, зайдя в кабинку, закрыла за собой дверь. Да, значит, я не могу добиться понимания, даже когда захожу в туалет, но это же не проблема, правильно? Алекс неплохо лопотал по-французски, а когда его не будет рядом, мне поможет моя ассистентка из французского «Белль». Конечно же, она будет просто в восторге от того, что ей придется постоянно переводить для меня. Безусловно, супермодная молодая сногсшибательная французская понтовая герла придет в полный восторг. Держи карман шире.
Когда я вышла из туалета, красавица исчезла. Я нехотя бросила взгляд в зеркало, стараясь не сравнивать нас и не подмечать различия. Мой светло-каштановый боб похорошел после стрижки на прошлой неделе, но без утюжков для волос, хотя бы плохонького кондиционера или хотя бы молочной сыворотки волосы торчали во все стороны, как птичье гнездо. Прилизанные у корней, пушистые на кончиках. После полета моя кожа стала сухой и приобрела сероватый оттенок, но почему-то нос и подбородок блестели так, что на лбу я видела отражение своего отражения. Разве кожа может быть сухой и жирной одновременно? Соображая, как исправить ситуацию, я оттянула футболку вниз так, что почти показался мой лифчик. Надо признаться, я оказалась не в лучшей ситуации, но приходится держать оборону всеми доступными средствами, а пока я не доберусь до какой-нибудь аптеки и не накуплю косметики, мой тридцать четвертый размер С должен прийти на помощь.
Хотя этого и недостаточно.
Я побрела назад и, пытаясь по дороге избавиться от всяких сорных мыслей, которые лезли в голову, одновременно старалась отыскать наш столик, но никак не могла его увидеть. Что и неудивительно, потому что заселенный очень американскими мальчиками малюсенький островок бара окружили четыре очень французские девочки. А в частности, красивая блондинка из туалета, которая старалась компенсировать нехватку стульев и расположилась на полу, усевшись на колени. У ног Алекса. Я остановилась у стойки распорядителя и решила немного понаблюдать. Она взяла его руку в свою и, свесив голову набок, улыбнулась. Алекс улыбаться не стал. Он убрал свою руку, достал телефон из кармана джинсов, поднялся и вышел в дверь. И прошелся по улице. Девушка засмеялась, рассмешила компанию какой-то своей шуткой и порхнула на место Алекса. Я посмотрела вниз и сделала глубокий вдох. Что все это значит? Это ее я видела, когда вошла? И почему это рядом с телефоном прикреплена бумажка с номером и надписью «Токсикологический центр»? Этой вот, например, понадобится номер «Скорой», если она еще раз хотя бы пальцем тронет моего парня. Впрочем, вряд ли ей удастся, ведь он скрылся из виду.
Я настороженно подошла к столу и, неловко чувствуя себя, встала рядом с Грэмом в надежде на то, что он или Крейг узнают меня. Но они с Крейгом хохотали с француженками, полностью поглощенные общением. Здесь что, все говорят по-французски, кроме меня? Блондинка, сидевшая на месте Алекса, посмотрела на меня, затем взяла его бокал и стала пить. Я остолбенела.
— Marie, — сказала она брюнетке слева. Которая, к счастью, хотя бы делала макияж. Но все равно оставалась очень миловидной. — C’est la fille qui etait dans les toilettes[24].
Так. Со своим ужасным французским школьного уровня, способная сказать только «je voudrais un croque monsieur, s’il vous plait[25]», я поняла, что fille — это «девушка», a toilettes — «туалет» (ей не удалось обмануть мою бдительность). Говорила она обо мне.
Остальные три девушки перестали пить и повернулись, чтобы посмотреть на меня. Я почувствовала себя, как будто мне снова девять лет и я захожу к шестиклассникам, чтобы попросить их сделать магнитофон потише, потому что мы не слышим записей в музыкальном классе.
— Черт, Энджи, у меня вылетело из головы, что ты здесь, — сказал Крейг, когда до него дошло, что все молчат. — Это Мари, Лиза, Жаклин и Солен.
Блондинка вскинула одну бровь и оглядела меня с ног до головы.
— Энджел? — осведомилась она у Крейга.
Он кивнул.
— Солен, — сказала она, улыбаясь и протягивая мне руку, но не желая вставать и вообще катиться к чертям с места моего парня. — Мы играем на фестивале. Пожалуйста, это твое вино?
Я очень, очень хотела бы ненавидеть ее, но ее улыбка казалась искренней, а глубокий голос с акцентом вызывал желание свернуться калачиком у нее на коленях. Я неловко взяла свой бокал, продолжая стоять рядом с Грэмом и стараясь выглядеть естественно, но на самом деле отчаянно желая, чтобы он оторвал зад со своего стула и уступил его мне. Чертов джентльмен.
— Так ты играешь в группе? — спросила я.
— Oui[26], — сказала она. — Да, мы называемся «Стерео». Мы играть со «Стиле» часто раньше. — Остальные девушки продолжили смеяться, брюнетка пнула Крейга под столом. Да, то, что они играли вместе раньше, было видно невооруженным глазом.
— Понятно. — Я кивнула, не зная, что еще сказать.
— Ты не в группе, — сказала Солен. Я не поняла, вопрос это был или утверждение. — Ты писатель?
— Да, — сказала я, обрадовавшись, что она знает, кто я такая. — Журналистка.
— Ты пишешь об их группе? — Она снова улыбнулась. — О фестивале?
Хм. Она решила, что я музыкальный обозреватель. Интересно, это хорошо или нет?
— Энджел здесь с Алексом, — сказал Грэм. — Она с нами.
— Так ты не писатель? — Солен запуталась. — Ты работаешь в их группе?
