Еще Синди попросила скопировать глаза его жены, и ему это в некоторой степени удалось. С цветом глаз дело обстояло сложнее, но с помощью десятка контактных линз различных оттенков серого, синего и изумрудно-зеленого она решила и эту задачу.
Она вставила серые линзы, и природный тускло-карий цвет ее глаз исчез. В серых линзах она выглядит более интеллигентной, решила Синди, в зеленых — более сексуальной, а в синих — более молодой.
Следующие полчаса она провела за макияжем. Подчеркнула новую линию скул основой трех оттенков и румянами двух цветов, тени четырех различных цветов сделали глаза более выразительными. Четыре слоя туши удлинили и сделали густыми ресницы. Накладными ресницами она никогда не пользовалась — слишком неестественно. Еще пятнадцать минут она потратила на свои иссиня-черные волосы, уложив их так, чтобы они мягко обрамляли лицо.
Когда Синди закончила, из зеркала на нее смотрела уже не та женщина, которую она знала большую часть своей взрослой жизни. Клотильды Дисновски, несчастной уродины из маленького городка в штате Небраска, больше не существовало на свете. Вместо нее появилась Синди Даунинг — подающая надежды редактор и компьютерный ас из журнала «Техас изнутри». И всем этим она обязана Ари.
Это началось с него. Это должно закончиться им.
Должно.
Она безумно влюбилась в Ари, когда Пич Морган-Стрэнд собрала их всех три года назад в кабинете и представила его как нового главного редактора журнала. Конечно же, он не обратил на нее внимания. Кто тогда обращал на нее внимание?
О, он был вежлив — Ари всегда вежлив. После первого знакомства он никогда не путал ее имя, как, впрочем, и все другие имена. Синди умирала от любви к нему, а он был вежлив — и только.
Синди его не винила. В нее никто никогда не смог бы влюбиться. Те несколько свиданий, закончившихся сексом, проходили в темной комнате, и ее партнеры никогда потом не звонили и не просили о новой встрече.
Она мирилась с этим до тех пор, пока не встретила Ари. После того как Ари начал работать в «Техасе», внутренний голос сказал ей, что она может все изменить, стать такой женщиной, которую он заметит — и захочет.
Она взяла отпуск и провела его, исправляя форму носа. Чтобы расплатиться за операцию, ей пришлось продать свою новую машину и купить старую развалюху. Синди боялась, что кто-нибудь догадается об операции, но все с готовностью поверили ее рассказу, будто чуть заметные царапины и синяки на лице — это последствие дорожной аварии.
Потом было еще три операции. Каждый раз она возвращалась на работу все более красивой и выслушивала одни и те же глупые вопросы. Она изменила прическу? У нее новая косметика? Отдыхала на курорте?
После операции на груди девушки в офисе поинтересовались, не носит ли она какую-нибудь особую модель лифчика. Глупые сучки. Синди представила, как впивается ногтями в их тупые физиономии. Она презирала их всех.
Всех, кроме Ари.
Синди не спеша оделась, наслаждаясь прикосновением к коже шелка и кружева. После долгих лет жесткой экономии, чтобы оплатить медицинские счета, она с огромным удовольствием тратила деньги на покупку красивых дорогих вещей.
Пока она одевалась, многочисленные зеркала позволяли ей видеть себя со всех сторон. Она примерила несколько поз, воображая себя высокооплачиваемой моделью, демонстрирующей нижнее белье. Когда-нибудь Ари увидит ее в таком одеянии. А точнее, сегодня. Уже совсем скоро.
Синди взглянула на часы и поспешно достала костюм, купленный в магазине подержанного платья на Ривер-Оукс. Она ненавидела богатых сучек, которые могут позволить себе избавиться от одежды после того, как наденут ее разок-другой, — ненавидела и завидовала, и мечтала стать одной из них.
Черные лодочки и сумочка от Шанель завершили туалет. Теперь остается только ждать. Скоро. Скоро. Скоро! Она уже сто раз проиграла в уме сцену, которая произойдет, когда она откроет дверь на звонок Ари.
Она пригласит Ари зайти и выпить кофе. Он, конечно, с радостью согласится. Итак, он заходит, не в силах отвести от нее восхищенного взгляда. Они садятся на диванчик, его рука как бы невзначай оказывается на ее бедре. Он наклоняется к ней… Ари — джентльмен, его поцелуй будет нежным и сладким.
Ари Раппапорт сел за руль своего «субурбана», поблагодарив про себя компанию «Дженерал моторз» за создание такого большого автомобиля, что в нем его почти не мучила клаустрофобия. Он медленно вывел этого бегемота из гаража своего дома на Западной улице и повернул на север, к кварталу, где жила Синди Даунинг. Ари до сих пор не мог понять, почему он согласился подвезти ее на отпевание Блэкджека.
Наверное, потому, что ему было ее жаль. Сначала автомобильная авария, после которой она осталась почти без средств, потом внезапно серьезно заболела ее мать, и Синди пришлось несколько раз ездить на другой конец страны. Да, ее жизнь была не слишком веселой. И все же… Было в ней что-то отталкивающее — что-то тревожащее в выражении ее глаз, чему Ари не мог точно подобрать определение.
Конечно, когда она попросила подбросить ее, он не смог отказаться. Это бы ранило ее. Но, не желая оставаться с ней наедине, он попросил Берта Ханраана поехать с ними. Для человека, который терпеть не может находиться в машине, он чертовски часто садится за руль, размышлял Ари. По дороге он завернул к Берту.
Ханраан много лет потратил на реставрацию викторианского особняка на бульваре Хайтс, превратив его в настоящее произведение искусства, который в прошлом году включили в программу экскурсий по архитектурным памятникам города. Берта тоже можно было назвать произведением искусства: умный, красивый, зрелый мужчина, обладающий безукоризненным вкусом, потрясающим гардеробом, неистощимым запасом забавных анекдотов и искренним любящим сердцем.
Они познакомились десять лет назад, когда оба работали в одной газете в Фениксе. Берт, сам вдовец, взял Ари под свою опеку после гибели Хелен, вытаскивал его из жутких приступов депрессии и умопомрачительных запоев. И он крепко держал его за руку в те минуты, когда разум и разбитое сердце подсказывали Ари, что ему лучше было бы умереть.
Берт удивительно быстро открыл на звонок Ари, наверное, ждал за дверью.
— Грустный сегодня день, — сказал Берт, ведя его на кухню. — Я сварил кофе по-ирландски, он успокаивает и дает силы.
Ари занял свое привычное место за антикварным дубовым столом, а Берт наполнил две чашки.
— Знаешь, нужно налить немного этого кофе в термос и отвезти Пич, — заметил Ари, попробовав ароматный напиток. — Она, наверное, сейчас еле держится.
