— Это было давно. Очень давно. Я тоже когда-то ездил на метро. — Он продолжал улыбаться, хотя ответ его был вполне серьезен.
Какое-то время они сидели молча, занятые своими мыслями. Потом Лариса откинулась на спинку стула, чувствуя приятную сытость и легкое головокружение от выпитого вина. Она молча смотрела на Сергея, не обращая внимания на звон посуды, на болтовню посетителей за соседними столиками, весь окружающий мир состоял исключительно из них двоих. «Интересно, — подумала Лариса, — как бы он отреагировал, если бы я сейчас призналась в том, что я хозяйка „Арены“? Нет, ни за что! Я потеряю его!» Ей вдруг стало холодно.
В этот момент громко грянула музыка. Сергей поймал на себе вопросительный взгляд Ларисы и почувствовал, что должен непременно пригласить ее на танец. Но звучала не его музыка. Хотя быстрый темп рокочущей рок-музыки его захватил, он недовольно поморщился, прислушиваясь к нервному ритму. Лариса же весело постукивала пальцами по столу в такт незатейливой мелодии.
— Пойдем? — спросила она его.
Сергей с трудом нашел повод для отказа.
— Толпа, — протянул он. — Давай подождем следующего танца.
— Нет, ты так легко не отделаешься, — ответила ему Лариса, вскочив на ноги.
— Как ты жестока, — проворчал он. — Это совсем не моя музыка. Я уже несколько староват для нее.
— Хорошо, — согласилась Лариса, — но следующий танец — мой.
Яркие огни люстры заметно потускнели, и джаз-банд заиграл следующий, медленный и романтичный, танец.
— Позвольте вас пригласить. — Сергей встал и протянул Ларисе руку.
Они вышли на танцпол, и он притянул Ларису близко к себе. Она руками обвила его шею, дыхание застряло где-то в горле, не доходя до легких. Ей казалось, что стены надвигаются на них, подталкивая их друг к другу. Все пространство зала наполнилось чем-то, что в эту секунду зародилось между ними. Она не могла сказать, что это было, но всей душой чувствовала: что-то произошло. Лариса уткнулась Сергею в плечо и забыла обо всем на свете. Он сильный и заботливый, настойчивый и ласковый, решительный и добрый — словом, в нем есть все, что должно быть в мужчине. А как приятно прижиматься к нему в танце!
…Сидя в машине у кинотеатра «Пять звезд», он смотрел на часы каждые пять минут и разочарованно отмечал, что до восьми еще много времени. В восемь они договорились с Ларисой о встрече у кинотеатра, а он приехал раньше. «Как мальчишка!» Но Лара не была похожа ни на одну из женщин, которых он знал раньше. С первого дня знакомства Сергей не забывал о Ларисе ни на минуту. Как восемнадцатилетний юноша, каждый день он ждал вечера, чтобы вновь увидеть ее. Работа не увлекала его, как прежде, иногда он не мог сосредоточиться, терялся в мыслях, чем бы ее удивить и куда пригласить, чтобы она убедилась, что она ему небезразлична. «Зачем я продолжаю нелепый розыгрыш, дешевую конспирацию?» — часто спрашивал он сам себя. Он давно мог бы сообщить ей о своей работе, назвать свою фамилию. Или узнать полное имя и адрес Ларисы. Сначала он полагал, что Лариса — очередное короткое увлечение и род занятий здесь совершенно не обязателен. Но теперь он чувствовал, что эта женщина завладела всеми его помыслами. Но что-то сдерживало его, и он не мог открыться. По своей натуре он был игрок в хорошем смысле слова, и ему хотелось довести эту игру в прятки до конца.
Жизнь не баловала Сергея. С детства он привык доверять только себе. Его семья считалась вполне благополучной и респектабельной — красавица мать, умница отец. Если бы не одно обстоятельство, омрачившее его детские и юношеские годы, — Сергея воспитывал отчим. Мать была центром притяжения в их маленьком мире. Из-за нее терпел мужчина чужого ребенка, из-за нее смирился ребенок с присутствием чужого человека в семье. Тихая, незаметная вражда длилась десятилетия. Сергей рано научился скрывать свои чувства. Однажды он обнаружил в себе способность наблюдать за людьми, распознавая их искренние порывы и лицемерие. Мальчик почти не общался со сверстниками, они казались ему инопланетянами, с которыми необходимо говорить на чужом, утомительном языке. Мир взрослых привлекал его гораздо больше. Забитому тихоне, каким был Донской в школе, доставалось больше всего тумаков и издевательств от одноклассников. Мальчик еще больше замкнулся в себе. Детских книг Сергей не читан — он слишком быстро повзрослел. Уже третьеклассником Сергей мог рассуждать о том, что Ильф и Петров придумали неверный конец для своей дилогии. Остап Бендер не мог так глупо попасться пограничникам. Глубокий внутренний мир мальчика не был доступен одноклассникам. Сергея считали белой вороной, его не понимали, и свора одноклассников часто избивала его в школьном дворе. Сергей понял, что просто умение отключить боль не спасет его. Он обратился в спортивную секцию по самбо. Тренер долго не признавал «хлюпика» — так он прозвал Донского с первого дня. Однако, присмотревшись к тому, как мальчик постигает азы, бывший чемпион Союза понял — Сергея ждет большое будущее. Донской изучал каждый прием с точки зрения логики. Он подолгу следил за занятиями старшей группы, мысленно расчленяя каждое движение спортсменов и запоминая его. Тренер решил присмотреться к мальчику. Через два года Сергей Донской был лучшим спортсменом его секции. Освоив самбо, Донской ушел в мотогонщики. Азарт, скорость, опасность стали привлекать его гораздо больше, чем отточенные приемы борьбы. Его зауважали. Но только за силу, физическую мощь. Донской недоумевал: неужели так мало нужно, чтобы обладать властью над людьми? А ум, знания, интеллект? И он засел за книги, окончил Бауманский, стал работать в области информационных технологий. Информация — это была новая сила, за ней — будущее, считал Сергей. Однако, общаясь с деловыми партнерами на переговорах, он удивлялся тому, как просты мотивы поведения людей, как наивно пытаются они скрыть свои тайные пороки.
Оказалось, что он почти забыл, что значит любить. Он знал привязанность, привычку, встречи из чувства благодарности или жалости, но совсем забыл, что такое любовь. Когда он любил в последний раз? В шестнадцать, когда он впервые в жизни стал встречаться с девушкой — высокой и статной, не очень красивой, зато доброй и ласковой Верочкой? В девятнадцать, когда боготворил свою первую женщину — низенькую черноволосую Лилию с круглым, как луна, лицом и узкими раскосыми глазами? Да, должно быть, в девятнадцать. Он считал энергичную, сильную Лилию своей роковой женщиной, потому что она забрала его целиком, опутала, околдовала так, что он даже вздохнуть без нее не мог. Потом было много женщин, милых и злых, симпатичных и не очень, очень женственных и по-мужски жестких, но чувства любви Сергей не испытывал ни к одной.
