Возбуждение, охватившее меня, было таким сильным, что я бегом сбежала к морю: через холл, по ступенькам, по гулкому пустому подземному переходу, по деревянным настилам на пляже. Только на влажном утреннем песке исчез грохот моих каблуков, и стали слышны гулкие удары моего взволнованного сердца. Разбежавшись, я упала в воду, выдохнула и поплыла также шумно, как бежала. Потом взмахи рук стали медленней, я подняла голову и увидела, что буйки остались далеко позади.
После заплыва я вернулась в отель и нашла Марину в ванной, занимающейся утренним туалетом.
— Ну как водичка? — задала она самый главный курортный вопрос.
— Просто блеск, море, как зеркало, теплынь. Надо сегодня побыть на пляже подольше, — я начала переодеваться к завтраку.
— Брюки надевай, — приказала подруга, увидев, что я снимаю с вешалки малиновый сарафанчик.
— А это чем плохо? — удивилась я.
— Повязку на ноге не закрывает. Забыла, что теперь ты калека? — напомнила Марина о моем вчерашнем вранье. — Или ты больше не хочешь с ним общаться?
— Очень хочу. Он мне сегодня даже снился, — я собралась рассказать свой сон, но поняла, что рассказывать нечего. — А ты не можешь меня вылечить каким-нибудь чудодейственным способом? — Сегодня мне очень не хотелось притворяться.
— Если только волшебным заклинанием от вранья и кокетства, но чтобы оно подействовало, нужно истолочь драконий зуб с печенью мыши, съеденной черным котом при полной луне. Зуб дракона у меня есть, но полнолуние будет через неделю. За это время любая вывихнутая нога пройдет. Делай повязку и не забывай прихрамывать, — изложив все это, Марина прошла к шкафу.
— Как ты думаешь, мы с ним сегодня увидимся? — Мне очень хотелось поговорить на интересующую меня тему.
— По логике вещей, если он вежливый человек, то должен узнать, как твоя нога. А если ты ему тоже интересна, то простор для проявления чувств самый большой. Поэтому хромай что есть силы, — с этим напутствием мы двинулись на завтрак.
Войдя в ресторан, я обежала глазами зал. Алана не было. Мне даже шампанского расхотелось, настроение испортилось.
— Не унывай, куда ему деваться, не голодным же сидеть, — приободрила меня Марина.
— А вдруг он уже поел? — Моя грусть требовала утешений.
— Ничего, за ужином встретитесь.
— Ты что, я не доживу! — возмутилась я.
— Давай я тебе шампанского принесу, — Марина терпеливо уговаривала меня, как капризного, но любимого ребенка.
— Ну давай, а то вон идет мой главный конкурент: этот медведь, бурбон, монстр. Ему после вчерашнего, наверное, холодненького хочется, — я осторожно кивнула на входившую в зал пару.
— Слушай, совсем забыла тебе сказать, что я прочла вчера на его кредитке, — сказала Марина, аппетитно принимаясь за бутерброд с колбасой, в то время как я уныло шевелила ложкой разбухшие в молоке хлопья.
— Что ты там такого могла прочитать, кроме его имени? — Мне не нравилось, что наш разговор с таких приятных для меня тем, как шампанское и Алан, перешел на совершенно неинтересные.
— Вот имя-то его и удивительное! На карточке напечатана какая-то немецкая фамилия, а потом — «де Бурбон». Представляешь? Он действительно Бурбон, — Марина подлила себе кофе.
— Не может быть, — я почувствовала себя экспертом, — ты наверняка прочла в неправильной транскрипции. Французские имена вообще читаются очень сложно. Поэтому французы без конца друг друга переспрашивают: «Вы Дюпон, как что?», и бедный Дюпон начинает диктовать по буквам: «Как дыня, юла, пирог, облако и нос». Так что Бурбонов по написанию может быть столько же, сколько и Дюпонов.
Марина задумалась, а потом поинтересовалась:
— Ты знаешь, как правильно писать тех самых Бурбонов?
— Да, — уверенно ответила я.
— Откуда? — недоверчиво спросила Марина, не ожидающая от меня каких-либо твердых знаний ни в одной из сфер человеческой деятельности.
— У меня есть духи «Марианна де Бурбон», поэтому я знаю, что пишется это имя так, — с этими словами я взяла салфетку и стала искать глазами, чем бы написать.
В это время мимо проезжала наша официантка — тореодорша Тереза с каталкой, доверха нагруженной чистой посудой для буфета. Я остановила ее и жестом попросила ручку. Она, не останавливаясь, вынула ее из карманчика фартука, протянула мне и тоже жестом показала, чтобы потом я оставила ее на столе. Марина, наблюдавшая эту пантомиму, засмеялась.
— По-моему, ты способна быстро договориться даже с глухонемым китайцем!
— Ну вот, а зачем ты меня ругаешь, что я неправильно произношу слово «соль». Дело не в словах, а в их смысле, — я вспомнила вчерашнюю обиду.
— Не оправдывай свою безграмотность. Если говоришь, то говори правильно, а если не можешь выучить правильно, объясняйся жестами, но молча. Давай, рисуй, что там у тебя на духах написано. — По Марининому тону было понятно, что вчера я свой авторитет подорвала плохим выполнением штурманских функций.
— Уверена, что пишется так. — Я протянула подруге салфетку. Она внимательно посмотрела, потом уточнила:
— Это «о» или «а»?
— Конечно «о».
— Тогда можешь гордиться и рассказывать всем, что тебе на завтрак шампанское наливала особа королевской крови.
— Да ты что?! Ну мы попали в высшее общество. Вчера ужинали с артистами и музыкантами, а сегодня завтракаем с принцами или даже наследниками престола! — Я аж подпрыгнула от удовольствия.
— Какого престола? Сейчас в Европе и монархий-то не осталось почти. Штук пять-шесть вместе с Монако. Приврать можешь, но сильно не увлекайся, — остудила мой пыл Марина. — Бурбонов много, как, например, и Романовых. Все они живут, как частные лица, и, как ты могла заметить, ничто человеческое им не чуждо. А вот и твой ухажер появился!
— Куда он идет? — спросила я своего дозорного.
— Пока никуда. Осматривается, ищет. Не видит. Давай, вставай и иди возьми мне еще сыра. А то упустишь его сейчас, потом весь день будешь стонать, — проворчала Марина.
Я целеустремленно двинулась к сыру, слегка прихрамывая. Положив несколько кусочков овечьего сыра себе и рокфора Марине, двинулась обратно к столу и услышала за спиной долгожданное:
— Привет, как ваше самочувствие? — Алан стоял за моей спиной с тарелками в руках.
— Доброе утро. Спасибо, лечение помогает. Я уже сама дошла до ресторана, как видите! — Тема была исчерпана, а отношения требовали развития. — Присаживайтесь за наш стол! — с радостным гостеприимством предложила я, забыв, что это не принято и к тому же у нас столик на двоих.
— Нет, не буду вам мешать, спасибо! — вежливо отказался Алан, и сердце мое замерло: а вдруг он больше ничего не скажет? Но он сказал: — Я подожду вас после завтрака в холле, — и, поклонившись издалека Марине, стал пробираться к свободному столику.
