— Я понял, сэр.
— Ты можешь идти, Фандал.
Слуга поклонился и вышел из комнаты.
Зайяд протянул руку к телефону. Чего он не мог понять, так это свое влечение к Мэрайе. Непреодолимое желание выбивало его из привычной колеи.
В Эманде, если его интересовала женщина, он предлагал ей ночь удовольствий, а потом — все, что она пожелает, кроме своего сердца. Ни к одной из этих женщин он не чувствовал глубокой страсти, в них не было загадочности. Оба, и Зайяд и его возлюбленная, удовлетворяли свои нужды и расставались довольные друг другом.
Но Мэрайя Кеннеди была особенной, не такой как все. Едкий юмор и тень глубоко израненного сердца в ее глазах… Зайяду казалось, что он прекрасно знает и понимает ее. Однажды она сказала, что не верит в родство душ, и он согласился с ней, но если бы он верил в эти глупые выдумки, то мог бы с уверенностью сказать, что эта женщина предназначена для него.
И один раз он ощутил вкус ее губ.
Его пальцы набирали номер телефона пиццерии Харрисона. Он может некоторое время сдерживать свое желание, но если она снова поцелует его, то его не остановит такое неподходящее в тот момент чувство, как честь.
Мэрайя будет его женщиной.
— Я похожа на пиццу пепперони — классическая, немного острая, но всегда доставляющая удовольствие, — улыбнулась Мэрайя и отправила в рот кусочек пиццы. Ее забинтованная нога лежала на подушке, а сама она, одетая в джинсы и черную футболку, лежала на таком же, как и в ее гостиной, желтом ковре.
Напротив нее, облокотившись на рыжую кушетку, лежал Зайяд, держа в руках свой кусок пиццы с оливками и грибами.
— Ты уверена, что говоришь о себе, Мэрайя?
Мэрайя помолчала, вспоминая предыдущий разговор.
— Конечно, это могла быть я, но только зале суда.
— Почему?
— Потому что в суде я ношу классические костюмы и я довольно острый противник.
— А от чего ты получаешь удовольствие?
Хороший вопрос, подумала Мэрайя, и ее пульс резко участился. И ведь спросил он это с такой дьявольской усмешкой!
— Думаю, от своих побед.
— Которых немало, я уверен.
Мэрайя взяла еще один кусок пиццы и промолчала, не желая разочаровывать Зайяда. Это было правдой лишь отчасти. В прошлом году она вряд ли проиграла хоть одно дело, а теперь, всего месяц назад, что-то изменилось. Ее отношение? Она потеряла уверенность? Мэрайя не была уверена в этом, но она проиграла три последних дела.
— А что насчет тебя? — спросила она, быстро сменив тему.
— Меня?
— Да, к какому виду пиццы ты себя относишь?
— У меня плохо получается описывать себя самого.
— Ну, давай попробуем.
— Зеленые оливки, — начал Зайяд задумчиво, — грибы и жгучий красный перец.
— Интересно, а почему?
— По натуре я жесткий человек, как зеленые оливки. Грибы растут в темных, удаленных местах.
Он выглядел закрытым и не хотел развивать эту тему. Что-то подсказывало Мэрайе, что не нужно его ни о чем спрашивать.
— А теперь пришла очередь и красного перца, — улыбнулся он, и снова в его глазах появилось жгучее желание. — Я, так же как ты, люблю острое.
У Мерайи перехватило дыхание — так бывает всегда от странного, только начинающего, необычного флирта.
Да, она слишком долго была одна.
Зайяд доел кусок своей пиццы, в его бутылке осталось еще немного пива.
— Я думаю, настало время для моего путешествия к домику на заднем дворе. Если ты захочешь остаться здесь и посмотреть телевизор, то я не обижусь. Наблюдать за моей работой — это невероятно скучно для всех, кроме меня.
Он шутит? Три куска пиццы и бутылка пива уже сделали свое дело — Мэрайя была готова смотреть мечи своего сексуального соседа и, возможно, даже получить от него еще один поцелуй.
— Нет, я хотела бы пойти вместе с тобой.
— Очень хорошо. — Зайяд поднялся на ноги. — Идти здесь недалеко, но я думаю, даже это будет слишком для твоей ноги. Я отнесу тебя на руках, хорошо?
Мэрайя кивнула в ответ и позволила ему снова взять ее на руки. Если честно, то ее лодыжке стало гораздо лучше, да и передвигаться на костылях было легко и удобно, но мисс Ультрафеминизм чувствовала настоящее удовольствие, находясь на руках этого мужчины.
Ночь была безоблачной и звездной, а луна светила невероятно ярко. Зайяд вынес ее из дверей патио во двор, где ароматно пахло свежескошенной травой. Прогулка заняла всего несколько минут, но настроение менялось с каждым шагом. От света к полумраку, а потом — к полной темноте заднего двора…
Мэрайе всегда нравился маленький «пряничный» домик на заднем дворе, но она никогда не была внутри. Зайяд провел электронной картой по кодовому замку, и они вошли. Первое, что увидела девушка, это простые каменные стены, прекрасный пол из наборного паркета и несколько светильников на потолке. Белая кушетка и стул были отодвинуты к одной из стен, чтобы освободить пространство для нескольких больших, черных бархатных кейсов.
Зайяд отнес Мэрайю на кушетку, убедившись, что ее больная нога приподнята вверх, а сама она чувствует себя удобно. Потом подошел к кейсам и открыл их. Металл матово блеснул в свете ламп. Зайяд с необычайным благоговением достал два меча и принес их Мэрайе.
— Эти два скоро отправятся к сыновьям шейха Джейрана. Эта страна расположена к югу от Эманда.
— Надо же, ты продаешь мечи шейхам?
Он лишь улыбнулся в ответ и положил длинный меч ей на колени:
— Это — персидский меч. — Его пальцы медленно прошлись вдоль лезвия вверх к замысловато выполненной гравировке на рукоятке.
При виде этого Мэрайя внезапно ощутила жар внутри живота. Интересно, а если она попросит также ласкать ее, как он только что ласкал меч?
— Обрати внимание на гравировку, — сказал он, их взгляды встретились. — По-английски это значит — в моем сердце нет страха.
Он убрал этот меч и положил ей на колени другой. Рукоятка этого меча была выполнена в форме львиной головы, а на лезвии была сложная решетчатая гравировка.
— Ты держишь в руках раджпутский меч. Это очень старый и очень древний меч. — Зайяд приблизился к ней и улыбнулся. — Говорят, что раджпуты часто заключали браки между враждующими кланами. Держа этот меч, жених извещал всех, кто мог покуситься на его невесту, о том, что это его женщина, и, если возникнет необходимость, он будет сражаться за нее до конца.
Мэрайя смотрела ему в глаза, пульс ее участился.
— Это просто поразительно.
— Я согласен с тобой. — Его взгляд обратился к ее губам. — Если мужчина и женщина решили быть вместе, разве кто-то третий имеет право разделить их, как ты думаешь?
