— Послушай, солнце, — голос у него звучал несколько приглушенно, потому что он натянул на голову одеяло, — ради твоего же блага, очень надеюсь, что этот парень скоро начнет вести себя по-свински, и ты с легким сердцем его бросишь, потому что в противном случае…
— Но… — попыталась вставить слово Мэнди.
— Не перебивай, пожалуйста… Спасибо. Или я от души надеюсь, что он — Тот-Самый-Единственный, потому что, честно тебе скажу, никогда не видел, чтобы ты настолько быстро в кого-то втюрилась. В любом случае, пережить это тебе будет непросто. На самом деле, чем дальше, тем сильнее ты будешь в него влюбляться, и тем тяжелее тебе будет. У него жена, дети и все такое, ты никогда не заменишь ему эту часть жизни. Если ты по-прежнему считаешь, что он стоит того, чтобы через все это пройти, — вперед, иди с ним сегодня на свидание. Но если сомневаешься — соскочи сразу! — Последние два слова он произнес с особым нажимом.
— Он того стоит, — вырвалось у Мэнди. Сейчас она точно знала, что именно так и считает на самом деле. Ей настолько хотелось увидеться с Джейком, что она была готова пойти на что угодно.
— Джордж помолчал.
— Н-да… — вздохнул он. — Похоже, ты действительно по уши в дерьме.
— Спасибо тебе за поддержку, — закончила разговор Мэнди.
После разговора с Джорджем настроение только ухудшилось. В глубине души она знала, что он пытается ее защитить, но сейчас не хотела в это вникать. Пока ситуация ее вполне устраивала — она не потеряла надежду и уверенность в себе и с оптимизмом смотрела в будущее. Она готова пойти на все ради воплощения заветной мечты, хотя в глубине души знала, что этот приступ эгоизма недолговечен. Если она не будет действовать сейчас, мужчина, о котором она непрестанно думает, исчезнет из ее жизни.
* * *
Вечером, когда они вошли в здание оперного театра, Джейк достал два билета, вручил их билетерше, и та с явным удовольствием оторвала корешки.
— Отличные места, сэр! — улыбнулась она. — Пройдите вон в ту дверь, пожалуйста.
— Пойдем, Джейк, — сказала Мэнди с нетерпением. — я умираю от любопытства. Какой сегодня спектакль?
— Ну, хорошо, — улыбнулся Джейк, — пора тебя вознаградить за долгое ожидание. Сегодня премьера «Лебединого озера».
От нахлынувших чувств у Мэнди навернулись слезы на глаза.
— Что с тобой, Мэнди? — Джейк обнял ее за плечи.
Мэнди смотрела себе под ноги.
— Мы ходили сюда с папой, — пробормотала она. Мэнди чувствовала, что у нее дрожит нижняя губа, и изо всех сил старалась сохранить самообладание. Наконец она взглянула на озабоченное лицо Джейка: — Спасибо, огромное тебе спасибо.
Джейк обхватил ее лицо ладонями:
— Если тебе неприятно, давай уйдем, дорогая. Никаких проблем.
— Нет, — перебила его Мэнди. — Я тебе потом все объясню, а сейчас скажу, что буду просто счастлива еще раз посмотреть этот спектакль с тобой.
Джейк безотрывно глядел на нее, вдыхал ее запах. Сейчас он чувствовал, что живет полной жизнью. Мэнди не скрывала своих чувств, она была такой непосредственной, такой живой, а он, несмотря на все атрибуты успешной жизни, столько лет существовал, словно живой мертвец. Первый акт вот-вот должен был начаться. Они сели в красные бархатные кресла, и он нежно погладил ее по руке. Эта рука уже не раз ускользала от него. Уже не раз.
Спектакль был изумительный. Зрители аплодировали стоя. Джейка и Мэнди захватила волна всеобщей эйфории, они тоже хлопали в ладоши и кричали. Их счастье было таким сильным, что его, казалось, можно пощупать. Мэнди утерла навернувшуюся слезу.
— Папа был бы просто в восторге, — сказала она.
Джейк не сводил с нее взгляда, а она аплодировала вышедшим на поклон солистам.
— Может, пойдем чего-нибудь выпьем? — непринужденным тоном спросил Джейк.
— С удовольствием, — улыбнулась Мэнди.
Они вышли из театра и сели в машину. Джейк ехал обратно в сторону Кенсингтона, а Мэнди переключала радио с одной станции на другую.
— Такое чувство, что все диджеи сегодня сговорились и решили покончить с собой — до чего унылую музыку крутят!
— Погоди, не переключай, — попросил Джейк, — я обожаю эту песню. Это Глэдис Найт и «The Pips». Я ее просто обожаю, я даже на ее концерт в Альберт-холле ходил несколько лет назад. Места были ужасные, где-то на галерке, но у нее такой голос, что было абсолютно все равно, где сидеть.
Джейк прибавил громкость, и задушевные нотки роскошного голоса Глэдис Найт заполнили салон.
— По правде говоря, из всех «The Pips» тогда был только один участник, — продолжал вспоминать Джейк, но Мэнди его не слушала. Ее полностью захватили слова песни:
Ищу я родственную душу,
Иногда так надо поговорить и послушать.
А когда на сердце камень…
Где же ты, моя половинка?
Ждешь ли ты меня, когда мне плохо?
И когда бреду я, невидимкой,
Потому что мне так одиноко?
Мечты и радуги имеют свойство исчезать,
А я так не люблю судьбы загадки.
Я не хочу, чтоб мне пришлось искать
Проклятую любовь, хоть на полставки.
Устала я искать сбежавшего тебя,
Осточертели вечные загадки,
Ты сердце разрываешь мне, любя, —
Такая вот любовь. На все полставки.
Песня звучала в унисон чувствам Мэнди.
— Как точно сказано, — прошептала она, уставившись в окно.
Она никак не могла избавиться от назойливой мысли, что Джейк слишком хорош для такой вот «любви на полставки». До чего же быстро развиваются события. Интересно, не будь он с ней откровенен, ее сердце все равно замирало бы, как на американских горках? Перед ее внутренним взором захлопнулась огромная дверь, за которой осталась запертой ее ранимость.
— Теперь придется быть сильной… — Мэнди шептала едва слышно, но голос у нее был полон решимости.
— Что, прости? — с улыбкой переспросил Джейк. — А ты в курсе, что, когда человек разговаривает сам с собой, это считается первым признаком помешательства?
— Ну, тогда я неизлечима, — рассмеялась Мэнди. — Я с детства все время сама с собой болтаю. Меня и папа постоянно на этом подлавливал. — Тут она внезапно осеклась.
Джейк припарковался на стоянке для жильцов и с нежностью посмотрел на Мэнди:
— А что именно произошло с твоим отцом?
Мэнди обожала его голос, такой теплый и мужественный.
— Он умер. — После этих простых слов она замолчала и, подперев подбородок рукой, уставилась в окно. Казалось, она просидела так целую вечность. — У него был рак, — наконец нарушила она молчание. И тут ее словно прорвало, и она выговорилась перед Джейком, выплескивая наружу всю скопившуюся в душе боль. — Он был потрясающим, просто потрясающим человеком. С ним всегда было легко и просто. Помнишь, как у Киплинга: он мог «при короле с народом связь хранить».[1] Это одна из его любимых цитат. Он всегда был более восприимчивым, чем мама. Ее я тоже очень люблю, но иногда она бывает холодна как рыба. И сестра вся в нее. А я совершенно точно папина дочка. — Мэнди замолчала, опять отвернулась к окну и погрузилась в себя. — Подчас мне становится очень жаль маму. Похоже, она поняла, как сильно папа ее любил, только после его смерти.
