— Вообще-то у меня была мечта стать первой женщиной-капитаном, — призналась я. — Я даже папе сказала.
— Да? И что же ответил на это твой папочка?
— Он сказал, что такое вполне может случиться. Если есть теперь женщины-врачи, женщины-адвокаты, то почему не может быть женщины-капитана?
— Это в его стиле — поощрять подобный вздор. Он бы еще подбодрил тебя тем, что скоро появятся женщины-электрики, женщины-слесари, женщины-монтеры и так далее. Как они будут называться — электрички, слесарки? — Мама засмеялась, не дожидаясь моего ответа. — Честное слово, Ли, придется тебя как можно скорее удалить от стапелей и причалов и определить в достойную женскую школу. В конце концов, это вредно для здоровья — вечно вертеться в отцовской конторе или, не дай Бог, в машинном отделении, где полно грязных, потных, грубых мужиков. Посмотри, разве я веду себя так? Когда я последний раз переступала порог его норы? Что-то не припомню! А теперь давай поговорим о том, что скоро нас ждет прием по поводу открытия нового Карибского маршрута. Кстати, Тони Таттертона я уже пригласила.
— Как? Правда?
— Конечно. И собираюсь послать приглашения некоторым его влиятельным и состоятельным друзьям. Но прежде мне надо все хорошенько обдумать. Если за это возьмется твой папочка, у нас получится не шикарный прием, а поминки.
И до самого дома мама молчала, очевидно, мысленно проигрывая все мероприятие в подробностях.
А я думала над услышанным от нее и приходила к выводу, что согласна с мамой далеко не во всем. Может, она зря осуждает меня за то, что я не питаю страсти к тому, что дорого ей? Время покажет. И, судя по тому, как быстро я из ребенка превращалась в девушку, картина моего будущего прояснится очень скоро.
Торжественный прием по случаю отплытия решено было проводить на борту лайнера. Мама добилась от отца, чтобы на карибский маршрут он выделил новое, самое шикарное судно. Отец долго сопротивлялся, потому что это сказалось бы на ожидаемой прибыли. Корабль был слишком велик для круиза, требовал многочисленной команды, средств на содержание и так далее. Но мама настояла на своем.
— Учись вести дела широко, Клив, — назидательно говорила она. — В наше время важно произвести впечатление, ошарашить публику, а не трястись над каждой монетой. На приеме будет пресса, приглашены такие гости… Ты же показывал мне список. Твои траты восполнятся сторицей.
Папа сдался. Судно «Джиллиан» получило ход. Мама ежедневно отправлялась проведать «тезку»: она следила за подготовкой приемного зала, отрабатывала развлекательную программу, меню, проверяла все до мелочей. Список гостей впечатлял: приглашены были лучшие люди, в том числе те, кто не собирался ехать в круиз.
Чуть ли не в последний день маме пришла в голову потрясающая идея — пригласить на борт популярный эстрадный оркестр, который собирался на первые гастроли в Нью-Йорк и уже имел успех у критики и публики. Наша «Джиллиан» доставит музыкантов в Нью-Йорк, а они будут играть на приеме свои хиты!
Эта новость сразу попала на страницы газет и журналов. Пресса устроила нам блестящую рекламу.
Мы с мамой ходили в типографию, где печатались наши буклеты и приглашения, дизайн которых мама разработала сама. На обложке была изображена элегантная пара, стоящая на палубе и смотрящая в бархатную даль ночного океана. От этой картины веяло тропическим теплом и романтическим духом. Открыв первую страницу, клиент видел фрагмент рекламной публикации:
«ЗАВТРА… 1500 МИЛЬ ПО МОРЮ…
Каждый день круиза принесет вам новые открытия… Роскошь и комфорт обеспечивает ван Ворин… Завтрак в постели… прогулки, игры на палубах… танцы… развлечения… Время для настоящего отдыха… Время для размышлений… Наберитесь сил — и ваш бизнес расцветет.
Медовый месяц или десятилетие свадьбы проводите вы на борту, но вы получите прекрасный импульс на будущее: безмятежное море, синее небо — и наша «Джиллиан»!
СЧАСТЛИВОГО ПЛАВАНИЯ!»
На небольшой пригласительной карточке значилось:
Имеем честь пригласить Вас на торжественный прием по случаю открытия нового маршрута Компания «Ван Ворин» «Джиллиан» 20.00 Черный галстук
Нас ожидало нечто потрясающее. Мама приобрела у Диора открытое черное платье, лиф которого украшала полоса угольно-черного бархата, а пышные юбки разлетались веером. Из украшений она выбрала бриллиантовый гарнитур от Тиффани: ожерелье, серьги, браслет. В день приема несколько часов провела перед зеркалом, дважды меняла прическу, которую старательно конструировал ее личный парикмахер. Наконец, в одном из журналов нашла подходящую модель — одну из дам британской королевской семьи. В окончательном варианте мамины волосы были зачесаны назад и уложены в высокую башню, а вдоль щек спускались локоны, изящно подчеркивая линию шеи и красоту дорогих серег.
Когда мама наконец вышла в зал, я остолбенела. Она была сногсшибательна. Настоящая королева красоты! А мне надлежало быть ее придворной дамой.
Я же не могла справиться со смущением из-за своего нового платья. Его выбирала для меня мама — тоже открытое, с такими же юбками и узким лифом, только глубокого синего цвета. У платья не было бретелек, зато оно откровенно обтягивало грудь. Мне пришлось надеть бюстгальтер с пышными чашечками, и от этого я еще больше стеснялась себя. Казалось, что шея у меня слишком тонкая, плечи слишком костлявые, бюст слишком искусственный. Я боялась, что буду выглядеть смешно и глупо. Но мама ничего не стала слушать. Она велела надеть цепочку, которую подарил Тони Таттертон, дала мне золотые серьги-бусинки и золотой тонкий браслет. Волосы я накрутила и уложила волнами.
Ожидая нас, папа, как всегда, шагал взад и вперед по комнате. На лестнице мы с мамой появились почти одновременно. Отец замер и несколько мгновений смотрел на нас с благоговейной улыбкой.
— Великолепно! Просто великолепно! — воскликнул он. — Ты сегодня красива как никогда, Джиллиан. А ты, Ли, похожа на принцессу.
Папа поцеловал меня в щеку и собрался поцеловать маму, но она отстранилась, опасаясь испортить макияж.
— Хорошо-хорошо. Однако мы опаздываем.
Для торжественного выезда был заказан лимузин. Многочисленные мамины чемоданы уже с утра ожидали ее на борту.
Вечер для праздника выдался изумительный. Небо было в россыпях звезд, лишь изредка их ненадолго закрывали облака. Даже ночной бриз был необычно теплым.
Поднявшись на борт, мы заняли места напротив парадного входа в зал, где полагалось приветствовать всех гостей.
