Джеймс посмотрел на Энид долгим взглядом и высвободил свою руку.
— Тогда решено.
Лизл рассмеялась:
— Вы меня испортите — вы все, если будете так баловать. Вы очень добры ко мне, но я и в самом деле вполне способна развлекаться сама.
— Конечно, способна, — усмехнулся Джеймс. — Но я покажу тебе все, что ты можешь не заметить — и, к тому же, я незаменим в компании.
— Я уже имела возможность убедиться. — Улыбка Лизл дополнила его улыбку.
— И не волнуйся: со мной ты в полной безопасности.
— В самом деле?
— Я лучше не стану отвечать, — спокойно сказал он. — Ты должна убедиться в этом сама.
— Я знаю его много лучше, чем ты, Лизл, — с улыбкой вмешалась Энид, — и могу заверить: если он говорит — так и есть. Ты в безопасности. Но помни: я отдаю его в аренду, не более.
Он метнул на Энид удивленный взгляд.
— Энид! Это звучит, будто мы в банке при залоговой операции. А я-то думал, что для тебя ценен только мой ум.
Глаза Энид внезапно сузились.
— Для меня ценно все в моем будущем муже, и это естественно. И я, наверное, сошла с ума, если отпускаю тебя завтра утром с такой хорошенькой женщиной, как Лизл. Это только доказывает, какая я доверчивая душа.
Джеймс взглянул на Лизл. Свет лампы падал на лицо Джеймса, еще более обострив его скулы, и высвечивал неожиданное для Лизл выражение горечи.
Голос его, когда он заговорил, был спокоен.
— Твое доверие — в надежных руках, Энид. — И вдруг он резко изменился, и в глазах его вновь заплясали лукавые огоньки. — Так как же, Лизл: на остров — со мной, или в болото — с Флорой?
Все рассмеялись.
Все, кроме Хэрриет.
Когда они выходили из гостиной, Лизл заметила злобный взгляд, который метнула тетушка на племянника, а тот беспечно обнял Лизл за талию, ведя ее к столу.
— Не слишком широкий выбор, правда? — съязвила Лизл. — Но думаю, принимая в расчет все сказанное… если ты действительно не возражаешь, Энид, — я еду на остров.
— Право гостьи. Но верни мне его в целости, — легко сказала Энид, беря под руку Джона.
— Что я говорил тебе, Хэрри, — засмеялся Джеймс. — Эти двое поладят!
— Да, ты говорил, — пробормотала Хэрри. — А наша гостья — очень талантлива.
Слова были вполне безобидны, но вызвали резкий отпор Джеймса.
— Не думаю, что ты вполне понимаешь, насколько она талантлива, Хэрри. Подожди конца пьесы.
Хэрриет Ловелл бросила на Лизл презрительный взгляд.
— Думаю, что он недалек, — ответила она.
— О, дождитесь — и увидите, на что я действительно способна, мисс Ловелл, — насмешливо заметила Лизл. — Думаю, вы будете удивлены.
Лизл проснулась ярким утром. Ханахин лежал весь в золотом сиянии, и полнейшая тишина нарушалась лишь слабым бризом да жалобным криком чаек. Поджидая Джеймса на террасе, Лизл смотрела в сторону покрытых мхом скал.
Она чувствовала себя в какой-то эйфории. Вдыхая полной грудью запахи травы и земли, Лизл ощущала примешивающийся к ним запах моря. За высокими вязами, окружавшими поместье, ей виделась туманная синева Атлантики. Лизл думала о том, как ей будет недоставать очертания этих чудных мест, когда закончится ее отпуск, и она уедет — несмотря на (неохотно вспомнила она) ненависть к ней Хэрриет Ловелл.
— Лизл! Ты готова?
Услышав голос Джеймса, она обернулась к дому. Он стоял в дверях, и ее привлекло выражение его лица. Оно было любопытствующим и нетерпеливым, и осторожным одновременно. За его спиной она увидела неясно маячившую фигуру Хэрриет; стало ясно, что у них с Джеймсом был разговор о его планах на день.
— Поехали, — сказал он, и в его голосе было явственно слышно раздражение. — Доедем до яхты, и чуть покатаемся.
Они сели в машину и долго спускались по серпантину дороги к крошечной бухте, пока не остановились у деревянной пристани. По дороге настроение Джеймса улучшилось, и, выйдя из машины, он спросил:
— Ну, и что ты о ней думаешь?
Поначалу Лизл думала, что он спрашивает о своей тетушке, но, увидя горделивый блеск его глаз, когда он указывал на бело-голубую яхту, она поняла, что он и думать о Хэрриет позабыл. Следуя за его взглядом, она почувствовала, как у нее перехватило дыхание от стройной красоты и роскоши яхты.
— Это — твоя? — с широко открытыми глазами спросила она.
— Да. Тебе нравится?
— Я подавлена.
Джеймс рассмеялся:
— Почему? Я думал, у всех людей кино есть яхты.
Лизл печально ответила:
— У меня — нет. — Глаза ее все еще не могли оторваться от этого великолепия. — Она роскошна. Как называется?
— "Крепышка".
Лизл громко рассмеялась, и глаза ее заискрились весельем:
— Ты что, шутишь?
Настроение его совсем улучшилось, и он хохотнул, взяв ее за руку и ведя на борт:
— Каков хозяин — такова и яхта. Взгляни-ка.
Он передал ей бинокль, и Лизл посмотрела вдаль. Остров Танцующих лежал примерно в шести милях отсюда, и через мощные линзы Лизл увидела два каменных изваяния, которые показывал ей Джеймс в первый день. С этой точки они выглядели еще более схожими с людьми, протягивающими руки навстречу морю, будто приглашая моряков, проплывающих мимо, в гости: совсем как мифические сирены, зазывавшие аргонавтов, что плыли за Золотым Руном. Отдав обратно бинокль, Лизл подумала, что никогда еще не ощущала такой мир в душе; такой покой и удовлетворение.
По пути Лизл заварила кофе, и они сели вместе на борту. Она чувствовала удивительное спокойствие, мечтая о целом дне впереди, который она проведет с Джеймсом, — и гадая, что ждет их на пустынном острове.
Ее размышления были прерваны Джеймсом, который положил свою руку на ее ладонь и проговорил:
— Пожалей их.
Она повернулась к нему. Красивое, умное лицо Джеймса было освещено улыбкой, и темные глаза казались сейчас почти черными.
Ее глаза задержали взгляд: они поняли друг друга. Голос ее был еле слышен:
— Почему их нужно жалеть?
— Думаю, они достойны жалости. — Джеймс посмотрел на нее долгим взглядом, а затем медленно улыбнулся той чарующей улыбкой, которая освещала все его лицо и к которой она уже начинала привыкать.
— Расскажи мне, о чем ты думаешь? О Тони?
Она оттолкнула его руку и взглянула на него недобрым, темным взглядом:
— Это нечестно!
Удивленный ее резким выпадом, Джеймс быстро выпрямился. Он поднял шутливо руки:
— Сдаюсь. Не злись, я просто полюбопытствовал.
— С чего было вспоминать о Тони? Это нечестный прием. Это коварство и лицемерие, и…
— Хорошо-хорошо, — поспешно сказал Джеймс. — Извини. Давай забудем об этом, ладно?
