— Если когда-нибудь в этом фальшивом браке у нас появятся фальшивые дети, напомни мне, чтобы я не позволял тебе давать им имена, — дразню я ее.
— Фальшивые дети не входили в наше соглашение, — говорит она, погрозив пальцем. — Если хочешь, чтобы я предоставила тебе такую честь на размножение со мной, тебе это дорого обойдется.
— На размножение с тобой? Ты что, собака?
Мари снова пожимает плечами.
— У меня хорошие гены, Хадсон. Ты видел моих родителей. Маме под пятьдесят, а у нее до сих пор иногда спрашивают документы, когда она хочет заказать «Маргариту» в местном баре.
— Как бы там ни было, все эти разговоры о генах и детях портят мне аппетит. Где мне повесить свою одежду для выходных? — Я встаю с кровати, разглядывая маленькую комнату, и направляюсь к шкафу. — Здесь есть место?
Мари вздрагивает.
— Вряд ли.
Распахнув дверь, я обнаруживаю гору одежды, наложенную друг на друга так плотно, что сомневаюсь, поместится ли между ними хотя бы лист бумаги.
— Что это? Вся твоя когда-либо приобретенная одежда? — Я качаю головой.
Она поднимается и закрывает дверцу шкафа.
— Я единственный ребенок в семье. Родители любили меня баловать. Я не могла ее выбросить. Они усердно работали, чтобы купить мне это.
— И ты собираешься хранить ее вечно? — спрашиваю я.
— Не знаю. Вообще-то я об этом даже не думала. По правде говоря, я ждала, когда кто-нибудь из них предложит мне разобрать ее, но этого так и не произошло, поэтому вся одежда пока остается здесь. — Мари указывает на комод. — Можешь воспользоваться двумя нижними шкафчиками, они должны быть пустыми.
— А куда тогда ты положишь свою одежду?
— Я просто оставлю всё в чемодане. Это не проблема. — Она наблюдает за тем, как я укладываю свой чемодан на кровать и начинаю разбирать его. — Тебе действительно нужны все эти вещи всего на два дня?
— Не люблю быть неподготовленным, — отвечаю я. — Поэтому Марта упаковала всё, что нужно.
Мари садится на край кровати, подогнув под себя ноги.
— Кстати о Марте… Когда ты рассказал ей о нашем плане, она вела себя странно?
— Нет. Вовсе нет. А что?
— Не важно.
— Она что-то тебе сказала?
— Конечно, нет.
— Тогда почему ты спрашиваешь? — интересуюсь я.
— Да так. Мне просто было интересно, поддерживает она нас или нет, — говорит она. Чушь.
— А это важно, что думает Марта? Она работает на меня. Уверен, у нее есть свое мнение на мой счет, но это ее работа: держать его при себе. Дай мне знать, если она будет вести себя непрофессионально.
— Марта замечательная. — Мари выдавливает улыбку. — Ладно, ужин, наверное, будет уже скоро готов. Если мы задержимся здесь еще дольше, они решат, что мы тут совсем не сумки разбираем, и тогда ужин будет таким же странным, как поездка домой.
— Она не была странной.
— Она была очень странной. Не думаю, что отец знает, как вести себя в такой ситуации. Но я не могу винить его. — Мари направляется в сторону двери, а затем хватается за ручку. — Идем. Мы не можем прятаться здесь все выходные. Давай покажем им, как мы безгранично влюблены. Малыш.
Я ухмыляюсь, подходя к ней. Мне нравится ее игривая сторона, и то, какие эмоции она вызывает во мне. Я заварил всю эту кашу, но каким-то странным образом мне кажется, что мы вдвоем противостоим всему миру. У нас есть секрет. У нее и у меня. И доверие между нами, хоть оно еще весьма хрупкое, только возбуждает.
Скользнув рукой по ее руке, я веду ее вдоль холла в сторону кухни, откуда доносятся ароматы жареного говяжьего фарша и свежих овощей. На полпути останавливаюсь, чтобы полюбоваться ее детскими школьными фото, развешанными по годам в ряд. В детском саду у Мари было пухленькое личико и россыпь легких веснушек, которые с тех пор пропали. В первом классе у нее не было двух передних зубов, но это не помешало ей улыбаться до самых ушей. Судя по следующей фотографии, во втором классе она пыталась сделать домашнюю завивку.
— Прекрати. — Мари дергает меня за руку. — Идем.
— Ты была милым ребенком, — говорю я.
Она поворачивается ко мне с радостным взглядом.
— Вот видишь, у тебя уже есть что-то общее с моими родителями. Они были убеждены, что я самый милый ребенок на свете. Даже наняли для меня агента по поиску талантов. Им взбрело в голову, что я стану следующей Хилари Дафф.
— И что из этого вышло?
— Однажды моя фотография побывала в модном журнале.
— Очаровательно, — говорю я, когда она тянет меня на кухню. Мой желудок урчит, когда я вдыхаю очередной аромат еды, которую приготовила ее мать. Даже не помню, когда в последний раз ел домашнюю еду.
— А вот и они, — сообщает Марго, перекрикивая шипящую сковороду на плите. — Садитесь, еда почти готова.
Я сажусь рядом с Абелем, который по-прежнему смотрит на меня с беспристрастным выражением на лице. Мне казалось, я хорошо читаю людей, но только не в этом случае.
— Пап, — начинает Мари, привлекая его внимание. — Как дела на работе? Заказов много?
Марго приносит тарелку с печеньем и ставит ее посреди дубового стола. Абель берет одно и откусывает половину.
— У моего отца своя ремонтная мастерская, — сообщает Мари. — Он может починить практически что угодно. Люди постоянно приносят ему свои часы, газонокосилки, хлебопечки и прочие приборы. И папа всё это чинит.
— Правда? — спрашиваю я, поворачиваясь к Абелю. — Я всегда считал, что у некоторых людей врожденная склонность разбирать вещи, а затем собирать их так, как нужно. Должно быть, это внутреннее любопытство знать, как всё устроено. Я сам восхищаюсь такими вещами. Мне нравится смотреть на них с самого базового уровня, на все их части и детали, и собирать воедино.
— Хадсон, а чем ты зарабатываешь на жизнь? — кричит Марго из кухни.
— Я архитектор, — признаюсь я.
Абель переводит взгляд с меня на дочь и указывает на меня пальцем, продолжая жевать.
— Ты же вроде работала на какого-то засранца архитектора? Это же не он, так?
Я вижу, как краска сходит с лица Мари.
— Нет, нет, — говорит она, чуть ли не с ужасом. — Это не он. Это другой архитектор. Мы познакомились на… по работе… Я была там. И он был там. Вот так и познакомились.
— Хорошо, — говорит Абель, фыркая. — Если бы ты привела сюда того придурка, я бы вышвырнул его на обочину.
— Пап. — Мари наклоняет голову, выдавая нервный смешок. — Я, распинаясь, рассказывала, какие дружелюбные люди живут в Небраске. Не выставляй меня обманщицей.
— А вот и мы, — прерывает нас Марго, когда приносит сковороду с лапшой и гамбургером в каком-то сырном соусе. — Надеюсь, ты не имеешь ничего против пасты с чизбургером, Хадсон? У тебя же нет аллергии?
— Нет, — отвечаю я, положив бумажную салфетку на колени. — Пахнет замечательно, миссис Коллинз.
— Прошу, зови меня Марго, — говорит она. — Налетайте. Мне не терпится услышать подробности вашего знакомства!
Мы с Мари переглядываемся.
— Расскажешь? — спрашиваю я ее.
— Может, лучше ты? — Она хлопает ресницами, подперев подбородок рукой. — Ты так хорошо рассказываешь эту историю.
Вздохнув, я усмехаюсь, а затем зачерпываю ложкой чизбургер-пасту.
— Ну, ладно. Стоял снежный январский день. Я направлялся на конференцию по архитектуре, которая проходила в одном из отелей в Нижнем Ист-Сайде. Я зашел внутрь, отряхнул снег со своего пиджака и осмотрелся, пытаясь понять, куда идти дальше. И тут увидел ее. Светловолосую девушку с охапкой чертежей, спешащую за своим начальником, который, вероятно, не ценил ее тяжелый труд. Это я понял, как только увидел этого кретина, — добавил я. — В общем, я не мог сдвинуться с места. Был очарован, правда. Она держалась с такой уверенностью и грацией. Я видел, как она болтала с кем-то знакомым, возможно с коллегой? Не знаю точно. В общем, она улыбнулась, и я пропал.
Я прижал руку к груди.
— Именно в тот момент я понял, что должен с ней познакомиться, — говорю я. — Должен. Я хотел, чтобы эта прекрасная улыбка была только для меня. Так что решил действовать.
