— Пойду тоже… Посмотрю. И поищу Данилу.
— Сидеть! — скомандовал дед. Мы оба с Варваром плюхнулись на жопу, только пес на ковер, а я на диван. — Да не ты! — это уже мне. — Хотя и ты тоже. Сейчас будем обедать.
В арке дверного проема появилась женщина — таких называют без возраста. Ей могло быть как тридцать пять, так и пятьдесят. Крепкая загорелая блондинка с очень короткой стрижкой и сердитыми морщинками возле носа. Она уперла руки в боки и сказала тоном хозяйки:
— Обед на столе. Прошу всех в столовую.
— Отлично, — проворчал дед. — Все уже там?
— Подтянутся. Давайте, давайте.
Алексей Павлович надавил на джойстик и проехал мимо женщины с видом каменного изваяния. Варвар не двинулся с места, только заскулил так жалобно, что даже у меня сердце дрогнуло. Дед, не оборачиваясь, махнул рукой:
— Варвар, за мной.
Пес сорвался и поскакал к нему. Хорошо, что дом большой, а то бы точно что-нибудь опрокинул и сломал! Я притормозила, пытаясь сообразить: звали меня или не звали? А то как-то «всех» это почти что «никого». Слава богу, в гостиную вернулся Данила, который по-хозяйски обнял меня за талию и чмокнул в висок:
— Обедать пойдем или проигнорируем общий сбор?
— Данила Беркутов, ты оставил меня одну на съеденье своему отцу и его ручному монстру!
Мои претензии остались почти без внимания. Данила проворчал:
— Варвар никого еще не съел, а мой отец… Во всяком случае, я не в курсе. Пошли обедать, у Томы сегодня божественный луковый суп и, по-моему, мясо по-бургундски.
— Французская кухня? — удивилась я. — Вот уж не ожидала.
— А чего ты ожидала?
— Если честно, ничего! — рассмеялась. Я вообще думала, что после рентгена буду доставлена в гостиницу и забыта навсегда. А тут… Семейство, картина, собака, обед… Что думать — даже не знаю.
— Какая ты неприхотливая, — фыркнул и Данила.
Мы вошли в просторную столовую, где был накрыт нехилый стол. Во главе его уже сидел дед в своем кресле, а через два стула от него устроилась Эля, уткнувшись в смартфон. Меня усадили напротив девушки, задвинули за мной стул, подали салфетку. Дед звякнул ложкой о тарелку и грозно спросил:
— Где Дашка? Где этот ее альфонс?
— В теннис играют, — вежливо ответила Тома, входя в столовую с умопомрачительной супницей — точь-в-точь как в фильмах про английскую викторианскую эпоху. Поставив супницу на стол, открыла крышку. Запах пошел по столовой — вкусный, сырный, аппетитный. Тома принялась разливать суп по тарелкам, а Алексей Павлович пробурчал:
— Зови их. Не начнем обедать, пока все не сядут.
— Экий вы! — Тома раздражительно бросила половник обратно в супницу и вытащила из-за пояса рацию: — Дарья Алексеевна, прием!
Я вопросительно глянула на Данилу. Он с невозмутимым видом щипал кусок хлеба, откинувшись на спинку стула. Ладно, раз ему пофиг, то и я волноваться не буду. Тараканы вышли из укрытия и разбежались по помещению. Подожму ноги и подожду. Терпения мне не занимать.
Рация трещала, попискивая. Тома выдохнула, вдохнула и повторила:
— Дария Алексеевна. Прием.
Потом фыркнула и снова нажала на кнопку:
— Аркадий. Вали на корт и скажи Дарье Алексеевне, что мы обедаем. Прием.
Треск прервался, и голос с белорусским акцентом ответил:
— Аха. Прием. Не… Конец связи… Как это там? Отбой, во!
— Учу его, учу… — пробормотал Алексей Павлович, а Тома спрятала рацию и заявила:
— Знаете что? Делать вам нечего с этим барахлом! Да я лучше дважды сбегаю к тому корту! Тьфу!
Я сделала вид, что у меня упала салфетка. Под столом удалось прохихикаться незаметно от окружающих. Не прислуга, а прямо властная госпожа! Как только ей дед позволяет? И под столом же мне пришла в голову мысль: а не любовники ли они? Но я тут же отбросила ее. Быть такого не может. Хотя… Бывает как раз всякое. Однако на богатого олигарха не похоже. Он бы скорее купил себе длинноногую модельку или молоденькую актрису…
Даша появилась через минут пять — недовольная и обиженная. Семен тащился следом за ней, канюча:
— Ласточка моя, заинька… Ну не сердись! Я же не нарочно выиграл! Я не хотел, честное слово…
— Ай все! — отмахнулась она. — Папа! Что это значит? Ты не дал нам доиграть!
— Обед, — ответил дед. — Я должен сказать вам нечто очень важное.
Даша села рядом с Элей и толкнула ее локтем:
— Хорош залипать в видосиках.
— Отстань, ты мне не мать, — с вызовом протянула девушка, но телефон отложила. Тома налила всем по тарелке супа, закрыла супницу крышкой и, оглядев стол, с удовлетворенным видом удалилась на кухню.
Алексей Павлович попробовал первую ложку супа и причмокнул. Потом сказал:
— Так вот, я должен вам всем сказать кое-что.
— Мы разорились? — с тревогой глянула на него Даша.
— Ты собрался привести нам новую мамочку? — поддела Эля.
— Тихо вы! Папа, говори, — подбодрил отца Данила. Алексей Павлович откашлялся, зачерпнул еще супа и сказал, как бы между прочим:
— Я решил изменить завещание. Думаю вычеркнуть из него пару человек.
Глава 7. Последствия необдуманных решений
В столовой воцарилось гробовое молчание. Я с восторгом рассматривала удивленные, испуганные, озадаченные лица. Боже, какие типажи, хоть кино про них снимай! Вот, например, Даша. Даже рот открыла, настолько изумилась. Наманикюренной лапкой схватилась за руку своего Семена, а тот накрыл ее второй ладонью и поглаживает успокаивающе. А в его глазах — целый ряд вопросов. Самый натуральный, вот такой: «?????» И паника: что делать, как быть дальше?
Эля была почти спокойна. Правда, телефон отложила. Взялась за ложку, но суп не пробовала. Видимо, тоже задалась вопросом: уж не ее ли лишат наследства? А на лице — презрительное отчуждение. Хотя я почти уверена — наигранное. Даже если ты гот и ненавидишь свою семью, деньги лишними не бывают.
Данила же подался вперед, опираясь локтями на стол, с интересом глядя на отца. Он и спросил первым:
— Папа, откуда такое решение? Кто тебя настроил?
Вот он не волнуется. Похоже, у него свое состояние, деньги папы плюс, деньги папы минус… Или просто отличное самообладание. Но я бросила взгляд на Алексея Павловича. Тот со смаком проглотил еще одну ложку супа и ответил с присущей ему обстоятельностью:
— Я решил.
— Папа! — воскликнула Даша, и ее голос дал петуха. Откашлявшись, продолжила: — Ты не можешь с нами так поступить! Мы же твои дети!
— Бездельники, — отмахнулся дед. — Только Данька создает видимость какой-то активности, а ты, Дашка, и Катюшка вообще ничего не делаете. Хоть бы курсы какие окончила, что ли… Но тебе не надо. Живешь на всем готовеньком, а я жопу рвал в вашем возрасте, чтобы это готовенькое для вас заработать.
— Но, если у нас есть деньги, зачем нам работать? — с нажимом высказалась Даша. Еще и взглядом всех обвела, чтобы найти поддержку. Я уставилась в свою тарелку, а то заметят мою усмешку… — Пап, ну правда!
— Дарья, уважай отца, — строго окоротил ее Данила. — Если он решил, значит, так и будет. Ладно, давайте обедать. Ева, как тебе суп?
— Очень вкусно, — вежливо ответила я. Эта семейка может свести с ума кого угодно!
После супа мы попробовали мясо по-бургундски, которое таяло во рту, взрываясь на языке тысячей нюансов незнакомых мне специй, а после него нам подали сыры и десерт — крем из трех шоколадов, украшенный взбитыми сливками. От кофе Алексей Павлович отказался, уехав из столовой в сопровождении наевшегося кусочками мяса Варвара, а мы остались. Молчание нарушил Семен:
— И что вы думаете о новом завещании?
— Тебе-то какое дело, Сенечка, тебя в нем все равно нет, — отозвалась Эля, запихнув в одно ухо наушник. Из второго был слышен тяжелый, очень тяжелый рок.
— Я беспокоюсь о благополучии Дашутки, — с достоинством ответил альфонс, быстрым жестом, который отдавал привычкой, завладев рукой любимой женщины и поцеловав кисть. Дашутка раздраженно вырвала руку:
