Но это же Мышка. С ней все по-другому.
Нет, она уже не та маленькая заноза с косичками. И даже не та трепетная первокурсница, нежный бутончик. Но на меня вдруг напала странная неуверенность. Как в наш первый раз.
Кажется, я все же временами вижу в ней маленькую девочку…
И тогда Мышка демонстрирует мне, что девочка давно выросла.
— Что заставляет тебя сомневаться? — произносит она, морща носик. — То, что я лежу тут без трусов или то, что я уже почти стащила трусы с тебя?
Ах ты моя дерзкая козявка!
Я не сразу нахожусь с ответом, а Мышка сердито фырчит:
— Уж не хочешь ли ты, чтобы я тебя уговаривала, как в прошлый раз?
Что?! Вот это заявление!
— Ты меня не уговаривала, — уверенно говорю я.
— Ты задавал много дурацких вопросов. Как и сейчас.
Ах, вот как! Ей не нравятся мои вопросы.
Она права. Хватит болтать! Для языка можно найти более приятное применение.
Я продолжаю разведку боем.
Здесь я уже был, но эти ландшафты так великолепны, что их можно изучать снова и снова. Я целую грудь Мышки, щекочу языком ее соски, зарываюсь лицом между двух упругих, нежных, умопомрачительных сисек. Здесь можно остаться навсегда…
Но есть еще неизведанные территории.
Я спускаюсь ниже, изучаю ее плоский животик, балдея от бархатистой кожи и сходя с ума от робких постанываний Мышки. Я уверен, сейчас ты будешь стонать громче…
Светлана
Я хочу его. Я умираю, как хочу его.
Хочу, чтобы он вошел в меня, чтобы мне было больно и, одновременно, приятно до одурения.
Как в прошлый раз. Но еще лучше.
Наверное, больно не будет. Разве что чуть-чуть. Потому что орудие Алекса поражает размерами, а у меня полтора года не было мужчины. И я чувствую себя почти девственницей.
Вот только вся скромность куда-то улетучилась!
Мне нравится чувствовать свою власть над Алексом. Нравится быть дерзкой, удивлять его и удивляться самой…
Но сейчас вся моя дерзость испарилась. Потому что Алекс целует меня все ниже и ниже, раздвигает мои стыдливо сжатые ноги и… его язык устремляется прямо туда, где сто тысяч маленьких чертенят варят адское похотливое зелье.
О-о-о!
Это слишком! Я не могу. Подожди. Не надо так сразу… Это невыносимо.
Это невозможно терпеть.
Я сейчас просто умру от безумного наслаждения!
Алекс
Я выпрямляюсь, стаскиваю с себя трусы, поднимаю с пола джинсы и ищу в кармане презервативы.
Мышка таращится на младшенького, который сейчас претендует на роль старшего в нашем тандеме. Ну да, он же страшный, огромный и беспощадный!
Я рву зубами упаковку, натягиваю резинку, тянусь к Мышке…
— Подожди, — шепчет она.
— Что-то не так?
Только не смей именно сейчас говорить, что ты передумала!
— Надень еще один презерватив, — просит Мышка.
— Что?!
Я, наверное, ослышался. Или Мышка бредит. Кто надевает два презерватива за раз? Но она упрямо сводит коленки и снова повторяет свою странную просьбу.
— Но… зачем? — недоумеваю я, надрывая вторую упаковку.
— А вдруг у тебя зубастые сперматозоиды, — лепечет она. — Прогрызут презерватив… Такое бывает!
14
Алекс
— Ты вспоминал меня? — спрашивает Мышка.
Мы лежим на полу, на ковре, среди подушек, которые попадали с дивана. Мы тоже не удержались и упали.
Это было в тот момент, когда я закинул ноги Мышки себе на плечи и устроил яростную бомбардировку ее узкой горячей норки. Она стонала, выкрикивала мое имя, запрокидывала голову назад, все больше сползая с края. И, наконец, соскользнула окончательно.
И с дивана, и с младшенького. Но мы с ним настигли ее на полу!
Я перевернул Мышку на живот, подложил подушку, устроился сзади и продолжил бомбардировку, сжимая ладонями ее маленькую упругую попку и пытаясь дотянуться до груди.
Как сладко она стонет! Ее стоны — дивная, дразнящая музыка, бальзам для моих ушей. Так бы и слушал ее нежный голосок вечно…
Но, после очередного содрогания, Мышка запросила пощады. И теперь лежит в моих объятиях, уткнувшись холодным носиком мне в ключицу и прижимаясь ко мне горячей грудью.
И, конечно, ее потянуло поговорить…
Вспоминал ли я ее?
Даже не знаю, что ответить на этот вопрос. После нашей единственной ночи моя жизнь сделала крутой кульбит. Я попал сначала в тренировочный лагерь, а потом — на спецзадание, которое длилось много месяцев. Одна командировка, вторая, третья…
Жизнь бойца спецподразделения оказалась совсем не такой красивой и героической, как в кино. Я видел много такого, о чем очень хочу забыть… Меня дважды ранили, я был на грани жизни и смерти. И посреди всего этого кошмара образ юной девушки, которая подарила мне свою невинность, был для меня чем-то вроде путеводной звезды.
Когда мне было особенно плохо, я вспоминал ее глаза, ее нежную улыбку, ее маленькие ласковые ладошки. Как ни странно, о сексе почти я не думал. Это было что-то другое.
Я знал, что это просто образ. Просто моя палочка-выручалочка. То, что помогало мне выжить и сохранить рассудок. Я чувствовал, что постепенно этот образ становится все более далеким от реальной Мышки. Я уже не помнил, какая она на самом деле.
Постепенно забывал ее.
Но я думал о ней.
Светлана
— Я думал о тебе, — ответил Алекс.
Не сразу. Я уж решила, что он не расслышал мой вопрос.
— Я тоже, — выдохнула я. — Думала о тебе.
Еще бы, я не думала. Ведь передо мной всегда были глазки моей дочки — точная копия его глаз!
И, кажется, сейчас самый подходящий момент, чтобы сказать ему об этом.
Да. Надо набрать в грудь воздуха и выпалить: “Соня — твоя дочь”.
Но тут я внезапно вспомнила о времени.
Мы с Алексом собирались придумать план, как подружить наших детей. А потом я собиралась съездить посмотреть новый объект. А в четыре надо забирать детей с продленки… Но вместо этого мы занялись совсем другими вещами!
— Сколько сейчас времени?
Я в панике села, разбросав подушки.
Телефон в сумке, сумка осталась в саду, рядом с качелями. И я не представляю, сколько часов прошло с того момента, как я там качалась.
— Полчетвертого, — произнес Алекс, обняв меня за талию и положив ладонь на грудь.
— У меня была встреча час назад. И мы не составили план. И вообще… Все пошло не так!
— Думаешь, оно того не стоило? — ухмыляется Алекс.
Притягивает меня к себе, целует…
Я снова таю в его объятиях.
Это были волшебные два часа. Я не знаю, что будет дальше. Но в любом случае — оно того стоило.
Алекс
— Что будем делать? — взволнованно спрашивает Мышка. — Как мы их подружим?
— Разберемся, — спокойно отвечаю я.
Она, в который раз, смотрится в зеркальце. Еще раз подкрашивает губы помадой. Поправляет прическу. Косится на бретельку сарафана, которую я все же потрепал в процессе раздевания.
— По мне ничего не заметно? — спрашивает она.
Какая она смешная, моя маленькая Мышка!
Сколько в ней всего… И скромная девочка, и милая шалунья, и адски горячая штучка. Мышка умеет удивлять. Умеет заставить мое сердце биться чаще. А обе мои головы сходят по ней с ума!
— Заметно ли, что полчаса назад ты предавалась разврату? Ну… даже не знаю.
Я делаю задумчивое лицо, как будто решаю сложную математическую задачу.
— Я бы заметил, — говорю я.
— Как?!
— У тебя счастливые глаза. И довольная мордочка.
Ну надо же, щеки Мышки зарделись румянцем. Она еще и смущается! Просто нежный цветочек…
Мы выбираемся из моей машины, идем в класс, по дороге встречаем Ингу, которая ведет за руку своего сына. Она переводит взгляд с меня на Мышку и обратно. Я держу покерфейс, Мышка дергается.
— Она догадалась, — шепчет мне на ухо, когда Инга остается позади.
— Тебя это волнует?
— Не знаю…
Мы обнаруживаем, что в классе осталось всего несколько учеников. Среди них — Захар и Соня, которые сидят в противоположных углах.
