Витя? А, Светин муж, депутат…
— Как поживаешь, Саня?
— Да ничего, Витя, не стоит беспокоиться. Это тебя Света попросила позвонить?
— Нет, Света не просила, и вообще она про звонок ничего не знает. Это моя личная инициатива. Я у Светы в записной книжке нашел твой номер и решил позвонить. Я так понял, вы со Светкой поссорились?
— Я тоже так поняла.
— Ну, надеюсь, на наши с тобой отношения это не влияет? — захихикал Витя. — Мы ведь с тобой, Саня, старые друзья?
— Да ну? — Она искренне удивилась и задумалась, к чему он клонит.
— Я слышал, ты теперь безработная и без жилья?
— А ты что, Витя, хочешь вынести этот вопрос на заседание в Думе?
Он засмеялся:
— Вот за что я тебя, Саня, люблю, помимо того, что ты очень красивая женщина, так это за веселый нрав!
Сашины подозрения стали усиливаться.
— Прикольная ты девушка, Александра Семенова! Знаешь, ты мне всегда нравилась.
Она усмехнулась:
— Очень любезно, Витя, что ты мне позвонил, чтобы сказать добрые слова и поддержать в трудной ситуации!
— Ну, я готов поддержать не только словами, а на деле!
— А на деле — это как?
— С работой помочь, да и квартиру для тебя снять.
— Витя, ты серьезно?
— Я вообще, Сашенька, серьезный человек!
— А чего Витя хочет взамен?
Он помолчал, а потом выдал:
— Немного твоего внимания. Я мог бы навещать тебя… Иногда.
— Понятно, а Света не станет возражать?
— Все шутишь, Сашенька. Нет, думаю, Свете не обязательно знать о наших встречах.
Вот вам и крепкий супружеский союз. Бедная Света! Видимо, ее теория о стервах дала сбой, если муж поглядывает налево.
— Витя, ты же слуга народа! Сейчас, в эти трудные времена — не время думать о личном, в стране кризис. Вы бы там, в Думе, лучше страной занимались, решали, что делать!
— А мы думаем и страной занимаемся. Все в порядке!
Уже еле сдерживая раздражение, Саша выпалила:
— Вить, из депутатского набора я люблю только торт: бисквит, слой орехов, мак, изюм. Называется «Депутатский». Все остальное — и деятельность депутатская, и они сами в качестве любовников — мне глубоко безразлично. Привет супруге!
Саша часто слышала, что не существует проблемы отсутствия денег, а есть проблема несоответствия запросов и потребностей доходам. И еще есть пошлые люди, которые в силу своей отсталости принимают стесненность в деньгах за проблему. И вот оказалось, что это она такой пошлый и отсталый человек! Саша не готова была принять сию блестящую мысль на веру, а задавалась весьма пошлым вопросом: если вообще нет доходов, что делать? Свести потребности к нулю? И вот она над этой хитрой закавыкой думала-думала, ломала голову и так проголодалась, что прямо сил нет. Господа теоретики и прочие непошлые люди, ответьте: как быть с одной из главных потребностей несовершенных человеков — желанием иногда чего-нибудь съесть? Куда ее прикажете засунуть, и что посоветуете? Питаться солнечной энергией?
А ей скажут: «Ха, какая умная, есть она хочет! Иди работай!»
Она бы и пошла. Да хоть на биржу искать работу. Хотя на биржу ей почему-то было стыдно идти, будто на панель. Все-таки всякие комплексы в нас сидят крепко, их так просто не выдернешь; засело где-то в подсознании, что биржа труда — это уж совсем крайний вариант, для неудачников. Пришлось Саше провести с собой психологический тренинг на тему, что каждый труд почетен и стыдно только деньги воровать, а честно работать — не стыдно.
Саша пришла на биржу труда, заняла очередь. В очереди, благо та была большая, как в советские времена за колбасой, Саша задумалась о специфике социальных учреждений, всяких там паспортных столов, жилконтор и поликлиник. К примеру, она давно заметила, что в этих учреждениях становишься каким-то пришибленным, ростом ниже, голосом тише, и спина не такая прямая, как в обычной жизни, вне этих стен. А может, это в нее совковые пережитки так глубоко въелись? Но только она ничего не может с собой поделать — в каком-нибудь паспортном столе заранее ждет подвоха от всегда мрачной и озабоченной паспортистки; а если видит милиционера, то подсознательно чувствует себя виноватой, поскольку знает: ее есть за что прижучить, и статья для этого найдется. Это что-то на генетическом уровне? И так происходит у всех или только у нее? Впрочем, судя по выражению лиц людей из очереди, такие переживания свойственны не только ей.
Похоже, очередь на бирже труда — особый вид очереди. Вот, например, летом в парке ЦПКиО стоит очередь за билетами в кассу. Там все по-другому, стоят другие люди с иными лицами, а тут люди какие-то потрепанные, и лица у них безрадостные.
Женщина-инспектор, к которой Саша попала на прием, тоже была безрадостная. Она взглянула на Александру хмуро, даже подозрительно. У Саши сложилось ощущение, что инспектор изначально настроена негативно, словно считает, что Саша хочет ее обмануть и стащить у государства, а возможно, и у нее лично деньги на пропитание. И вот она тут сидит заслоном таким лживым расчетливым тварям, как Александра Семенова, и изо всех сил бдит.
Может, конечно, государство ей и будет за это благодарно, а Саша — нет. Саше, если честно, стало обидно, потому что лично она придерживалась в жизни принципа, что пока о человеке не стало известно что-нибудь плохое, надо думать о нем хорошо.
Логично и по совести. Разве не так, гражданка инспектор?
Но Саша промолчала; у нее свои жизненные принципы, а на бирже труда — свои, и не фиг соваться в чужую биржу со своим уставом!
Инспектор ознакомилась с трудовой книжкой А. Семеновой и, не смягчив выражения лица, объявила, что реалии времени требуют от нас быть готовым к любым переменам. Саша уточнила: каким именно? Суровая инспектор пояснила, что Саше скорее всего придется переменить профессию, сходить на какие-нибудь курсы, перепрофилироваться… И добавила, увидев ее вытянувшееся лицо, что это нормально, и уж совсем в порядке вещей не ждать вакансий по специальности, а идти туда, где есть потребность в работниках. Вот, например, всегда требуются дворники, уборщицы…
Саша опешила — разве необходимо человеку с высшим образованием идти в уборщицы? Инспектор посмотрела на нее насмешливо: дескать, глупый «белый воротничок», я вас таких тут, знаешь, сколько насмотрелась?! Жизнь припечет, пойдешь работать кем угодно! Понятно, не любят инспектора таких бывших шоколадных зайцев, как А. Семенова.
Саше начислили пособие. Интересно, на это можно жить, или на них проводят эксперимент по выживаемости? В результате Саша пришла все к тому же жизнеутверждающему выводу, что надеяться можно лишь на себя. Как всегда, для России — это самый выигрышный вариант.
«Работу буду искать сама».
Саша никак не могла покинуть свою зону сумерек. Более того, у нее сложилось впечатление, что сумерки сгустились. Жизнь никак не хотела налаживаться, подсовывала ощущение цугцванга, как в шахматах, когда ни один ход ни к чему не приводит. Ты вроде что-то делаешь, пытаешься вырулить с обочины, а ничего не получается, и растерянность становится обычным состоянием.
Она пыталась понять, что напоминает ей собственное нынешнее положение, и ее озарило — себя на приеме у стоматолога. Да, именно, сейчас у нее такое же ощущение растерянности, страха, уязвимости. У стоматолога ведь очень неприятно и некомфортно, в стоматологическом плену даже взрослые люди чувствуют себя беспомощно. Сидишь в кресле, противная и жалкая, партизанами себя уговариваешь, а тебе медсестричка держит слюноотсос, и ты вдруг видишь себя со стороны и удивляешься: неужели эта идиотка — ты?
Надо же, дожить до тридцати лет, уважать себя, может, и не без оснований, и вдруг нате, пожалуйста, захлебываешься слюной и подобострастно смотришь на тетеньку — только не бей и не рви коренных!
Развивая врачебную тематику… Стоматолог — это еще ладно, как-нибудь можно поднапрячься и перетерпеть, главное — не докатиться до состояния, когда будешь чувствовать себя, как в кресле у гинеколога.
