— И то верно… надеюсь. А то ты помрёшь…
— Помру.
***
Пол года спустя
— Тук-тук, — знакомая медсестра из соседнего отделения зашла и глупо захихикала, и Лида смерила её таким взглядом, который решал все проблемы вот таких доступных дурочек одним ёмким “брысь”, — Ой, вы тут просто днюете и ночуете! — всплеснула руками она.
— Имею право, — на одной ноте ответила Лида. Она сидела в удобном кресле, положив голову на скрещенные и уложенные на кровать руки Егора. И рассказывала ему опять их историю.
— Ага… ага… — кивнула медсестра, пожевав губу, — А мы так скучаем по Егору Алексеевичу, так скучаем.
— Он у вас даже не успел начать работать, — вздохнула Лида, глядя на профиль Егора, и стараясь не смотреть на медсестру.
Егор и правда не проработал ни дня. Буквально за неделю до аварии он стал “настоящим”, как он любил говорить, врачом и получил должность неонатолога в этой самой больнице.
— Ну мы ждали, ждали… Он же у нас… практиковался…
— Ага, — Лида от медсестры откровенно устала. Уж далеко не первая она была в этой палате за последние дни.
— Что ж…
“Ну неужели же она думает, что я их оставлю наедине?” — мрачно подумала Лида.
— Такие дела, да, — вслух сказала она.
— Ну я попозже зайду! — сообщила медсестра.
— Конечно, в любое время. Я всегда тут, — улыбнулась Лида и разговор как-то сам собой свернулся.
— Как же ты популярен, мистер Неонатолог… Мужчина с младенцами на руках — это самое сексуальное, что может быть… Паразит, так вот зачем ты выбрал такую специальность.
Глава четырнадцатая. Добрый доктор Айболит
— И всё-таки... как вы поняли, что влюбились?
— А он мне вместо цветов пельмени принёс!
— Да ладно?..
— Да... причём домашние! Мать его налепила и в сенках заморозиться выставила. А он в пакетик собрал и мне притащил. Я в общаге жила. Варю я эти пельмени и думаю...
— ...что влюбились?
— Не! Бог с тобой! Что он, зараза, лаврушки не принёс.
(Баб Мотя "Про любовь")
Мне казалось, что я не спала, будто ждала, что ты можешь заявиться в каждую минуту, а в итоге проснулась от твоего голоса. Ты разговаривал с Люсей, и это происходило в гостиной, в то время как я сама лежала поверх одеяла в спальне, свесив вниз конечности, и сжимая в руке телефон.
Я конченая дура, но ждала, что ты дашь о себе знать. И этого не произошло, Люся осталась спать в гостиной, где ты её осматривал, и теперь встретила тебя тоже она.
Я спустилась вниз и… подтверждая своё гордое звание “конченая дура”, бросилась к зеркалу.
Волосы в общем-то у меня всегда по утрам выглядят хорошо, если за день до того были хорошо уложены, и покуда не расчешу. Сил умыться вечером у меня хватило, так что лицо не усыпано косметикой, в самом живописном понимании этого слово. В бой. Неплохо.
Хотя вот совершенно не ясно, чего я добивалась, если тогда ещё умудрялась убеждать себя в отсутствии нежного к тебе чувства. Я выглянула и обомлела. Ты лежал на диване, с которого Люся САМА без моего предупреждения, убрала постельное бельё, прикрыв глаза от света рукой. А моя сестра-трудный-подросток, которая ещё вчера умирала от температуры, крутилась на кухне и готовила тебе на завтрак бутерброды.
— С копчёной или варёной? — спросила Люся.
— С варёной, — зевнул ты.
— Люся, ты же болеешь! — я не смогла дольше наблюдать за происходящим и ринулась в гостиную на разборки, но была остановлена твоей насмешливой улыбкой.
— Если человек будет валяться и переопыляться своими микробами — он умрёт чахлый и жалкий. А это — лечебная физкультура! — объявил ты, а Люся радостно мне улыбнулась. Как будто и не умирала только вчера вечером.
Она принесла тебе кофе и бутерброд, а сама пошла за барную стойку, пить сок с хлопьями.
Ты был бледный и усталый после смены, и казался в нашей гостинной как будто и не очень-то чужим. Хотелось задать тебе сто тысяч вопросов, но когда я сварила кофе и для себя, ты уже уснул.
Засунул одну руку под диванную подушку, вторая свесилась на пол, а волосы закрыли лоб. Ты спал на нашем диване, а мы с Люсей только и могли что переглядываться в полном недоумении.
Я накрыла тебя пледом, и подумала, что это всё-таки страшно мило… И сколько раз ты засыпал по утрам на этом диване после? Я и не знала, что однажды это станет таким привычным делом.
Люся ушла к баб Моте смотреть сериалы про вампиров, отказавшись валяться в постели и “переопыляться с микробами”, а я осталась. План на день был: счистить цедру с трёх десятков лимонов, так что я достала наушники, включила на телефоне очередное интервью и вооружившись острым ножиком занялась делом. Я обожала этот запах, когда уже весь дом как будто лимонадный завод. Этим я занималась каждый год, делала для друзей домашнюю лимончеллу к новогодним праздникам, а тут припозднилась приличненько, не настоится.
Ты проснулся на третьем килограмме, потянулся и надолго завис, глядя, как я орудую ножом, а в миску падают тонкие пластики цедры. Я знала, что ты наблюдаешь, но не давала повода прекратить.
— Доброе утро, — просипел ты. Голос после пробуждения был едва ли звонкий.
— Доброе, — кивнула я, — уже полдень.
— Всего-лишь?
— Ну, чуть больше… Ох, два часа дня на самом деле, — я удивлённо уставилась на часы, — Я думала куда меньше.
— Что ты делаешь?
— Лимончеллу. А почему ты фельдшер?
— Потому что я на это учился, — тупо констатировал ты, глядя на меня как на дурочку, — Ла-адно, не буду юлить. В конце концов, я читал, что искренность — основа для влюблённости. А я привык работать с людьми по чёткой инструкции.
Я ударила себя ладонью по лбу, выражая своё недовольство, но в глаз брызнул сок.
— Чёрт, — прошипела я, — Да, давай, рассказывай.
— Тебе помочь?
— Нет, — я открыла кран и стала промывать глаз, — Рассказывай, мне ужасно… — уф…, — интересно.
— Что именно?
— И давно ты работаешь фельдшером?
— С пятого курса. Как только появилась возможность. Ну, не сразу доктором, но да. На скорой я с пятого.
— То есть ты ещё учишься?
— Вроде того. Я в этом году заканчиваю со всем этим и перехожу в штат в родильном отделении. Буду неонатологом.
— Неон… это? — я нахмурилась. Ничего не знала про роды и иже с ними, про всякие штуки.
— Это доктор для новорождённых. Вот у этих сморщенных червячков есть свой доктор и это я, — ты улыбнулся, перевернулся на спину и закинул руки за голову.
Я даже не хотела, чтобы ты ушёл. Напротив, я стала думать, что приготовить, чтобы накормить тебя обедом.
— Точнее, пока нет, но с августа буду. А сейчас — фельдшер, но это тоже здорово, на самом деле. Попадаются всякие… экземпляры.
— А все эти пафосные парни из твоего окружения? — не унималась я, — Они на врачей не особенно похожи!
— Это друзья из школы, — ты пожал плечами, — Я учился в первоклассной школе. Мои родственники мечтали, что пойду по общим стопам, по ним семь поколений в нашей семье ходило. Но… я умудрился всех разочаровать. А друзья… Знаешь, это круто, потому что им ничего не нужно от меня. Я же со своими тараканами. От меня всегда всем было что-то нужно, а этим парням — нет. Я не пытаюсь сказать, что бедные мальчики такие-сякие, но… практика показала, что даже самый ботанистый и честный парень из меда, всё равно придёт занять у тебя денег, а потом будет пыжиться, что я со своими миллионами мог бы долг и простить. А у меня, к его сведению, миллионов-то нет.
— Круто, — пришла моя очередь расплываться в улыбке.
А вот это мне уже нравилось! Ты — нищий фельдшер! Не мажор и не противный папенькин сынок, только вот…
— Блин, ну не верю тебе, хоть ты тресни!
