Мы действительно только что целовались? Снова? Не могу поверить в это. Просто не могу.
Опускаю взгляд и тяжело сглатываю.
«Только, бл*ть, не плачь, ты сможешь это сделать. Ты должна это сделать ради своей семьи. Ради себя».
Джейс замечает выражение моего лица и вскидывает руки.
– Я не знаю, что ты хочешь, чтобы я сделал, – говорит он с отчаянием.
– Я такая идиотка, – честно говорю я со слезами на глазах. Выражение лица Джейса падает, и он выглядит так, будто хочет дотронуться до меня, но вместо этого разворачивается и выходит из комнаты.
Несколько минут спустя я немного успокаиваюсь и нахожу его на балконе. Он держится за ограждение, кулаки сжаты, костяшки побелели. Наверное, он услышал меня, потому что говорит, не оборачиваясь.
– Ты должна уехать. В следующий раз, когда выведешь его из себя, он просто убьет тебя. Просто так. Тебе нельзя оставаться, Саманта. – Я сглатываю, отклоняя голову назад, и смотрю в небо, как оно окрашивается в розовые и пурпурные тона в лучах заходящего солнца. – Я могу помочь, – вдруг говорит Джейс. – Могу помочь тебе выбраться.
Мотаю головой.
– Я не могу уехать. Я никуда не поеду.
Джейс делает шаг ко мне, хватает за плечи и трясет.
– Он убьет тебя, понимаешь? Господи, такое ощущение, что история повторяется. – Его плечи опускаются, когда он отходит от меня.
– Он не убьет меня, – говорю я, вытирая слезы с лица. – Пока нет.
Лицо Джейса снова превращается в камень, и он закрывается, и я могу только представить, сколько лет он провел за своими выстроенными стенами, терпел издевательства от своих братьев и выносил дерьмо Дорнана. Интересно, сколько могил ему пришлось выкопать для отца, скольким наркоманским сучкам пришлось заплатить, или что-то в этом роде, чтобы они не пошли в полицию и не погибли. И я знаю, что он ничего не может с этим поделать. Он будет продолжать спасать тупых девчонок, которые приходят в клуб «Братья Цыгане» в поисках защиты и заканчивают тем, что им приставили пистолет к голове или воткнули нож в бедро.
Но он не захотел бы меня спасать, не после того, как я закончу. После того, как уничтожу всю его семью.
Может он и не в близких отношениях со своими братьями, но они все, что у него есть. И когда я закончу, у него ничего не останется.
Мое сердце пропускает удар, только один, потому что я позволяю себе на мгновение задуматься о том, что бы случилось, прямо здесь и сейчас, если бы я сказала Джейсу правду. О том, кто я на самом деле и что делаю здесь. Конечно, он бы разозлился, но после этого? А ему будет не все равно? А если бы мы сбежали? Если бы мы ушли отсюда, забрали мои деньги и просто убежали, смогла бы я снова спать, зная, что он со мной?
– Он это сделает, – уверенно говорит Джейс. – Когда ты меньше всего ожидаешь, он будет там. И тогда для тебя будет все конечно.
– Ты просто не понимаешь, – говорю ему.
Это как будто я прошу его понять, хоть и не объясняю, что именно.
Он качает головой.
– Если передумаешь, дай мне знать. Он здесь.
Он указывает на парковку перед зданием, куда Дорнан заезжает на своем Харлее. Лучи заката отражаются тусклым мерцанием от полированного черного металла и хрома.
Мы безэмоционально стоим здесь, глядя издалека, как Дорнан паркует свой байк и исчезает на лестничной площадке.
Снова начинаю плакать. Джейс стоит с каменным лицом.
– Соберись, – шипит он.
– Это тот бл*дский морфин, который ты дал мне, – шиплю в ответ, вытираю слезы и иду внутрь в сторону ванны, где могу умыться и успокоиться.
Поэтому, конечно же, я почти кричу, когда врезаюсь в твердую грудь, одетую в кожу.
Это он.
Я смотрю вверх, слезы еще не высохли на моих глазах, и вижу черные глаза Дорнана, который пристально смотрит на меня. Я леденею, когда он с подозрением переводит взгляд на Джейса, а потом обратно на меня.
– Что, бл*ть, я только что прервал? – спрашивает он.
Я бросаюсь ему на грудь, становлюсь на цыпочки, покрывая короткими поцелуями его лицо.
– Я думала, ты не вернешься за мной, – затаив дыхание, говорю ему. – Я так сильно по тебе скучала.
Джейс с грохотом закрывает дверь на балкон.
– Она не переставала ныть, как сильно скучала по тебе, – рычит он отцу. – В следующий раз я заткну ей рот кляпом.
Дорнан взрывается смехом, вибрируя напротив моей груди, заставляя внутренности наполниться ужасом. Он поднимает мою голову и целует самым длинным и страстным поцелуем, который у нас когда-либо был. Но он даже не сравнится с интенсивностью тех мимолетных поцелуев, которые были у нас с Джейсом.
Это даже приблизительно не в этой гребаной реальности.
Дорнан отрывается от меня, и я восстанавливаю дыхание, избегая взгляда Джейса.
– Мне нужно в душ, – говорит он. – Слишком, бл*ть, долго был на этом мотоцикле. Ты, – он тыкает пальцем в мою грудь, – лучше присоединись ко мне через пять минут.
Он еще раз продолжительно целует меня перед тем, как повернуться и войти в ванную. Минутой позже я слышу, как включается вода.
– Ты прекрасная актриса, – говорит Джейс позади меня, каждое слово взвешенное и обдуманное.
Я поворачиваюсь, вытирая Дорнана тыльной стороной ладони со своего рта. Глаза Джейса холодные, руки скрещены на груди, когда он изучает меня, невозможно не заметить вид отвращения на его лице. Я глубоко встревожена тем, что он видит сквозь фасад, о чем Дорнан не догадывается, но в то же время втайне чувствую облегчение. Потому что, если он знает, что это ложь, может быть, он все равно захочет меня, как бы безумно и хреново это не звучало.
– Ты и сам не так уж плох, – говорю я, опуская руку.
Он просто мотает головой, со злостью сжав руки в кулаки, и вылетает из комнаты.
Я слышу звон ключей, как захлопывается входная дверь, и мое сердце падает, когда понимаю, что Джейс ушел.
Я жду как можно дольше, пока не проходит пять минут, прежде чем снимаю футболку и медленно ковыляю в ванную, чтобы присоединиться к Дорнану под душем. Он улыбается, когда видит меня, его взгляд устремлен на свежезашитую рану на моем бедре.
– Прости, малышка, – говорит он, опустившись на колени на плитке, осматривая ряд швов, которые его врач профессионально наложил мне на ногу. Он очень нежно проводит по нему пальцами, перед тем как усилить хватку на сгибе коленей, заставляя меня раздвинуть ноги шире, чтобы я не упала. Он с нежностью поцеловал мой чувствительный бугорок, его дыхание опалило кожу, приводя меня в замешательство. Он поднимается, остановившись, чтобы уделить внимание моему затвердевшему соску, прежде чем снова выпрямиться. Я дрожу, хватаясь за его твердые бицепсы, когда он прижимается ко мне. – Стань на колени, малышка.
Паника поднимается в моем животе.
– Я не могу, – шепчу ему. – Моя нога...
Его лицо искажается от разочарования, черные глаза впиваются в мои. Взгляд ползет вниз до моей колотой раны, а потом возвращается на мое лицо.
– Боль – это хорошо, – говорит он, крепко сжимая мою шею, прежде чем отпустить. – Поняла? Боль означает, что я, бл*ть, владею тобой. – Я неохотно киваю. – Скажи это.
– Ты владеешь мной.
– Почему?
«Вспомни Чада. Вспомни, кто ты. Я улыбаюсь».
– Потому что я твоя.
– Ты чертовски права, ты моя. А теперь, бл*ть, на колени.
Он придерживает меня, когда я с трудом медленно приседаю, моя нога кричит от свежей боли, которая распространяется по всей конечности, заставляя меня хотеть кричать.
Я чувствую, как пара швов расходятся и смотрю вниз, чтобы увидеть, как тонкие ручейки крови вытекают наружу и скользят вниз по моей ноге, распаренной в теплой воде. Этот вид придает мне силы. Сегодня я отдам свою кровь за него, а когда-нибудь он отдаст свою кровь за меня.
– Теперь, – самодовольно говорит он, прижимая кончик своего твердого члена к моим губам. – Покажи, как сильно ты по мне скучала.
Джейс был прав. Я отличная актриса.
Поэтому открываю рот и лгу.
