Все также горит, — шепчет Мелисса, распахивая ярко-желтую дверь с именем брата на ней. — Я измерила температуру: у него тридцать восемь и шесть… Это очень много?
Думаю, он это переживет, — подхожу к кровати мальчика и ласково ему улыбаюсь. — Ну, как ты тут, малыш? Давай-как проверим для начала твое горлышко, хорошо…
Мальчик смотрит на меня настороженно, едва сдерживая горючие слезы.
Я доктор, — говорю ему снова, — и мы быстро поставим тебя на ножки. Обещаю!
Открываю рабочий чемоданчик, который отец подарил мне еще на первом курсе, и достаю деревянную лопатку…
Ну, скажи «А», малыш… Вот так, молодец!
Начинаю привычные манипуляции, знакомые мне до оскомины, и Мелисса следит за мной в нетерпеливом ожидании, замерев за моим правым плечом, подобно изваянию.
Горло совсем немного воспалено, — наконец констатирую я обыденным голосом, — и легкие абсолютно чистые. Должно быть, это обычный летний грипп, так что и волноваться не стоит. Собьем твоему брату температуру и утром он будет как новенький… ну почти как новенький. Завтра ему лучше все же остаться дома… Он ведь ходит в садик, не так ли?
Девочка утвердительно кивает, по всей видимости побаиваясь еще верить в такой простой диагноз.
А я между тем отмеряю нужную доза жаропонижающего детского сиропа, и вместе с Мелиссой мы уговариваем мальчика его выпить. Тот послушно проглатывает клубничное «лакомство» и в изнеможении падает на подушку…
Скоро ему станет лучше и он уснет, — улыбаюсь взволнованной Мелиссе. — Тебе бы тоже не помешало прилечь… Выглядишь измученной.
Ты уверен, что с ним все будет хорошо? — осведомляется она недоверчиво, и мне приходится награждать ее своим профессиональным «я же доктор — лучше знаю» взглядом. А потом начинаю укладывать в чемоданчик стетоскоп и другие предметы, и девочка следит за каждым моим движением с настороженной внимательностью… Наконец она произносит:
А вдруг ему опять станет плохо… Что мне тогда делать?
Поверь, он теперь проспит до утра. Ты зря волнуешься!
А если все-таки, — не унимается она. — Может быть, ты мог бы еще остаться немного… совсем чуть-чуть. Пожалуйста!
Смотрю в ее испуганные просящие глаза и понимаю, что не могу ей отказать. Врач я в конце концов или нет…
Хорошо, я побуду еще немного, пока у Ёнаса не спадет температура, — обещаю Мелиссе, и та расплывается в благодарной улыбке.
Спасибо, Марк, спасибо большое, — она почти пританцовывает на месте, и мне все кажется, что она вот-вот кинется мне на шею с объятиями. Но Мелисса этого не делает, нет, она вдруг смущенно замирает и тихо произносит:
Извини, что втянула тебя в это, но я, правда, не знала, куда мне еще обратиться… Отец ночами работает, а у тетки все равно нет машины, чтобы приехать… да и не очень хотелось ей звонить, если честно. Спасибо, что приехал… теперь я у тебя в долгу…
Я тихонько посмеиваюсь, наслаждаясь ее смирением, которое, как я догадываюсь, мало свойственно этой мятущейся душе. Сопоставляю ее «да пошел ты» с нынешним «извини, теперь я у тебя в долгу» и не могу поверить, что один и тот же человек может быть таким разным…
Ты мне ничего не должна, — отвечаю ей просто, и неожиданная идея высвечивается на моем лице лукавой полуулыбкой. — Но кое-что я у тебя все же попрошу…
Лицо Мелиссы тут же делается воинственным и она складывает руки на груди, подобно щиту.
И что же ты хочешь? — хмурит она свои черные бровки. И я догадываюсь, что она предполагает какое-то непристойное предложение… Намеренно тяну время, чтобы она сама немного накрутила себя, а потому после с легкостью согласилась на мою просьбу, посчитав ее достаточно терпимой. — Ну, мы так и будем тут стоять… Говори уже.
Хочу, чтобы ты бросила курить! — отвечаю я наконец, и Мелисса абсолютно по-девчачьи закатывает глаза. Она явно вздохнула с облегчением.
И это то, что ты хочешь?! — презрительно отзывается она. — Чтобы я бросила курить? — и уже более яростно выплевывает: — И как же тогда я по-твоему должна все это пережить, если брошу курить?! Да я ведь загнусь на хрен.
Отлично, — преспокойно смотрю на нее с укором в глазах, — тогда в следующий раз, когда твой брат подхватит воспаление легких или заразится краснухой, к примеру, мне больше не звони. Я, знаешь ли, не Скорая медицинская помощь, так что…
Смену настроений на лице девочки стоило бы увидеть каждому: из воинственной фурии она снова превратилась в испуганного ребенка — замысловатые названия детских болезней определенно внушили ей вполне понятный ужас.
Ладно, не будь таким гадким, — примирительно цедит она сквозь зубы. — Думаешь, ты такой хороший, да? Думаешь, я вот так возьму и сразу брошу смолить ради тебя? Ненавижу таких умников, как ты.
Не ради меня, — поправляю ее я, — а ради себя и своего брата. Пассивное курение очень вредит детскому организму… Ты же не хочешь вредить Ёнасу, правда?
Мелисса продолжает хмуриться, но по ее молчанию я понимаю, что выиграл этот раунд, и потому примирительно предлагаю:
— Хочешь я куплю тебе никотиновый пластырь? Он хорошо помогает.
Девчонке так и хочется послать меня куда подальше, вижу это по ее лихорадочно поблескивающим глазам под растрепанной челкой, которые почти прожигают во мне две огромнейшие дыры.
Я и сама могу это сделать, умник, — цедит она почти беззлобно. — Так и знала, что не стоило тебе звонить.
Я был твоим единственным вариантом, — напоминаю я ей и для пущего эффекта добавляю: — Представь, не приедь я вовремя, у твоя брата могла бы кровь в венах свариться… Жуть, правда?
Да ты брешешь, — говорит она с недоверием. Но я, опять же, вижу, что она не совсем в этом уверена…
Так ты бросаешь курить или нет? — любопытствую я, и девочка упрямо дергает плечиками.
Я подумаю об этом, — говорит она дерзко, а потом другим тоном добавляет: — Так ты останешься или как?
Я же обещал. Иди отдыхай!
Нет, я лягу здесь. — Мелисса ложится рядом с братом, утыкаясь лицом в его светлую макушку. — Пусть ты мне и не нравишься, — ворчит она глухо, — но я все равно благодарна тебе за помощь.
Приятно слышать! — посмеиваюсь я, откидываясь на спинку кресла — те раньше величали вольтеровскими — и начиная рассматривать комнату, залитую бледным светом маленького настольного ночника. Та кажется почти мизерной, заставленная детской кроватью и платяным шкафом, к которому сбоку прилажен миниатюрный письменный стол с кучей детских книжек, сложенных идеальными стопками. Похоже, малыш Ёнас большой любитель чтения…
Дыхание Мелиссы между тем выравнивается и она засыпает почти мгновенно, должно быть, все эти треволнения абсолютно вымотали ее. Ёнас тоже уснул, и я встаю проверить его температуру. Почти спала…
