— Всё в порядке, Лана. Простая турбулентность.
— Трубу… чего?
— Ланочка, — улыбнулся Бельский теперь искренне. — Не старайтесь выглядеть глупее, чем вы есть на самом деле. Вам не идёт.
— Просто пошутила, — ответила я и поправила ремень безопасности, который не отстрагивала даже. На всякий случай. Кажется, он и пригодится теперь. Лучше бы не надо!
Стюард вскоре вернулся, лицо у него было озабоченное. Он снова прошептал что-то миллиардеру, тот кивнул, и они затем вместе направились в кабину пилотов. Что, трудно мне хотя бы слово сказать? Разве не видно, как мне страшно?!
Самолетик продолжал трястись, и когда Бельский ушел, неожиданно я почувствовала, словно моё тело вдруг потеряло половину веса. Такое же ощущение испытываешь, когда едешь на скоростном лифте. Он резко начинает опускаться, и ты будто попадаешь в невесомость. То есть она вот-вот начнется, если падение будет ускоряться.
Я зажмурила глаза. «Отче наш, иже еси на небеси…» — начала вспоминать молитву.
— С вами всё в порядке? — раздался рядом голос. Это была стюардесса. Стояла, крепко держась за подголовник кресла напротив и широко расставив ноги, насколько позволяла юбка чуть выше колен.
— Не сказала бы, — проговорила я ломающимся от волнения голосом. — Что происходит?
— Небольшие технические неполадки, — постаралась улыбнуться девушка. — Ситуация под полным контролем.
— Господи… — вырвалось у меня. Я журналист, меня байками кормить не нужно, у меня к ним стойкий иммунитет. Если говорят, что ситуация под контролем, значит, всё очень плохо.
— Не волнуйтесь, это небольшая нештатная ситуация, но персонал авиакомпании «ПромСтройАвиа» — это профессионалы высочайшего уровня, так что вы…
Стюардесса не договорила. Самолет резко мотнуло в бок, и девушка полетела кубарем на пол, так что я мгновенно потеряла ее из вида. Только возле моего кресла осталась лежать ее черная туфля на маленьком каблучке. Я еще обратила внимание, что пластиковая набойка была почти полностью стёрта и подумала почему-то: «надо бы сходить к обувщику, чтобы поставил новую».
Дальше случилось нечто совсем жуткое. Самолёт вдруг резко накренился носом вниз и стал стремительно падать, описывая большой круг. Это я поняла по тому, что опускались мы не ровно, а наклонившись. Я бросила подлокотники и схватила обеими руками ремень безопасности, — показалось, что так будет лучше. Меня мутило, сильно кружилась голова, заложило уши, я оказалась на пороге реальности и потери сознания — кажется, это и есть те самые перегрузки, которые испытывают военные летчики.
«…да святится имя Твоё, да приидет Царствие Твоё…» — шептала я, пока самолет совершал какой-то безумный танец с виражами. Продолжалось это буквально минуты три, затем последовал сильный удар обо что-то твёрдое, и я потеряла сознание…
Из сообщений СМИ:
«Небольшой частный самолет потерпел крушение неподалеку от озера Онгрен, на западе Швейцарии, во франкоязычном кантоне Во, в округе Эгль. В результате четыре члена экипажа погибли. Двое пассажиров, среди которых российский миллиардер Бельский с супругой, выжили, оба доставлены в госпиталь города Монтрё. Об этом сообщает телеканал SRF info.
В настоящий момент сотрудники Службы безопасности гражданской авиации и Федеральное ведомство по гражданской авиации Швейцарии занимаются расследованием авиакатастрофы».
Я открыла глаза и сразу поняла, где нахожусь. Это больничная палата. И стразу пришла боль. Не слишком сильная, но тупая, словно кто-то сильно ударил меня чем-то тяжелым по темечку. Протянула руку к голове и ощутила там толстую повязку. Что со мной? Стукнулась? А остальное? Во всем теле была страшная слабость, но нашла в себе силы. Сначала пошевелила пальцами одной ноги, затем другой. Руками. Провела пальцами по телу. Вроде всё на месте. Как же я тут оказалась тогда? Ах, да… Воспоминания вдруг хлынули в мозг, словно кто-то открыл заслонку, и теперь полноводный поток быстро распространялся внутри.
Мы летели, потом началась тряска, Бельский ушел в кабину, дальше была стюардесса, она упала, а потом самолет начал падать, и… ничего не помню дальше. Но где я, в какой больнице? А как же Артём?! Поймала себя на мысли, что впервые подумала о нем вот так, назвав по имени.
Стала осматриваться. Комфортабельное местечко. Рядом аппараты какие-то. Кажется, искусственной вентиляции легких, а этот отслеживает состояние сердечного ритма. Ко мне не подключены, значит, в них нет необходимости. Раз так, то со мной всё в порядке, кроме только головы. Болит по-прежнему. Но я могу думать, значит, всё не так уж плохо. Ага, вот и она! Это я обнаружила кнопку вызова медперсонала. Послушаем, что скажут.
Минут пять ко мне никто не приходил. Затем внутрь вошла девушка. Увидев меня с открытыми глазами, развернулась и… удалилась. «И вам доброе утро», — удивленно подумала я. Однако мои мысли о том, что сотрудники здешней больницы не слишком вежливые, были прерваны появлением доктора. ОБ этом сразу можно было догадаться по его внешности: солидный, крупный мужчина лет сорока пяти. С гладко выбритым лицом, короткими седыми волосами, зачесанными на затылок, умными внимательными глазами и традиционным бейджиком. Только я не сумела рассмотреть, что там написано: стоило приподнять голову, как она закружилась, и я откинулась обратно на подушку.
— Bonjour, madame Belskaya. Etes-vous reveille? C’est bien!
Глава 13
Я посмотрела на доктора, словно передо мной инопланетянин стоял. Он, догадавшись, перешел на английский. Пожелал мне доброго утра и сказал, что я выгляжу хорошо. Несчастный льстец! Наверное, не одну медсестричку тут соблазнил, коварный погубитель женских сердец. Стоит, благоухает уверенностью в собственной неотразимости.
— Спасибо за комплимент, конечно, — ответила по-английски. — Но лучше скажите, где я нахожусь?
— Вы в клинике «Швейцария» города Монтрё. Ваше состояние не внушает опасений. У вас лишь несколько ссадин и небольшая травма головы — это от удара. Но кости черепа целы, мягкие ткани головы также не повреждены. Результаты МРТ показывают, что и мозг не был задет каким-либо образом. Так что вы вскоре поправитесь, — ослепительно улыбнулся врач.
— Что с господином Бельским? — я не была настроена выслушивать его пространные речи. Голова-то всё равно болит, что бы там ни говорил этот господин в белом халате.
— О, вы имеете в виду вашего супруга? — участливо поинтересовался доктор. Я присмотрелась. На его бейдже золотыми буквами с завитушками было написано «хирург Жульен Парли». Я даже улыбнулась ненароком, подумав: «Кто ж придумал человека блюдом-то назвать? Ишь, горячая закуска из грибов, курицы, сливочного соуса и сыра». Произнеся всё это про себя, тут только поняла, что сильно проголодалась. Но прежде надо выяснить, где мой суженый-ряженый.
— Да, его имею. В виду.
Мсье Парли состроил озабоченную физиономию и сообщил:
— Вынужден вам сообщить, мадам Бельская, что ваш супруг получил во время авиакатастрофы тяжелую черепно-мозговую травму и в настоящее время пребывает в коме. Но не волнуйтесь. Наши лучшие нейрохирурги, прибывшие из Парижа, сделали сложнейшую операцию. Так что нам остается только ждать и верить.
Я глубоко вздохнула. Час от часу не легче. Это что же получается, я теперь неизвестно насколько стала Бельской? То есть у меня теперь есть загранпаспорт, в котором стоит штамп о семейном положении. Вот это поворот!
— А как же остальные, кто летел в самолете?
— Прошу прощения, мадам, мне очень жаль, но все, кроме вас с супругом, погибли.
— Господи… — вырвалось у меня. И тот симпатичный вышколенный стюард, и та милая девушка стюардесса, и все остальные… кошмар. Я так сильно расстроилась, что даже слёзы проступили на глазах. Но, несколько раз глубоко вдохнув, сдержала эмоции. — Сколько я здесь нахожусь?
— Сегодня третьи сутки, мадам.
«Боже мой… родители, наверное, сходят с ума! А если ещё и про авиакатастрофу прочитали, то…» — подумала я и попросила свой телефон. На это врач развел руками: мол, после того, как самолёт ударился об землю, на месте катастрофы было такое месиво обломков среди деревьев и камней, что теперь только следователи смогут разобраться, где какая вещь или деталь.
