— Тогда принесите мне другой телефон. Любой, мне нужно позвонить родителям, — потребовала я.
— Хорошо, мадам. Я пришлю медсестру, — откланялся хирург со вкусным именем.
Вскоре пришла милая девушка, принесла мобильный. Я набрала номер родителей. Оказалось, что они понятия не имеют, где их дочь и чем занимается. Блин! Да это же потому, что я в чехарде с предложением Бельского и внезапным замужеством совсем позабыла им рассказать о том, какие перемены случились в моей жизни! Стало стыдно. Но признаваться теперь — значит разволновать маму с папой до глубины души. Нет, я так не сделаю. Потому соврала. Сказала, что отправилась с друзьями-приятелями в Карелию, наслаждаться тамошними красотами. Потом быстро попрощалась с мамой (отец, как всегда, был занят какими-то своими делами), а после села на кровати.
Снова пришлось потревожить медсестру. Я попросила её принести мне одежду.
— Простите, мадам, — склонила девушка голову. — Но мы её отдали следователям.
— Как? Зачем?
— Они сказали, это необходимо для медико-судебной экспертизы.
— Ладно. Тогда… ну не знаю. Купите мне что-нибудь. Не в таком же виде мне выходить на улицу!
— Простите, мадам, но доктор Парли сказал, что вам потребуется пробыть в нашей клинике ещё как минимум три дня, пока ваш организм…
— Со мной всё в порядке, — ответила я. — Голова побаливает, но это ничего, пройдет. И да, снимите уже с меня этот колпак.
Медсестра молча повиновалась. Подошла и медленно и аккуратно развязала бинты на голове. Сразу стало полегче. Всё-таки ткань стягивала череп, а от этого внутри побаливало сильнее. Зачем девушка кивнула и ушла. Интересно, они здесь, в Швейцарии, все такие вежливые и услужливые, или это как в России? Пока думают, что ты обыкновенная девушка, нет никто и звать никак, то будут издеваться до последнего: то врач к началу приёма опоздает, то карточку в регистратуре потеряют, то ещё какая причина найдется, чтобы дать тебе понять: главные — они, медики, а ты тут явление временное, вот и терпи молча. Но стоит узнать, откуда ты, как сразу начинают заискивать.
Я, пока ждала медсестру, вспомнила одну историю. Заболела у меня левая часть живота. Сначала подумала: аппендицит. Но нет, он же справа. Потом решил: это месячные приближаются, у меня они всегда период мучений и боли. Выпила анальгетик. Полегчало, но через шесть часов боль вернулась. Вызвала «Скорую», а перед этим, сглупив, снова таблетку заглотнула. Приехала бригада, а у меня опять всё распрекрасно.
Выдержав ночи, на следующий день решила записаться к терапевту в своей поликлинике. Мне говорят: записать можем, но она не придет. Как так?! Она на курсах повышения квалификации. Вот вам её сотовый номер, звоните, договаривайтесь сами. Ладно, так и сделала. Звоню, докторша долго не брала трубку, потом снизошла. И говорит: я на учёбе, принять не смогу, но давайте отправлю «тебя» (она сразу поняла, что я намного моложе, вот и перешла на фамильярный тон) сдавать анализы. Я спрашиваю: как же можно без направления? Терапевт: «Да ты не парься. Бери листок бумаги, я продиктую. Подпишешься моей фамилией».
Пришла анализы сдавать. Протягиваю бумажку медсестре, та смотрит на меня:
— А где печать доктора?
— Так нет её.
— Без печати нельзя.
Пришлось объяснить, что бумажку эту писала я сама, а доктор диктовала — она учится. У медсестры глаза на лоб полезли: «Она совсем с ума сошла, что ли?!» Но кровь из пальца взяла. Сдав анализы, я на следующий день пришла на прием. Терапевт вроде как отучилась. Сижу, жду. Первая в очереди. Но восемь утра — нет её. Половина — нет. Через сорок минут я пошла к главврачу поликлиники, села напротив неё и сказала: «Я — корреспондент журнала «Зеркало». Немедленно наведите порядок со своим медперсоналом, или я такую статью о вас напишу, что на этом месте очередной «Магнит» или «Пятёрочку» откроют!»
Дальше — словно в сказке. Примчалась терапевт, долго извинялась, потом написала рецепт, всё объяснила и т. д. В общем, выяснилось: камешек у меня из почки выбирался. И стоило лечение начать, как покинул меня естественным путем, звонко стукнувшись об фаянс унитаза. Так вот теперь интересно: здесь, в Швейцарии, правила такие же или как? Жаль, объективную картину себе не нарисовать — медперсонал знает, кто такой Бельский, и что я его жена.
Медсестра вернулась через час и принесла несколько пакетов. Я достала оттуда вещи. Вкус у медработника оказался довольно приятный: после переодевания на мне оказались светло-голубые джинсы, белая блузка с длинным рукавом, синий вязаный жилет, на ногах — теплые ботиночки. Комплект нижнего белья, естественно, прилагался тоже. Я даже спрашивать не стала, как медсестра угадала с размерами. То ли глаз у неё наметанный, то ли предвидела мою просьбу и мерки заранее сняла.
Поблагодарив девушку, я попросила отвести меня в палату, где лежит мой благоверный. Медсестра выполнила просьбу. Бельский оказался чуть дальше по коридору, в реанимации. Мне, чтобы зайти туда, понадобилось облачиться в бахилы, шапочку и одноразовый халат. Когда зашла и увидела Артёма, неподвижно лежащего с трубкой во рту, опутанного проводами, сильно бледного, мне стало его очень жалко. Такой прежде красивый и сильный, а теперь такой беспомощный! Я подошла, взяла его за руку, погладила её.
— Выздоравливай, супруг, — сказала и, наклонившись, поцеловала его в лоб.
Затем вышла из палаты. Медсестра стояла там же и сказала:
— Мадам, прошу вас пройти за мной, вас ожидают.
— Кто?
— Я не знаю, какие-то важные господа. Они сказали, что им нужно видеть мадам Бельскую.
Мы прошли длинным коридором, повернули пару раз, а потом оказались в просторной светлой комнате. Кажется, это было помещение для консилиумов или переговоров. Большой стол с парой десятков стульев, огромная плазменная панель, микрофоны. Мужчина и женщина в строгих деловых костюмах, которые находились здесь, при моем появлении встали. Поздоровались. Сначала по-французски, затем, увидев моё отрицательное мотание головой, перешли на английский.
Представились. Он — Себастьен Горо, она — Эмели де Веран, оба — следователи департамента уголовного розыска кантона Во. Прибыли, чтобы задать мне несколько вопросов относительно авиакатастрофы. Я была готова рассказать что угодно, но стоило мне удобно расположиться на стуле, как в комнату внезапно вошел маленький толстый человечек с большой лысиной. Мне он сразу напомнил актера Денни де Вито.
— Ничего им не говорите! — провозгласил вошедший тонким голосом. — Ни единого слова без консультации со мной!
Глава 14
Я удивленно уставилась на Колобка — такое прозвище сразу возникло в голове и приклеилось к нему.
— Вы, собственно…
— Я адвокат господина Бельского, моя фамилия Зильбельборд, Аркадий Абрамович, — сказал человечек и уселся за стол. Что ж, можем продолжать.
Полицейские стали задавать мне вопросы. Как проходил полёт, не было ли чего-нибудь странного во время него. Не происходило ли конфликтных ситуаций между мной и Бельским, равно как с членами экипажа. Попросили восстановить хронологию. Я всё рассказала, адвокат, сузив и без того маленькие глазки, перебрасывал взгляд с одного представителя полиции на другого, словно ожидая от них подвоха. Но те вели себя спокойно, ни в чем меня не обвиняли, потому обошлось без юридической помощи.
Сделав пометки в блокноте, полицейские собирались было уйти, но я спросила:
— Скажите, а что случилось? Почему произошла авиакатастрофа?
— Мы пока не знаем, — ответили копы. — Ведётся следствие.
Затем попрощались с нами и ушли, мы с Колобком остались одни.
— Госпожа Бельская… — обратился он ко мне
— Межерицкая.
— Ах, ну да, вы не стали брать фамилию мужа…
— Фиктивного мужа, — уточнила я. — Вы, как юрист, должны бы разбираться в таких тонкостях, — поддела Колобка.
— Прошу прощения, Светлана Николаевна, но в брачном контракте об этом не имеется соответствующих указаний, что ваш брак фиктивный, — ответил адвокат, большим шелковым платком утирая влажную лысину. «В помещении комфортно, а он потеет. То ли потому что толстый, то ли врёт, — подумала я. — Но, по идее, адвокаты врут, как дышат. Странный».
