Лара сжимала бедра под столом, дергалась из-за напряженных, постоянно соприкасавшихся с внезапно огрубевшей тканью бюстгальтера, сосков, и держалась на одной мысли о вечере.
Ждать субботы — так себе идея. Они уже завелись, у них — по крайней мере у нее, за Диму она не ручалась — две недели был полный штиль в сексуальной жизни, сопровождаемый тем не менее вихрем увлекательных фантазий. Она, конечно, могла снять напряжение самостоятельно, но особого желания обойтись обычной разрядкой не испытывала.
Хотелось яркого, острого удовольствия и пустоты в голове. Редко наедине с собой у нее получалось дойти до подобной грани, а с Димой как будто и стараться не пришлось. Все ее рецепторы тонули в неожиданности ощущений, мозг был занят, безуспешно пытаясь предсказать дальнейшие действия мужчины рядом с ней, а Лара… наслаждалась тем, что ей наконец-то не скучно.
Не было нужды подстегивать фантазию, выдумывать чьи-то прикосновения, убеждать себя в иллюзии — это сложно для не-мечтательницы, презирающей самообман. Физическая стимуляция, какой бы искусной не была, всегда требовала стимуляции мыслительной, иначе оргазм оказывался выматывающим и опустошающим, запредельно далеким от удовольствия.
Визит Димы стал событием познавательным и убедительным. Все-таки они друг другу подходили. Физически. Искрило даже средь бела дня и на трезвую голову. А Лара-то думала, что акция была единовременная и завершилась в прошлом году, но все сложилось удачнее.
Как будто она тогда на корпоративе не просто гипотетически подумала о постоянном сексуальном партнере, а желание загадала, и его даже соизволили исполнить. В виде исключения. Впервые за двадцать восемь лет. Мол, ладно, убедись, что с телесными реакциями у тебя все в порядке, просто не случалось прежде подходящего именно тебе мужчины. Узнай, что это вообще такое, когда думать сложно, сними нервное напряжение.
Ей в самом деле повезло. Она, кажется, нашла то, что искала, но сомнения никуда не делись. Лара жалела, что прежде чем повторно убедиться в том, что Дима ей подходит, успела уже заключить с ним какое-то подобие сделки. Она, конечно, никогда не любила тянуть кота за хвост и сразу выясняла все, что ее интересовало, но в нынешней ситуации имелся неоправданный риск.
Все те минуты, за которые они торопливо пересекали парковку, поднимались в лифте сразу на двадцать второй этаж и открывали дверь квартиры, Лара тревожилась.
Да, на пьяную голову секс был более чем хорош. Да, в ее кабинете их тоже знатно накрыло, но кто знает, чего там нашлось бы больше — обещания на будущее или памяти о прошедшем?
Сейчас все будет по-другому. Им придется взаимодействовать открыто и искренне, без прикрытия в виде алкоголя, и оттого Лара чувствовала себя не совсем комфортно.
— Заходи, — низкий, с уже знакомой ей хрипотцой голос прозвучал в унисон щелкнувшему замку.
Лара шагнула в темный коридор, озираясь в поисках выключателя. Позади хлопнула, закрываясь, тяжелая дверь. Зажегся тусклый свет сенсорных бра, словно отрезая их от четкой, выставленной под белые мощные лампы стерильной действительности, и тревога, занимавшая Лару последние семь минут, исчезла. Или потеряла приметность в обществе забившегося в прихожей напряжения.
В квартирной тишине безмолвное присутствие Димы заявляло о себя так отчетливо, как будто задававший ритм метроном.
Шорох одежды, звук шагов, удар горячего выдоха Ларе прямо в затылок.
— Я весь день думал, как именно тебя… поцелую. — Его губы даже волос не коснулись, но у нее дернулся каждый нерв. Пауза перед последним словом доступно поясняла, что Диме о Ларе сегодня думалось далеко не в пределах поцелуев.
Легшие на плечи руки уверенно повернули ее к себе и очень неторопливо и осторожно подтолкнули к стене — кто-то явно страдал любовью к аллюзиям на прошлый их совместный вечер. Почувствовав за собой опору, Лара замерла. Откинула назад голову, облизала губы.
— Показывай, — прошептала с вызовом. С куражом в крови.
Дима рассмеялся, добавляя ей мурашек. Пробежался руками по ее бедрам, медленно-медленно развязал пояс ее пальто, нырнул под полы, огладил бока, не выправляя блузку из-под брюк, а потом резко вжал Лару в себя.
Она ожидала соприкосновения с колючей, холодной тканью пальто, но Дима успел избавиться и от него, и от пиджака. Она чувствовала и жар тела, и упругость мышц под рубашкой, и его эрегированный член у своего живота.
Во рту стало сухо, зрение как-то в одно мгновение потеряло фокус. Лара вдруг переполнилась жадностью. Захотелось сразу и всего. Чтобы он ее поцеловал, чтобы раздел, чтобы коснулся везде… губ, шеи, груди, живота, между ног. Чтобы заполнил, заставил двигаться вместе с ним, вздрагивать, стонать, не дышать из-за перехватывающих горло залпов ощущений.
Даже поцелуя она не получила. Дима неожиданно выпустил ее из объятий, оставляя на волю стены и ослабевших в коленях ног.
Когда же он, непринужденно присев, как и в прошлую их совместную ночь, принялся снимать с нее обувь, Лара, подняв вопросительно брови, посмотрела на него снизу вверх.
— Это какой-то фетиш? — Удивление вышло усталым и чуточку не по-настоящему недовольным.
Дима глухо рассмеялся и сквозь тонкую брючную ткань быстро прикусил чувствительное местечко у нее под коленом, выбивая короткую судорогу.
— Еще скажи, что тебе не нравится. — Он поднял взгляд. Лукавый, загадочно сверкнувший в теплоте неяркого света.
Лара фыркнула. Даже если его приемчики ее будоражат, пусть не ждет признаний.
Глава 15
Лара не сразу поняла, что собственное якобы равнодушие ей же вышло боком. Если в начале прелюдии Дима открыто торопился и явно намеревался поскорее перейти к основному действу — тому, где они, обнаженные, потерявшие рассудок, на мягкой и удобной кровати, — то теперь каждый его жест стал медленнее раза в три.
Короткой застежке-молнии каждого ботинка вдруг потребовалось по тридцать секунд, чтобы разойтись под его руками, беспрестанно норовящим забраться под штанины и царапнуть гладкую кожу икр. Даже брюки (разве можно та-а-к долго стягивать свободные, легко струящиеся по ногам брюки?) он снимал с нее минут пять и с особой изобретательностью: по миллиметру, с паузами, влажными поцелуями и едва-едва болезненными укусами в им же высвобождаемую кожу бедер.
Лара слабо подрагивала всем телом, упираясь спиной в знакомую с прошлого раза шероховатость стены прихожей. Наверное, стоило раньше догадаться, насколько ее заводят стоящие на коленях мужчины. Или вот эти прикосновения у кромки трусиков, когда внутри все сжимается и вспыхивает — достаточно одного лишь предвкушения контакта, дошедшего до рецепторов горячего дыхания, фантомного ощущения мужских пальцев.
Кожа на внутренней стороне бедер у нее была сплошь эрогенной зоной, и Лара так вздрагивала от любого прикосновения, что Диме было нетрудно придумать дальнейшие издевательства. Позволив, наконец, ее брюкам упасть на пол, он не дал Ларе сдвинуться с места и продолжил ласки. Руки с пыточной медлительностью поднимались по ее ногам от лодыжек к икрам, коленям, бедрам, словно обволакивая их в мягчайший, нежно-теплый, разогревающий кожу воск.
Губами и языком он продолжал скольжение по коже — выше и выше, почти до самой промежности, еще прикрытой соблазнительно-изящными шелковыми трусиками. Лара довольно следила за тем, как у Димы загораются глаза при каждом взгляде на очевидно влажную ткань, и только острее заводилась сама. В ее вечном стремлении к эстетизму в очередной раз нашлись свои плюсы: некрасивых вещей у нее в гардеробе не существовало, как и риска попасть впросак из-за нелепого нижнего белья.
Напряжение росло и росло, от всякой следующей, вроде бы слабой волны удовольствия нервы внутри натягивались до болезненного раздражения, но без обещания освобождения, которого Лара сейчас хотела больше всего на свете.
Одним уверенным движением Дима вновь прошелся по ее бедру и тут же скользнул ребром ладони вдоль промежности, надавливая на промокший шелк. Лару вскинулась, неслабо ударяясь о стену затылком и выдавая первый за сегодня стон.
