Ей было одновременно мучительно и тягуче хорошо. Она попыталась сжать бедра, чтобы не выпустить его ладонь, но Дима только покачал головой, другой рукой удерживая ее ноги на прежнем месте. Лара бросила на него красноречиво-недовольный взгляд.
— Издеваешься? — Шепот вышел сиплым, прерывистым.
Дима поднялся, игнорируя ее вопрос. В один шаг встал совсем близко, и она снова прекрасно чувствовала все его тело своим, слышала, как частит и прерывается его дыхание. Захватив полы блузки подрагивающими руками, Дима притянул Лару к себе, не оставляя между ними свободного пространства.
— Я же обещал, что в этот раз мы начнем с твоего оргазма, м? — Он снова проговаривал ей в губы непристойные предложения, и она первой потянулась за поцелуем, намереваясь сбить с Димы его спесь и самодовольство. Они, правда, здорово ее возбуждали, но сотворить с ним то же, что он делал с ней, хотелось неимоверно.
Секс, которым партнеры занимаются не исключительно ради своего удовольствия, а находят кайф в возбуждении друг друга, именно в погруженности в процесс — такой секс был потрясающим и по-настоящему увлекал. Он оказался несравнимо лучше того, где каждый старался только ради себя — Лара хорошо помнила, что несмотря на физическое удовольствие, после остается лишь пустота.
Затянувшийся поцелуй, страстный и глубокий, закономерно заставил Диму торопиться. Пуговицы выскальзывали из петель уже на порядок быстрее, чем расстегивались недавно молнии на ботинках.
Лара сама сняла бюстгалтер, стоило только выпутаться из рукавов. Грудь, ждавшая прикосновений весь день, реагировала на каждую ласку с небывалой чувствительностью, и Лара сквозь полуприкрытые веки с трудом, но видела, что Диме просто сносит крышу от ее отзывчивости.
Его руки лихорадочно передвигались по ее телу, он все чаще вжимался в нее бедрами, но не позволял, чуть приподнявшись на носочках, сдвинуться в сторону, чтобы найти нужный им обоим угол соприкосновения. Его губы целовали ее грудь, втягивали внутрь рта затвердевшие соски, чтобы прикусить и тем спровоцировать Лару на совершенно неприличный всхлип.
Она же просто надеялась, что он не даст ей упасть, потому что сил себя контролировать больше не было. Она могла только притягивать его за волосы еще крепче, пытаться то развести бедра пошире в ожидании его рук, то свести их как можно крепче, потому что потребность хоть в каком-то давлении была нестерпима. Когда его пальцы долгожданно легли на клитор, Лара выгнулась всем телом и едва ли вернулась в изначальное положение.
Ее подбрасывало так, что волосы цеплялись за те самые испещренные дизайнерскими рытвинами и выступами обои, цвет которых она до сих пор не знала. Пальцы, задвигавшиеся по клитору вперед-назад в агрессивно-быстром темпе соскальзовали из-за большого количества выделявшейся смазки, но затем возвращались, и прикосновения становились иными — мягкими, неторопливыми, круговыми, и так повторилось несколько раз, пока Лара наконец не захлебнулась собственным то ли уже криком, то ли все еще стоном. В ушах стоял густой белый шум.
Она еще чувствовала частые сокращения внутри, когда Дима вошел в нее одним быстрым движением, от которого снова что-то оглушительно взорвалось во всем теле. Ноги ее больше не держали, сердце стучало с болезненной оттяжкой, воздуха не хватало. И было слишком, запредельно много ощущений, она с ними не справлялась, проваливаясь, теряя себя в обжигающе ярких реакциях. Никакой послеоргазменной неги не случилось, напротив, Лара готова была кончить то ли во второй, то ли в третий раз в эту самую секунду.
Дима подхватил ее под правое бедро, не давая сползти по стене вниз на отказавших ногах. Толчки учащались, выбивая из Лары громкие, томные стоны в унисон хриплым мужским, и пошлым, звонким шлепкам их тел друг о друга. Ее грудь опять мучили его губы, пальцы надавили на клитор — коротко, с нужной силой, — и с новым оргазмом Лару волной снесло в совершенное, бестелесное безвременье.
Глава 16
Для позднего вечера четверга в баре было чересчур людно. Пока разогнанная недавним мозговым штурмом кровь бодряще кипела внутри, Дима не догадывался, настолько устал, но на первом же недопитом бокале с виски захотелось попасть в тишину собственного дома. Бесконечно нарастающий людской гвалт после затянувшегося рабочего дня набирал накопительный раздражающий эффект.
Задач сегодня было, как у Золушки: с договорами закончить, иски написать, позицию пересмотреть, встречи с клиентами и доверителями провести — и конца и края не видно, и почему-то горят сроки, хотя по плану они еще вчера успевали закончить вовремя. В офисе Дима просидел на пару с Лехой до половины девятого, солидарно с ним благодарный одному прекрасному доверителю: спасибо, Сергей Юрьич, что тянули резину и скрывали важную для нашей с вами позиции в суде информацию. Огромное спасибо, что вообще удостоили признанием.
Вовремя, мать вашу. До заседания две недели. Будет им теперь с Лехой веселье. Круглосуточное.
После работы казалось, что толку сразу ехать домой нет. Голова ясная, организм взбудоражен — какой там сон. Так бывало, когда Дима во времена лихого бакалавриата за ночь учил все экзаменационные билеты: мозг разгонялся на полную, и потом еще сутки отключаться не желал. Но то было в двадцать. Порой Дима забывал, что его интеллектуальные и физические возможности уже давно начали поскрипывать и заедать. Полчаса среди выпивших, не старающихся приглушить собственный голос людей да в сопровождении набиравшей громкость музыки — и все: стучит в висках и хочется в кроватку.
Лехе, наверное, как более привыкшему и немного потерявшему слух, все нравилось. Да и забывать про рабочие вопросы вне рабочего времени он умел по одному мысленному щелчку. Отвел себе час на отдых — значит этот час он отдыхает и не помнит, что там было в офисе днем.
— Ну так что, — просканировав барную стойку на предмет вновь прибывших красоток, Леха остался равнодушным и уставился на Диму вопросительно, — кто та прекрасная мадам, чью компанию в обед ты предпочел моей?
Дима в ответ выразительно склонил голову, намекая, что совместного с Лехой обеда тогда и не планировалось, как, к слову, и с Ларой, но о ней он ничего рассказывать не собирался.
— Что тебе за дело? — Дима качнул бокалом в сторону не желавшего усмирять любопытство друга. — Проживешь и без этой информации.
Леха якобы обеспокоенно покачал головой.
— Ты, друг мой Димон, стал подозрительно скрытен. Из офиса вечерами, бывает, бегом бежишь. Бабу, что ли, завел и прячешь? Ту, из кафе, с офиге-е-е-н-ной фигурой, — протянул он в скабрезном восторге и замолчал. Ненадолго, словно додумался до чего-то другого и не столь приятного. — Или ты с Викой опять сошелся и гасишься теперь?
Дима громко хмыкнул.
— Серьезно? Переживаешь, что я вернусь к бывшей?
— Ну так, ты у нас чуть ли не с садика пытаешься новую ячейку общества замутить. Все возможно.
Слабую на самом деле провокацию Дима проигнорировал с загадочным, как у Сфинкса, молчанием. Никогда он о своих женщинах не болтал, и Леха отлично об этом знает, хоть и балаболит с начала недели, как засек его и Лару в кафе неподалеку от офиса.
Они пообедали-то вместе всего пару раз, когда не сговариваясь встретились на пороге одного и того же заведения. Не сидеть же за отдельными столами, только потому что у них все, кроме секса, под запретом? Хотя Лара в первое их столкновение так поступить и порывалась, но это было бы уже совсем странно. Дима не видел ничего плохого в непринужденном общении и всячески его поощрял.
В эти месяцы их установленные встречи временами проходили среди недели: чаще для компенсации пропущенной по разным причинам субботы, но иногда в дополнение к ней, если вдруг выдавался свободный вечер буднего дня. Случалось это, к сожалению, нечасто, но все равно к началу марта Дима и Лара уже вполне изучили друг друга и понимали, чего ожидать. Нащупали естественные границы приемлемого в рамках их договоренности поведения. Проверили на практике, что такая модель взаимоотношений очень сносно себя показывает и ничем им не угрожает.
