— Вот же, сука красивая! — хрипит он мне в лицо.
— Что-о-о? — изумление, отвращение и что-то ещё противное на миг появляется в моей душе.
Я отворачиваюсь от него. И понимаю, что, что-то ещё — это обида.
Но, я даже опомнится не успеваю, как он разворачивает меня к себе лицом и прижимает к стенке кабины. Тимофей словно тисками сжимает мои запястья, а бёдрами зажимает меня между кабиной лифта и собой. Своими губами он практически касается моих.
— Ты даже не представляешь себе, что ты со мной делаешь, сука красивая!
Босс прикрывает глаза и тянется ко мне. Хочет поцеловать. И самое страшное, что я ему поддаюсь. Хоть и на миг, но поддаюсь.
Оцепенение, блаженство, полное погружение и отчуждение от окружающего мира приходят на смену обиды.
Этот гад похож на демона, обволакивающего своими длинными руками чистую невинную душу. Он не требует, а берет своё по праву. Сначала целует верхнюю губу. Затем нижнюю. Поочерёдно вбирая и отпуская их на свободу. Я следую его правилам. И не сопротивляюсь ровно до того момента, пока не ощущаю животом его эрекцию.
Я открываю свои глаза и снова — страх.
Он сильный. Я дергаюсь, но это бесполезно. Мне страшно и почти больно от его натиска. Боль начинает меня отрезвлять.
Черт!
Что делать?
И тут я вспоминаю курс по самообороне, который оплачивал сам Пётр Алексеевич для своих сотрудниц в честь восьмого марта. Глотаю побольше воздуха и со всей дури бью его ногой в пах.
Лифт останавливается.
— Нормальная? Нам ещё детей делать! — орет Тимофей и чуть сгибается, а я отшатываюсь в противоположный угол.
— Извращенец!
Дверь лифта разъезжается в стороны, и я вылетаю на подземный паркинг нашего бизнес-центра. Тимофей идёт следом за мной.
— Ты чего шуганная такая? Тебе сколько лет?
Я останавливаюсь возле своей машины и резко разворачиваюсь к нему.
— Не подходи ко мне. Еще один шаг и я на тебя в суд подам, за сексуальное домогательство, — угрожающе выставляю свободную руку вперёд.
— Какой суд? Ты же сама этого хотела.
— Я? Ну знаешь… — пыхчу я от злости.
— Ты! Ещё тогда, в подъезде. Ты думаешь я этого не видел. В кабинете. Сейчас в лифте.
— Ты больной придурок и фантазия у тебя тоже больная! — шарю рукой в кармане своего пиджака и достаю оттуда ключи от машины.
Нажимаю кнопку разблокировки. Машина раздаёт громкий сигнал, который разносится по всему паркингу.
— Ты можешь говорить все что угодно, но ты это знаешь. И я это знаю.
Он подходит ближе.
— Нет. Это не правда.
Я открываю дверцу машины и бросаю на соседнее сидение свою сумку.
— Это правда. Это такая же правда, как и то, что ты мне нравишься. Очень нравишься. И я не знаю, как мне правильно себя с тобой вести, — он смотрит в глаза и кладёт свою руку поверх моей.
Этот жест и услышанное вводит меня в ступор. Если ещё секунду назад я знала, как мне правильно себя вести, то сейчас даже не знаю, как реагировать на его слова.
Я молчу. Он молчит. Молчит, но мою руку не выпускает из своей.
Господи, что происходит? Я смотрю на него и не знаю, как мне правильно сейчас поступить. Уйти? Остаться? Что ему сказать?
Я выдыхаю и решаю ляпнуть первое, что приходит мне на ум.
— Ты меня напугал.
По сути, говорю правду.
— Понимаю. Прости меня за это.
Я чувствую, как потеет его ладонь. Вряд ли это от эрекции, после моего то удара. Скорее от волнения. Хотя по внешним признакам, я бы не сказала, что он как-то волнуется или нервничает.
Снова эта дурацкая пауза. Надо ещё что-то сказать.
Я собираюсь с эмоциями и выдаю: я все равно сейчас уеду домой.
Он смотрит, а затем спокойно отвечает, наконец-то освобождая мою руку.
— Езжай. Будем считать, что я отпустил тебя по раньше. Но завтра, ты вернёшься на своё рабочее место.
Так. Главное сейчас не наделать глупостей.
— В отдел кадров? — спрашиваю осторожно.
— Нет.
— А куда?
Глупость спрашиваю, хоть и наверняка знаю куда.
— В мою приемную.
Я так и знала.
— Но там теперь Алиса.
Мне кажется, что это весомый аргумент. Тем более, что она уже принята на работу.
— Там не будет Алисы.
Он поправляет рукой прядь моих волос, заправляя их за ухо.
— Я не буду с тобой спать и сразу об этом предупреждаю.
Он улыбнулся какой-то подкупающей улыбкой и на его щеках появились две ямки.
— И не надо. Для начала мы можем закопать топор войны и начать просто дружить.
— И ты не будешь ко мне приставать, вот так, как сегодня.
Я решила определить границы наших рабочих отношений.
— Честное пионерское!
— Ты не был пионером.
— Я, может, в душе пионер.
Он снова улыбнулся.
Ну врет же гад. Ведь задницей чувствую, что врет.
— Пообещай тогда, что отпустишь меня в мой отдел, сразу после того, как я найду тебе помощницу.
Я решила сразу пойти в ва-банк.
— Хм… хитра лиса. Но ты это, палку не перегибай. Я, конечно, сейчас добрый.
Он сделал серьёзный вид.
— Так, обещаешь?
— Ты сначала найди, а там посмотрим.
Помедлив несколько секунд, я села на водительское место и хотела было закрыть дверь, но Тимофей придержал ее.
— Ты это, езжай аккуратней. И как приедешь домой, дай знать.
— Я что, тебе теперь отчитываться должна?
Вообще уже!
— Я не приказал, а попросил. И не надо на мои слова так реагировать. Я все же твой начальник, а ты моя подчинённая.
— Я твоя сотрудница, а не подчинённая. Еще назови меня рабом.
— Аккуратней на дороге, подчинённая-не-подчинённая.
Он закрыл дверь машины и отошёл в сторону освобождая мне дорогу.
Глава 8
Арина
Я стояла на кухне у окна полностью погрузившись в себя и вспоминала поцелуи Тимофея. Поймав на мысли о том, что очень давно не испытывала ничего подобного, честно говоря, даже уже и забыла, как это, я услышала резкий крик ребёнка.
— Мам! Мама!
— Что? — меня с перепугу чуть было не подбросило.
— У тебя котлеты горят.
И правда со стороны плиты потянуло запахом гари.
— Ой! О, черт! — я выключила конфорку и быстро отставила сковородку в сторону.
Сын сидел за столом в ожидании ужина, который я только что, чуть благополучно не сожгла.
— Мам, у тебя что-то случилось?
Какой у меня проницательный ребёнок. Весь в маму.
— Да так. На работе небольшие проблемы. Не бери в голову.
Не могу же я ему рассказать о моих, как бы сказала моя мать — шашнях с начальником.
— Тебя не уволят? — обеспокоено спросил сын.
— Нет конечно. — я улыбнулась. С чего это им меня увольнять? Я же ценный кадр.
Я поставила перед Иваном тарелку с едой и подала приборы. Сама же села напротив.
— А ты что, не будешь ужинать? — он опустил глаза в тарелку.
— Аппетита что-то нет.
— Понятно. — сын тяжело вздохнул и тоже без особого энтузиазма начал ковырять вилкой макароны.
— У тебя тоже что-то случилось?
Он поднял на меня свои большие и ещё такие наивные глаза.
— Вань, что-то в школе произошло?
— Нет… Да…
— Так нет, или всё-таки да?
Он снова тяжело вздохнул и посмотрел на меня.
— Просто в классе есть одна девочка. И я хочу с ней дружить, но не говорю ей об этом.
— А она что?
— Она все время насмехается надо мной. Ну, в общем я не знаю, как мне быть. — и снова опустил глаза в тарелку.
Поздравляю сынок. Видимо это у нас семейное.
— Понятно. Совет хочешь?
— Угу. — мелкий кивнул.
— Ты ей для начала, предложи дружбу первым. — я пододвинулась к нему ближе.
— А если она не захочет?
— Если не захочет, предложи дружбу другой девочке из класса. И пусть она это видит.
— А зачем?
— Чтобы посмотреть на ее реакцию. если после этого она начнёт реагировать на тебя не так, как обычно, значит ты ей тоже не безразличен.
