– А вот тут ты ошибаешься, милая. Посмотрим, кому достанутся дети.
– Что?! – ахаю и прикрываю рот рукой.
Мне послышалось? Боже, пусть мне это просто послышалось.
– Я хотел по-хорошему, но ты вынуждаешь меня идти на крайние меры.
– Я подам в суд и добьюсь того, чтобы детей отдали мне, а тебя оставили ни с чем.
– Что? – повторяю, как попугай, потому что за секунду забываю все слова. – Ты этого не сделаешь, Кирилл.
Глава 13
Страх сковывает каждый миллиметр тела. Обхватываю плечи и сквозь подкатившие слезы смотрю на мирно сидящих в коляске девчонок.
– Проверишь? – оскаливается.
В глазах не просто мороз – стужа, которая грозит превратить меня в ледяную статую.
Прикрываю глаза, и на коже щек отчетливо ощущаются влажные дорожки.
– Чего ты хочешь?
– Хочу, чтобы ты не вставляла мне палки в колеса и дала участвовать в жизни дочерей.
И это все? Я позволю ему общаться с девчонками – и он не заберет их?
– Зачем тебе это? Я не понимаю! – В отчаянии заламываю руки и глотаю следующую порцию слез. – Да ты же спокойно можешь завести свою семью и родить еще детей. Почему именно мы?
Ежусь от его злого смешка.
– Нет, Ань. Я и на этих-то детей не подписывался, ты решила за меня, что нужно их рожать. Черт! – Ерошит волосы и беспомощно смотрит на коляску. – Я даже не знал, что ты свалила беременная. Да мы виделись-то один раз, но это не значит, что я настолько фиговый, что я сейчас, узнав про детей, развернусь к ним задницей и просто свалю из жизни. Я прекрасно помню, каково это – расти без родителей. И я не позволю своим детям узнать то же самое.
– У них есть я, – протестую, потому что его слова задевают меня за живое.
– Прости, не так выразился. Я знаю, что такое расти без отца. Приятного мало.
– Я же ничего не прошу, – пытаюсь достучаться до его разума. – Я совершила ошибку, когда писала те сообщения.
Не знаю, насколько правильные слова сейчас говорю, но мало ли. Вдруг он меня услышит? Но нет. Кирилл упрямо сжимает зубы и качает головой.
– За ошибки нужно платить, милая. И расплатишься ты именно тем, что позволишь мне стать для близняшек настоящим отцом.
Он притягивает меня к себе за руку, и мы встречаемся взглядами. Сглатываю, когда вижу в отражении синевы свой силуэт.
– Это неправильно. Мы посторонние люди.
Кирилл снова давит смешок и отталкивает меня.
– Я знаю. Все, что между нами было, в принципе изначально неправильно. Но мы имеем то, что имеем.
Этот упрек отдается эхом в ушах и задевает за живое. Но я успеваю вовремя сообразить и не спросить, какого черта он так думает.
Близняшки оживляются, и кто-то из них начинает громко плакать. Моргаю, стыдливо опускаю глаза, потому что уже успела забыть, что они рядом. Тетя года, ничего не сказать!
– Ну что ты, котеночек?
Вытаскиваю и прижимаю Дашу к себе. Вдыхаю ее запах. Мне иногда кажется, что девчонки пахнут солнышком. Да они и сами как два солнышка. Бросить их было самым настоящим преступлением, и я надеюсь, что сестра все переосмыслит и не будет уже совсем поздно.
Подавляю вздох. Машка дергает меня за штанину, и я усмехаюсь сквозь навернувшиеся слезы. Опускаю взгляд.
– Тоже хочешь на ручки к те… – кашляю, бросаю быстрый взгляд на затихшего Кирилла, – к маме на ручки?
Когда ж я уже перестану оговариваться? Раз уж решила сыграть роль Аньки, то надо привыкать говорить о себе, как о матери, а не о тете.
Кирилл потирает подбородок и о чем-то сосредоточенно думает, не спуская глаз с нашей троицы.
Машка против моего игнора, поэтому к дерганью меня за штанину прибавляется еще и ее верещание. Наклоняюсь, но одной рукой вытаскивать ее из коляски опасно: ножка может застрять. Непроизвольно бросаю беспомощный взгляд на Кирилла. Он отмирает и делает шаг к нам.
– Помочь?
Хмурится, изучая коляску, словно не знает, как правильно к ней подступиться. Или и вовсе боится подойти к Машке.
Прочищаю горло:
– Ну ты же хотел стать настоящим отцом. Самое время.
Кирилл прищуривается, и мне становится немного стыдно.
– А может, ты престанешь язвить и просто скажешь, что мне нужно сделать?
Щеки вспыхивают от своего же выпада, и я утыкаюсь носом в макушку Дашки, чтобы Кирилл не увидел мое смущение.
– Достань, пожалуйста, Машу.
Приходится ненадолго подавить в себе протест и нежелание идти на поводу у Кирилла и доверять хоть кого-то из близняшек.
Он беспомощно смотрит на меня и вопросительно изгибает бровь:
– А я ее не раздавлю?
– Коляску?
Кирилл цокает:
– Машу.
Распахиваю глаза и стараюсь не рассмеяться при виде взрослого мужика, который боится подойти к малышке.
– Она крепче, чем может показаться на первый взгляд.
Маша отшатывается, стоит Кириллу протянуть руки. Хмурюсь. Наверное, просить Кирилла взять Машу пока еще рановато. Нужно идти другим путем.
– Нет, подожди, ты можешь так ее напугать.
– Собственного ребенка? – Кирилл возмущенно вскидывает руки.
Раздраженно закатываю глаза. Ну что за твердолобый!..
– Кирилл, она не понимает, что ты ее родной отец. Уж прости, но девчонки росли семь месяцев без тебя, и сейчас для них ты простой прохожий, который решил поговорить со мной.
– Прекрасно! – Мне кажется или в его голосе проскальзывает обида? – И что же ты мне прикажешь делать?
– Там сбоку есть кнопка, которая отстегивает перекладину спереди. Нужно ее найти, а я сама уже достану Машку.
Рука под весом Дашки начинает затекать, и я пытаюсь перехватить племяшку поудобнее. Она недовольна кряхтит, но продолжает с интересом наблюдать за манипуляциями Кирилла.
– Ну что ты там?
