любя. Пускай, заботясь и желая лучшего. Однако он не нуждался в подобной «опеке». Что раньше. Что сейчас.
Мама сидела в гостиной, за старинным роялем и задумчиво перебирала ноты. Маленькая, хрупкая, исхудалая. С короткой стрижкой, что было непривычно и в длинном, махровом халате. В таком состоянии ей было всё равно. Ресниц давно не касалась тушь. Губ – помада. Да это и не важно. Совсем не важно.
Егор негромко кашлянул, привлекая к себе внимание и… застыл. Вот сейчас, именно в этот момент, всё поймет по её взгляду. Каждый раз эти секунды самые волнительные.
Она оглянулась, заметив стоявшего неподалеку сына, и радостно сверкнув голубыми глазами, улыбнулась:
— Егор!
Узнала… и это самое главное.
— Нет, ну ты такое видела? — не унималась Илонка, доедая пломбир. — Я не успела толком проглотить мороженное, как нас едва не унесло ветром, прибило градом и затопило. А сейчас, радуга на всё небо, как ни в чем не бывало.
Я уныло согласилась с подобной капризностью погоды и подняла голову. Радуга действительно растянулась по небесному куполу, сверкая яркостью цветов. Красиво. Раньше, будучи маленькой, верила, что если увижу радугу, все желания сбудутся. В первое время так и было. Игрушки, сладости, книги – всё сбывалось. А потом, повзрослев, поняла, что природное явление не в силах заставить влюбиться в меня мальчика из параллельного класса или, чтобы задира Тарановский переключил свое внимание на кого-нибудь другого. Как же хорошо было в детстве. Вот бы сейчас такие проблемы…
— А?..
— Я говорю, — наклонилась ко мне Тимохина, — ты расскажешь, что у вас там стряслось ночью или так и продолжим играть в молчанку?
Пломбир в моих руках безнадежно растаял. Пришлось пройтись к мусорному баку. Жаль. Давно его ела. С таким желанием покупала, чтобы в итоге выбросить. Вернувшись, опустошенно опустилась на лавочку, не зная, как быть. На языке вертелось откровение, но в то же время было страшно.
— Лид?!.. Ты меня пугаешь. Он что, действительно тебя... того? — цепкие руки принялись шарпать меня во все стороны, пытаясь отыскать синяки и гематомы.
— Нет!
— Ну а что тогда? Ты же знаешь – я могила. Никому не скажу. Лидусь, ты чего?..
Я прикрыла лицо руками и не сдержавшись, разрыдалась. Давно так не плакала. То ли безвыходность ситуации накрыла, то ли участие Илонки. Понимала, что не выдержу, если не поделюсь.
— Я в такую… задницу попала, если бы ты только знала-а-а…
— Так скажи!
— Боюсь…
— Чего?
— Что с Даней случиться беда-а-а…
— Приехали… — её руки прошлись по моей спине, успокаивая. — Мы ведь планировали вытащить его? Какая ещё беда? Лид, смотри, если ты не расскажешь, я не смогу помочь…
Я резко выпрямилась, вытерев слёзы рукавом джинсового пиджака:
— Даже не вздумай! Уже напомагалась.
А чего, собственно говоря, я должна всё травить в себе? Пускай тоже сделает выводы. Её Колобок впиндячил этого Тимура. А с чьей подачи? Ну да, я сама виновата, что повелась. В который раз убедилась, что лучше самой решать свои проблемы. Теперь уж что? Собирай урожай, Лидия Ивановна. Думала, раздвинешь ноги и всё? Лучше бы избил.
Илона насторожено наблюдала за моими нервными попытками справиться со слезами и терпеливо ждала, когда сему наступит конец.
— Дело в том, — начала заикаясь, — что я должна устроиться на работу к одному бизнесмену и сливать на него информацию Удовиченко. Если провалю задание, расскажу, проколюсь на чем-то, то Даня может пострадать. Как?.. Прости, не ввели в подробности. Думаю, и так понятно. Эта сволочь продумала всё до мельчайших подробностей, использовав брата против меня. Вот скажи, как теперь быть?
Илонка прикрыла рот ладошкой:
— Вот же с*ка-а-а… Лидок, да кто ж мог подумать, а? Ты посмотри, какой… Конечно, когда есть кого терять… Мразь! Да ты пупок надорвешь, а задание выполнишь. Потому что выбора нет. Ну а потом, он поможет?
— Сказал, что как только отберет какой-то там «ТехМаш» или «МашСтрой», не помню – брат сразу выйдет на свободу. Но его цель подвинуть этого бизнесмена на выборах, пошатнуть авторитет. Короче говоря, с его слов я поняла, что он конкретно зациклен и не успокоится, пока не задавит. А тут ещё и я подвернулась. И по образованию, и по опыту работы подхожу и по… — отмахнулась, — ладно, не важно.
Илонка потянулась к сумке и извлекла сигареты. Спустя пару секунд меня окутала ароматная дымка.
— А зовут-то как бизнесмена?
— Егор Студинский.
Тимохина подавилась.
— Что ты сказала? Студинский? — прокашлялась, вытирая уголки глаз.
Я пожала плечами:
— Угу. Знаком?
Она вскочила с лавочки и нервно затянулась, прикрыв ненадолго глаза. Я внутренне сжалась. Что опять не так?
— А ты не слышала о нем? — я отрицательно замотала головой. Илонка снова примостилась рядом и, выпустив дым, принялась просвещать: — Этот Егор не последний человек в нашем городе да и в области тоже. Если взять Гришку и его, то Гришаня пасет задних. Я видела его пару раз на их сборищах и всяких съездах. Внушает трепет. Теперь понятно, почему Удовиченко вцепился в тебя. Не каждая бы согласилась. Поверь, — зашептала, посмотрев по сторонам, — если он, не дай Бог, пронюхает о твоей связи с Тимуром – хана всем. Гриша говорил, в 94-м он шел по головам в буквальном смысле. У Студинского все задатки лидера и не удивлюсь, если через пару годков он станет мэром.
— Ты откуда сколько всего знаешь? — пришлось сглотнуть, насколько ледяные пальцы страха сжали горло.
Илона снова припала к тонкому фильтру:
— Я ведь не только сплю, но ещё и слушать умею.
— Я… боюсь, — сейчас я озвучу то, с чем ходила всю ночь по комнате, так и не сомкнув глаз, — что испорчу жизнь человеку просто так… по чьей-то прихоти. Ведь он ничего плохого мне не сделал.
— Вот это ты зря. Прекращай! — Илона воинственно уперла руки в бока. — Не забывай о брате – это раз. А во-вторых, Студинский тоже не святоша. Уж поверь мне, бывалой в подобных кругах. Да, паршиво. Безвыходная ситуация, но если то, что о нем говорят – правда – он выкрутиться. Ты главное сама не подставься.
— Да у меня как-то и выбора нет, — улыбнулась горько. Что уж там,
