киндер-сюрпризы.
— Да. Но ты помнишь: игрушка твоя, а шоколадка — моя. Тебе ее нельзя.
— Помню, — недовольно отзывается Денис.
Мы завтракаем и выходим на улицу. Проводим на детской площадке от силы полчаса и замерзшие возвращаемся домой. Ветер — жуткий. Холодно. У дома я замечаю на асфальте кровь и вспоминаю о вчерашней скорой и полиции во дворе. Похоже, это был не угон машины.
Денис тоже замечает пятно.
— Что это? — Он тычет ладошкой в варежке на асфальт.
— Не знаю. — Я подталкиваю сына к подъезду.
Мы заходим в лифт, и в это мгновение сотовый заливается звучной трелью. У меня на Нелли и Алену стоит такая мелодия.
— Да, — отвечаю и лезу в карман пальто за ключом от квартиры.
— Насть, привет. Ты новости видела? — с ходу начинает Нелли. Голос у нее взволнованный.
— Нет, даже телевизор еще не включала… А что там?
Тревога набирает обороты.
— Я тоже их не смотрю, мне Ленар сказал. В общем, Володя в реанимации. Подробностей не знаю, но если хочешь, то сейчас все выясню…
— Что?! — Я застываю на месте. Даже забываю, куда иду и зачем достала ключи. — Володя вчера у меня был… Когда он успел попасть в больницу? — Запоздало осознаю, что говорю это вслух.
— Так… Ясно. Сейчас все уточню и через десять минут отзвонюсь.
В итоге Нелли перезванивает через полчаса. За это время я изучаю в гугле то, что накопали журналисты. Версий много, два из пяти источников утверждают, что это было заказное убийство. Другие три — что богатый, пресыщенный жизнью человек с кем-то повздорил и затеял драку.
Перевожу взгляд на гирлянду за окном и вспоминаю, как вчера Денис смотрел на машины скорой и полиции во дворе. А что, если…
Нет, глупости. Это не могло случиться здесь. Однако ничего не могу сделать с картинкой, которая, словно приклеенная, стоит перед глазами.
Телефон на столе оживает.
— Да, Нелли.
— Насть, я все узнала. Володя в тяжелом состоянии. На Третьякова напали… — Она запинается на секунду. — В вашем дворе.
Отмираю не сразу. Лишь когда понимаю, что не дышу. Подруга продолжает говорить в трубку, но я словно оглушена. В ушах звенит.
— Насть, ты слышишь? Алло? Насть? — тараторит Нелли.
— Слышу, — отвечаю на автомате и выключаю телефон. Сижу так какое-то время, прислушиваясь к своим чувствам.
На душе гадко, паршиво и тревожно. У Третьякова есть жена, она о нем позаботится, а мне нечего делать в больнице. Пусть даже Володя был вчера у нас и раскаивается в том, что не участвовал в жизни Дениса.
«Господи, — тру виски, разговаривая сама с собой. — Должна же быть у меня хоть капля самолюбия?» Но его, похоже, нет.
Набираю Нелли:
— Адрес больницы известен? И… не могла бы ты приглядеть за Денисом? Я скоро его привезу.
— Нет, я категорически против, — говорит Нелли и отрицательно качает головой. — К Третьякову тебя все равно не пустят. Давай ты никуда не поедешь? Я понимаю твои чувства, Насть, но…
— И я все понимаю, — обрываю подругу. — Только здесь болит, — тычу себе в грудь. — Володя бы ко мне точно приехал.
— Приехал бы, — соглашается Нелли. — Потому что у тебя мужа нет.
— Я хочу поехать и узнать о его состоянии, — настаиваю я.
— У Полины?
— Мы с ним накануне не очень хорошо поговорили, — продолжаю, пропустив мимо ушей слова Нелли. — Несчастье с Игорем я пережила. Но если и с Володей случится что-то подобное… — Осекаюсь. — Даже думать о таком страшно. Может, он в себя пришел и мне разрешат его увидеть?
Нелли какое-то время молчит, кусая губы.
— Ладно, — наконец произносит она и достает из кармана домашних брюк телефон. — Сейчас вызову няню. И Ленара предупрежу на всякий случай, куда мы поехали. Одну я тебя не оставлю. А если хочешь дружеский совет: не отказывайся впредь от помощи. Ни от какой. Тебе в этой семье, очевидно, кроме Володи никто не обрадуется. Да и с ним самим пока ничего не понятно. Одно лишь знаю: всем будет непросто в этой ситуации.
— Мне нет дела до отца Володи и Полины, — упрямо заявляю я.
— Охотно верю. А вот им скоро станет очень любопытно. Если не уже. Во-первых, что Володя делал в том районе, где вы с Денисом живете, и почему его избили под окнами твоего дома? Третьяков-старший обвинял тебя в смерти Игоря, а за Володю, единственного теперь сына, и вовсе сравняет с землей. — В голосе Нелли отчетливо слышится волнение, которое она пытается замаскировать мягкостью. — Во вторых, Денис наследник. Общих детей у Володи и Полины пока нет. Какой жене понравится такой расклад?
Я нахожусь в сильном напряжении, и анализировать происходящее получается плохо. Но с Нелли я во многом, конечно, согласна. На месте Полины была бы шокирована, узнав, что у мужа, оказывается, есть ребенок на стороне. Вот только Дениса я ни от кого не скрывала и с радостью бы задала Александру Вениаминовичу вопрос: как получилось, что Володя ничего не знал о моей беременности?
Боже, как все сложно. Я запуталась. В последнее время не выдерживаю этот сумасшедший ритм. И расслабиться совсем не получается. Остается лишь слушать сердце, и сейчас оно подсказывает ехать в больницу. Или это диктует мне страх за жизнь Третьякова, не знаю. Как бы там ни было, решение уже принято.
Через сорок минут мы с Нелли подъезжаем к клинике. Я выхожу на улицу и застываю на месте, глядя на невысокое здание. В Питере и так серо в это время года, а сейчас и подавно. Под ногами лужи, в воздухе сырость. Смотрю на асфальт и вспоминаю то пятно крови у дома, чувствуя, как по спине ползут неприятные мурашки.
Нелли толкает меня в бок локтем:
— У тебя телефон вибрирует.
Достаю сотовый из кармана. На дисплее высвечивается имя Щербакова. Нелли тоже замечает его и громко хмыкает.
— А я погляжу, Никита всерьез за тебя взялся. Ответь ему, — просит она, увидев, что я собираюсь сбросить вызов.
— Потом, — отмахиваюсь.
— Сейчас.
— Я потом Никите перезвоню. Сейчас ни о чем другом думать все равно не могу, — киваю в сторону больницы. — Постоянно представляю, как Третьяков лежал избитый на холодном и мокром асфальте, — признаюсь я.
Нелли с шумно вздыхает.
— Как бы плохо ни было сейчас Володе, ему никто не поможет, кроме врачей. Нужно время. Давай ты подождешь у регистратуры? Я сама все узнаю, раз по телефону нам ничего не захотели говорить. Если Третьяков в себя не приходил, то мы уйдем тотчас же, договорились? —
