свежи ощущения, насколько крепким казалось его тело. Особенно пока я находилась на его руках.
— Автоспортом.
— Ого! — не сдержала удивленного возгласа, среди моих знакомых таких еще не было. — Значит ты гонщик?
— Когда-то я планировал им стать, — ответ прозвучал как-то кисло. — Я стритрейсер.
— А разве это не одно и то же? — В тонкостях гоночных определений я не разбиралась.
— Нет. Это абсолютно разные понятия. Гонщик — это профессионал, ему можно принимать участие легальных соревнованиях, а стритрейсер — любитель, и все заезды, в которых он участвует, нелегальны.
— Значит сын кандидата в мэры нарушитель закона? Вот это новость!
— Бывают случаи и похуже, — сказал с усмешкой Илья.
— И почему же ты не стал профессионалом?
— Так сложились жизненные обстоятельства. Мне пришлось оставить спортивный клуб и перейти на уличные правила. Но… я все-таки рассчитываю вернуться в спорт. Просто несколько иным способом.
— Как все сложно. Неужели твой всемогущий родитель не может решить эту маленькую проблему?
— Может, — согласился отстраненным задумчивым голосом. — Он много что может… Но не станет.
— Не одобряет? — вдруг осенило меня.
— Скорее, ему все равно.
Его ответ удивил. Я почему-то считала, что дети богатых и влиятельных родителей всегда получают все, что хотят, лишь бы под ногами не мешались. А, оказывается, бывают и такие случаи. Не знаю, сколько времени мы провели под ивой за разговорами, но воздух уже раскалился от палящего солнца настолько, что становилось жарко даже в тени. Мы вернулись к дому и вошли в прохладные сени. Вроде бы мы ничего не делали, просто провели время на природе, но я дико устала. И не физически, а эмоционально, от новых впечатлений. А еще ужасно хотелось пить.
— Бабушка, мы вернулись! — оповестила я, когда Илья провел меня через порог.
А в ответ глухая тишина. Лишь звуки размеренных шагов разнеслись по стенам — это Илья прошел вперед, по всей видимости, чтобы заглянуть в комнату.
— Она еще спит… — объяснил он, помедлив.
— До сих пор? — удивилась я. — Сколько сейчас времени?
— Половина третьего…
Выставив руки перед собой, я неуверенно шагнула вперед. Мою руку тут же поймали твердые теплые пальцы и ненавязчиво потянули на себя.
— Бабушка, у тебя все хорошо? — спросила я громче, и, не дождавшись ответа, обратилось к Илье: — Проверь ее, пожалуйста.
Он молча выполнил просьбу, удалившись вглубь комнаты, а я так и осталась стоять в проходе. На душе зарождалось нехорошее предчувствие, но я гнала его прочь. Я слышала, как Илья несколько раз негромко позвал ее, а потом моя темнота вновь погрязла в холодной тишине. Минуты шли, но голоса бабули так и не было слышно. Наконец, раздались шаги. Илья навис надо мной и сказал:
— Я вызову скорую.
Александр
Я понятия не имел, что делать. Звонок в скорую помощь большого труда не требует, а вот как избежать встречи с родственниками Вероники, ума не приложу. Они, в отличие от нее самой, зрячие, и светиться перед ними в поганой шкуре Загороднева нельзя, безобидная старушка не в счет. Мало ли, они еще встретятся лично, и тогда могут возникнуть вопросы.
— Что случилось? — в панике прошептала Вероника и ее пухлые нежно-розовые губы задрожали. — Что с бабушкой?
— Я не знаю, — ответил честно. — Я пытался ее разбудить, но она не реагирует.
О том, что бабуля вся покрыта испариной и ее изрядно трясет, я умолчал.
— Я хочу к ней подойти, — она шагнула прямо на меня, но я не отступил, положив ладони на хрупкие плечи.
— Нет, не нужно ее тревожить. Лучше дождемся врачей.
— Ты что-то недоговариваешь? — темные дуги ее бровей, хмуро искривившись, нырнули под повязку.
Недоговариваю. Потому что не хочу, чтобы моя новая знакомая еще больше разволновалась.
— Ну что я могу недоговаривать? — старался говорить уверенным тоном. — С твоей бабушкой все будет хорошо, не переживай так.
Мягко развернул ее к двери и подтолкнул в переднюю, подальше от старушки. Довел до старомодной софы с лакированными подлокотниками и спинкой, на которой, по всей видимости, Вероника спала этой ночью, и поспросил:
— Сядь, пожалуйста, я сейчас приду.
— Почему здесь не звонишь? — Она ощупала мягкий материал и осторожно присела на самый краешек.
Я закатил глаза. Это не девчонка, а Шерлок в юбке. Столько подозрений и все для меня одного.
— Здесь связь плохая. — Зачем-то потряс телефоном в воздухе, будто меня в этой комнате мог кто-нибудь увидеть. — Я только позвоню и вернусь, хорошо?
— Хорошо, — выдохнула напряженно.
Я быстро вышел за дверь и набрал номер. Диспетчер ответила практически сразу, и выслушав меня, зафиксировала адрес вызова.
— Ожидайте, — произнесла ровным голосом и отключилась.
А я, прежде чем вернуться к Веронике, написал Загородневу сообщение:
«Бабушке Вероники стало плохо. Я вызвал скорую. Ее родственникам тоже нужно сообщить».
Ответ пришел незамедлительно:
«Астров, тебе делать нечего? Не светись там ни перед кем!»
«Тогда сам приезжай и разруливай».
«Просто свали оттуда. Завтра утром приедешь».
«И кто будет врачей встречать? Девчонка слепая?»
«Тебе не пофиг?»
Я сжал челюсти. Не пофиг. Отвечать не стал, нервным движением убрал телефон в карман джинсов и вернулся в избу. Как раз вовремя, потому что Вероника уже стояла у раковины и ощупывала посуду, выставленную на сушилке.
— Ты что делаешь?
Она подняла голову и смущенно застыла.
— Я пить хочу.
— Сейчас налью. — Я подошел к ней и взял кружку, которую она так и не успела найти.
— Скорая едет?
— Да, — кивнул, наливая прохладной воды прямо из-под крана. Все-таки в деревнях есть свои плюсы, воду они пьют чистую, без примесей.
Залип на некоторое время, глядя как мягкие губы Ники обхватывают стакан, но сообразив, что снова бесцеремонно пялюсь на нее, отвернулся. Уже не в первый раз за день приходится себя одергивать. Красивая все-таки девчонка, хоть и за широкой повязкой не видно почти половину лица. Прятать глаза у нее вечно не получится, нам еще мазь предстоит под веко закладывать.
— Спасибо, — поблагодарила Вероника, возвращая мне стакан. — Илья, проверь, пожалуйста, бабушку.
Ее обращение в который раз больно резануло по ушам. Как только имя Загороднего слетало с губ девчонки, я начинал чувствовать себя конченым мерзавцем. Молча ушел в комнату и склонился над пожилой женщиной. Она кажется еще больше побелела, короткие седые волосы прилипли ко лбу влажными прядями, а подушка вокруг головы промокла. В доме прохладней, чем на улице, но все же было душно. Я боялся, что это только усугубляет ее состояние, и открыл единственное открываемое в комнате окно.
— Нам нужно твоей тете сообщить, — нехотя сказал я. — Где твой
