даже не пыталась. Знала, что он лучший мужчина на свете и все другие в сравнении с ним проиграют. Просто жила скудными воспоминаниями, что у меня остались. Бережно хранила их в своем сердце и даже время не смогло стереть их.
На нашу встречу даже не смела надеяться. Очередной самообман. Все эти долгих шесть лет ждала, что Иван передумает и вернется. Не признавалась себе в этом, но продолжала ждать. Но он забыл о моем существовании.
А сейчас появился именно тогда, когда я больше всего в нем нуждаюсь. Поможет ли он мне после всего, что было, не знаю. Но точно уверена, что Нюся в надежных руках. Сам того не осознавая, Иван дал мне силы для борьбы. Развязал путы, что туго стягивали мои руки. Подарил надежду на благоприятный исход. Как жизнь сложится дальше, не имею ни малейшего понятия, но даже сейчас благодарна ему за все.
– Девонька, ты чего? Все плохо, да? – словно сквозь вату слышу голос сокамерницы и прихожу в себя. Тыльной стороной ладони вытираю слезы и пытаюсь улыбнуться.
– Я не знаю. – Голос дрожит, сложно держать эмоции под контролем. Я вся пропитана ими, а внутри словно натянулась струна, которая готова лопнуть в любой момент.
– То есть как? Что сказал этот твой гад?
– Это не он приходил. – Болезненная улыбка сама собой растягивает мои губы.
– Как не он? А кто тогда? – подключается к допросу вторая.
– Отец моей дочери…
– Откуда он взялся?
– Чего он хотел?
– Он поможет?
Вопросы сыпятся на меня, как из рога изобилия, но у меня нет ответов. Прохожу к своей кровати и падаю лицом в подушку. Сама ничего не понимаю и не знаю.
– Вик, так что? – не унимаются мои сокамерницы. Нельзя динамить их. Они же, наверное, переживают.
Переворачиваюсь на спину и смотрю вверх перед собой. Стараюсь дышать ровно, чтобы опять не расплакаться.
– Его зовут Иван, – нервно сглатываю. – Он приходил сказать, что дочь с ним.
– Так это же меняет дело!
– Наверное, – вымученно улыбаюсь. Для Нюси, безусловно, меняет, а для меня?
– Теперь можешь без зазрения совести послать этого козла куда подальше.
– Могу, – говорю вслух, а про себя добавляю: «И сесть в тюрьму за то, чего не совершала».
– Надо проучить этого гаденыша!
– Вик, ты то чего делать будешь?
– Я не знаю, – честно отвечаю им. – Мне страшно.
– Не дури, девка. Потом жалеть будешь.
Вздыхаю и отворачиваюсь к стене, давая понять, что дальше обсуждать это не намерена. Все было просто и понятно. Я готова была согласиться на условия Михаила и нашла себе оправдание – ради дочери. А Иван лишил меня его, оставив наедине с самой собой, со своей совестью и так и не умершими чувствами к нему.
Иду по уже знакомому маршруту в сопровождении надзирателя. Руки за спиной сковывает холодный металл, а на лице надежно удерживается язвительная усмешка. Я иду выигрывать во что бы то ни стало. После того как прошел шок от потрясения, вызванного приходом Ивана, мозг на удивление прояснился, и все встало на свои места. Я четко поняла, что должна делать и как жить дальше, и это придало мне уверенности в своих силах и действиях.
Лютаев уже, скорее всего, празднует победу, думая, что загнал меня в угол. Только он не предполагает, что из такой позиции можно подпрыгнуть, особенно когда есть сильные руки, готовые поддержать. Теперь я в этом убедилась и доверяю рукам Ивана. Он не даст мне упасть…
Каждый шаг этом отдается в ушах. Стараюсь дышать глубоко и размеренно, не давая пульсу разгоняться от страха. Все уже решила, и назад дороги нет. Мне больше нечего бояться. Иван надежно прикрыл мой тыл. Теперь Михаил ни за что не доберется до моей дочери, а других рычагов давления у него нет.
Дверь с лязгом открывается. Не дожидаясь приказа, встаю лицом к стене, наручники испаряются с моих запястий.
– У вас десять минут, – дежурно объявляет надзиратель и закрывает за мной дверь.
Михаил стоит, оперевшись на стол и сложив руки на груди. Скользит по мне сальным, оценивающим взглядом. Довольная, торжествующая ухмылка растягивает его губы. В глазах так и пылает откровенная, ничем не прикрытая похоть. Они буквально горят от предвкушения и прожигают меня насквозь.
Неприятный морозец пробегает по позвоночнику, зябко передергиваю плечами, но взгляд не отвожу.
– Рад тебя видеть, Виктория, – с придыханием говорит Михаил и расплывается в ленивой улыбке. Какой же все-таки мерзкий тип.
– Не могу сказать того же о себе, – спокойно отвечаю, гордо вздергиваю подбородок и прохожу к противоположной стене. Мне нужна небольшая передышка, от напряжения начинают подрагивать мышцы.
– Это скоро изменится, – несется мне вдогонку. – Ты будешь ждать наших встреч.
– Сомневаюсь, – хмыкаю я и с деланым равнодушием пожимаю плечами. Чем ближе мы подбираемся к сути нашей встречи, тем сильнее начинает вибрировать внутри. Боюсь его реакции, но в то же время хочу ее увидеть.
– Надеюсь тебе хватило времени, чтобы подумать над моим предложением?
– Вполне, – отзываюсь осторожно и разворачиваюсь к нему. Его взгляд блуждает по моему лицу, но не может найти ни одной эмоции. Я все надежно спрятали внутри, оставив лишь непроницаемую маску.
– И каков же твой положительный ответ? – спрашивает с нажимом, пытаясь надавить своей энергетикой, но я тверда и непреклонна, словно камень.
Михаил понимает, что что-то не так. Вижу, как нервно дергается его кадык, и не успеваю сдержать язвительную усмешку.
– Нет, – говорю холодно и четко, без единого шанса на сомнение.
– Что? – Он хмурится, не веря своим ушам, и сжимает кулаки, видимо, начиная злиться.
– У тебя плохо со слухом? – надменно приподнимаю бровь и повторяю специально для тупых и упрямых ослов: – Я. Сказала. Нет!
Его лицо стремительно меняется. Довольная улыбка слетает с него, а вместо нее проявляется звериный оскал. Желваки отчетливо проявляются, а в глазах появляется лихорадочный блеск.
– Ты понимаешь, что тогда будет? – цедит он сквозь зубы.
Меня трясет от страха, но нельзя показывать ему свои эмоции. Складываю руки на груди, закрываясь невидимой стеной, и вскидываю голову.
– Что же? – с вызовом смотрю в глаза, едва сдерживаясь, чтобы не грохнуться в обморок. Куда я лезу? Мне никогда не одолеть этого
