Говорят, после первой брачной ночи рождаются самые крепкие дети! Так вот, Марина, я хочу пожелать, чтобы у вас с Ярославом…
Игорек тормозит у моего дома, подъехав к самым воротам и начинает пороть чушь. Приходится его остановить.
— Заткнись, Серов! Лучше не искушай удачу, пока она еще при тебе!
Я открываю дверь и выхожу из «Мерседеса». Тут же прикуриваю сигарету, и только когда делаю пару затяжек, обернувшись, подаю новобрачной руку.
— Выходи, приехали. Теперь твой дом здесь.
Мышь взглядывает сначала на дом, потом на меня и, помедлив, выходит из машины сама, проигнорировав мое предложение. Оправляет платье, потянувшись за сумочкой.
Она стоит в шаге, и я отбрасываю сигарету прочь.
— Пойдем, будешь привыкать. Я передам твоему отцу, чтобы завтра тебе привезли самые необходимые вещи. Остальное придется просить у меня. С этого дня и всегда, поняла?
Не знаю насчет последнего — поняла ли, но услышала точно. Спорить не стала, хотя я и ожидал. Взглянула колко и вошла в ворота, когда я отпер перед ней кованую калитку, пропуская вперед. Но от волнения побелела и губы сжала. Взглянула вокруг тоскливо и продолжила путь по широкой дорожке, обсаженной можжевельником, к крыльцу.
Я только на ноги засмотрелся — ладные они у нее, щиколотки стройные, хоть и Мышь.
Сзади мигнул фарами и подъехал ближе белый «Ниссан», который всю дорогу держался позади. Из него вышел парень. Я сразу узнал его, видел раньше в кабинете Босса и сегодня в личной охране, поэтому не удивился, что он сопровождает нас.
— Борзов? — окликнул меня. — На пару слов тебя задержу.
— Слушаю, — я повернулся на голос. — Ты тот самый охранник? Макар, если не ошибаюсь? Я в курсе насчет тебя. Можешь уезжать. В моем доме моя жена будет в безопасности.
Угрюмый здоровяк оказался ростом почти с меня, правда, на пару лет старше. Он подошел ближе, чем принято, и я напрягся. Реакция сработала моментально, и мой согнутый кулак уперся ему в грудь. Пока еще предостерегающе.
— Стоять! — я нахмурил брови. — Какого рожна? Нарываешься, парень?
Он нарывался, да еще как, потому что процедил сквозь зубы:
— Слушай ты, преемник! Еще раз посадишь Марину грубо в машину — переломаю руки. Понял? Дважды я не предупреждаю.
Что? Я опешил, но развернулся сильнее. Да он потерял страх, если решил мне, Ярому, угрожать!
Но удивление отобрало секунду, и Серов успел вклиниться между нами прежде, чем я рванул здоровяка к себе, желая переломать ему не только руки, но и хребет.
— Стоп, парни! Что случилось? Вы с ума сошли! Эй ты, он ее муж! — повернулся к охраннику. — Какого хрена лезешь?!
Здоровяк знал ответ, а вот я пока нет, но хотел узнать. Оттолкнув Игорька в сторону, шагнул вперед, но парень уже отступил. Не испугался, но сказал холодно, прежде чем вернуться к машине:
— Если тронешь — яйца отстрелю. Ничего личного, Борзов. У меня работа такая. Привыкай, я просто буду поблизости.
Не знаю, как я сдержался, но темная пелена была близко — у самых глаз. Еще бы немного и накрыло. Схватив Игорька за рубашку, устоял, а вот со словами друга пришлось согласиться:
— Ну и влип ты, Ярослав! Я тебе не завидую!
***
Влип. Да, влип! Да так, что самому тошно! А Мышь стоит, как ни в чем не бывало, у входной двери, и рассматривает стену.
Как бы я хотел сейчас, чтобы она ощутила все то, что у меня кипит на душе при взгляде на нее. Подозреваю, что ее спокойствие тут же бы испарилось!
Решительно направившись за ней, я пересек двор и вспрыгнул на крыльцо. Достав из кармана ключи, отпер перед ней дверь.
— Входи! — рыкнул, включая свет, больше не собираясь с «женой» нянчиться.
Свадьба свое отгуляла, а вместе с ней закончилось и мое внимание. Пришло время обозначить границы нашей общей жизни на моих условиях, и я собирался покончить с этим как можно скорее. Смотреть в своем доме на жену не хотелось.
— Иди за мной! — позвал Мышь, проходя холл и входя в гостиную.
Честно говоря, ожидал от нее сопротивления, но она послушно зацокала каблуками за спиной и лишь на секунду замешкалась на пороге. Замерла, остановившись, в паре шагов от меня, наблюдая как я снимаю с себя пиджак и бросаю его на гостевой диван.
— Нравится?
Девчонка моргнула, поджала губы и подняла подбородок. Ответила, едва не фыркнув:
— Ни капли!
— Я тебя про дом спрашиваю.
Ага, значит, бледной Мыши все же не чужд румянец. Зарделась до макушки, как первокурсница, и отвернулась, оглядывая комнату.
— Не знаю. Пока не поняла. Я бы предпочла свое жилье.
— «Твое» — осталось в прошлой жизни, — сказал сквозь зубы. — Привыкай к тому, что теперь есть «наше». Это дом моего деда и пока мы будем жить здесь. Они с женой поживут на даче, чтобы дать тебе привыкнуть. Завтра я уеду, так что осмотришься здесь сама, что и как.
Гостиная переходила в небольшую нишу, из которой вели две двери. Я подошел к одной из них и толкнул. Качнул головой, указывая на комнату.
— Вот это — моя спальня.
— А где моя?
— Здесь.
Губы Мыши дрогнули и вновь упрямо поджались. Она прижала к себе сумочку и нахмурилась:
— Я не буду спать с тобой! — решительно заявила, как будто я, твою мать, стою здесь и слюни пускаю на ее худосочное тело! — И не мечтай, Борзов! Я тебя не знаю, а то, что вижу, мне не нравится!
— Все сказала?
— Все, — даже кивок у нее вышел упертый и решительный. И взгляд такой, что и не усомнишься: не будет.
Значит не нравлюсь? Всем бабам нравлюсь, а бледной Мыши нет?
Я повернулся к «жене» и сунул руки в карманы.
— Кстати, о птичках… — заметил, без интереса ее оглядывая. — Запомни, я не сплю с холодными бабами, похожими на манекенов. У меня с юности антипатия ко всему неживому. И я всегда найду, кого трахнуть, так что можешь быть спокойна за свою добродетель. Считай, что эта спальня — мое к тебе проявление доброты, раз уж так случилось, что ты моя жена. В отличии от соседней спальни, в которой буду жить я, здесь есть ванная комната и гардеробная. Но если ты не согласна с моим предложением, я не
