— Это шутка такая? Ты из-за Насти злишься? Слушай, эта беременность - случайность! Ясно? Поэтому да, мне придётся жениться, но между нами это ничего не изменит. Будем встречаться как раньше, думаю даже чаще. Насти прописали половой покой, я уже на стенку лезу от воздержания! — жалуется Семёнов.
А я смотрю на него и не понимаю, где были мои глаза раньше? Как я могла влюбиться в это? Тайком с ним спать, терпеть принуждение в постели, страдать, когда он пропадал и обижал меня.
Спасибо, вселенная, за Мишу. И за то, что через него открыла мне глаза.
— Мне тебя пожалеть, может? Случайность или нет, Настя беременна, и ты знаешь моё отношение к этому вопросу. Мы с тобой изначально договаривались, что даже с намёком на детей наша история заканчивается. Хотя по большому счёту её не надо было и начинать.
— Не понял. Ты меня бросаешь? — усмехается Даниил.
— Хочешь сам меня брось, если тебе так легче. Тем более, тебе не впервой, да? Считай, что я излечилась. Живём дальше, но теперь точно порознь.
— А ты чего такая смелая стала? Миша этот трахнул тебя,что ли? — зло щурится Семёнов.
— Это не твоё дело! Но проблем с сексом у меня больше нет. Могу спать с кем хочу и когда хочу. Обломился твой секс-крючок и с чатом как-нибудь сама справлюсь! — пожимаю плечами.
— Ни хуя себе новости. Ты совсем охамела, так спокойно говорить мне, что спишь с другим мужиком? У нас же вроде чувства были, нет? Иначе, зачем бы ты согласилась быть любовницей? — психует Даня.
— У меня к тебе были чувства. Знаешь какие? Чувство страха, зависти и злости. Набор не очень, да? Я цеплялась за тебя как утопающий за соломинку, только вместо того, чтобы помочь, ты меня топил! А потом, так и быть, спасал. Всё, Даниил, я устала от этой грязи. Теперь я знаю как правильно, как должно быть, когда взаимно и по-честному! Уходи, пожалуйста. Скоро Миша вернётся, мне ему ещё торт делать.
— Ты ему значит, торты тут печёшь в квартире, которую я снял, чтоб тебя трахать? — наигранно смеётся этот урод.
— Именно так! Хоть какое-то полезное дело, тебе зачтётся. А теперь вали отсюда!
— Ну, нет, ты моя, Мирослава! Всегда была и будешь моей!
Семёнов подскакивает и начинает меня лапать, хаотично целует лицо, шею, грудь, слышу треск ткани. Майку мне порвал, урод!
— Ты совсем ёбнулся? Отпусти меня, придурок! — ору, царапаю его и луплю по рукам.
Эта скотина перехватывает меня за талию, пытается тащить в спальню. Ни за что! Я скорее сдохну, чем позволю ему к себе прикоснуться! Упираюсь ногами в косяк, он пыхтит и старается меня сдвинуть, больно давит на поясницу. Ах, ты говнюк, с размаху бью ему головой в нос.
Даниил стонет и роняет меня на пол, зажимает нос, но крови нет. Жаль, надо было сильнее бить. Отскакиваю в сторону, кидаю в него всё, что попадает под руку, расчёску, духи, обувную щётку.
— Свалил, я сказала! И быстро, иначе я полицию вызову! — ору сдувая волосы с лица, меня пошатывает от удара головой, затылок жжёт.
Семёнов снова кидается на меня, выкручивает руку, крепко держит, противно слюнявит шею.
— А я подожду, пока этот перец тобой наиграется! А он кинет тебя и очень быстро, когда поймёт, насколько ты проблемная! И ты снова прибежишь ко мне! Будешь скулить и выпрашивать ласку! Сука, часами будешь сосать, поняла? И глотать будешь! Чистоплюйка херова!
Меня кроет ненавистью и злостью, сама не понимаю, откуда берутся силы. Выкручиваюсь и бью ему в пах. Семёнов оседает на пол, стонет от боли.
Меня тошнит от него и колотит от ужаса, ничего себе испекла тортик.
За шкварку выпихиваю его в подъезд, тяжёлый скотина. Закрываю дверь на все замки. Из кухни выглядывает испуганная Ёлка, она не любит шум, шкерилась где-то, пока этот дебил тут шашкой махал.
Пахнет пирогом. Забегаю на кухню, выключаю духовку, вытаскиваю форму. Чуть обгорел по краям, не страшно я знаю, как его реанимировать.
Сажусь на пол, меня мелко потряхивает от пережитого стресса, нервно смеюсь. Я довольна собой, я крутая! Дала отпор этому доморощенному абьюзеру.
Кошка залезает на руки, внимательно смотрит мне в лицо.
— Ёлка мы такие крутые с тобой! Мише расскажу, не поверит! Ты видела, как я его приложила затылком? До сих пор в голове звенит! А потому что нефиг дичь творить! И вообще запомни, добро должно быть с кулаками, чтобы всегда побеждать зло!
Глава 16.
Мирослава
Вздрагиваю от резкого звонка. Хватаю фен, если придурок Семёнов вернулся, сейчас ему прилетит по башке! Распахиваю дверь, готовая врезать как следует, но на пороге франт.
— Миша! — выдыхаю от облегчения.
Он отодвигает меня и заходит в квартиру. Закрываю за нами на ключ, мало ли. Бегло осматриваю себя в напольном зеркале. Какой кошмар! Майка порвана, синяк и господи нет, этот урод поставил мне засос?! Машинально закрываю рукой.
Зачем я ему вообще открыла? Да потому что дура, увидела цветы в глазок, и решила, что это Миша.
Цветы! От ужаса мои глаза вот-вот лопнут! Потому что вижу, Миша ещё больше напрягается, осматриваясь, и представляю, как всё выглядит со стороны. Будто он меня застукал после Семёнова! Я же сама намекала про свою зависимость от этого мудака. Как теперь всё объяснить?
В синих глазах отражается буря эмоций и все ужасные! Я практически слышу, о чём он сейчас думает. Меня начинает мутить от разочарования в его взгляде.
Трясу головой.
— Нет, слышишь? Ничего не было! Не смей так на меня смотреть, будто ты разочарован! Ты уехал, я весь день тебя ждала, скучала! А потом звонок в дверь, в глазок только цветы было видно! Я думала это ты! Поэтому открыла! — оправдываюсь, стараясь не разреветься.
— Почему ты полуголая? И какого этот хрен лыбился, выходя отсюда? —рычит Миша.
— Я не голая, это он мне майку порвал! Припёрся, стал вещать, что я должна с тобой расстаться, что я больная и зависимая от него! Что у нас ничего не выйдет! Сказал, что ты меня кинешь, когда поймёшь какая я проблемная! Я его послала! Цветами по морде дала! — пинаю несчастный пион, подвернувшийся под ногу. — А он накинулся на меня! Типа со страстью, но меня чуть не вырвало! Я клянусь, ничего не было! — реву, сползая по стеночке на пол.
Потому что вижу, Миша мне не верит и брезгливое выражение лица весьма красноречиво! Господи, он мне не верит! Я дура, сама всё испортила.
Он же ко мне больше не прикоснётся, после Семёнова. Его уже предала невеста, второго раза он точно не допустит, но ведь я не предавала! Мне так страшно, потерять его, что от ужаса не могу подобрать ни одного аргумента и только скулю.
— Я говорю правду! Неужели, ты думаешь, я бы смогла с ним после нашего утра? Миша, пожалуйста, ну, поверь мне! Да, я вообще терпеть не могу пионы! Я тюльпаны люблю! — отпихиваю ногами цветы, утыкаясь в колени.
Семёнов прав, я ужасно проблемная и непутёвая! Зачем такая франту? Он умный, красивый, перспективный! А я? Преданная всеми девочка с фобиями!
Словно подтверждая мои мысли, хлопает входная дверь. Он ушёл! Ушёл!
У меня начинается истерика, я рыдаю и ору, выкидывая цветы в унитаз, смываю, с глаз долой. Снимаю порванную майку, выбрасываю в мусорное ведро, шорты туда же. Этот козёл меня всю облапал. Ещё минут десять кружусь по квартире, что-то переставляя и перекладывая, пока у меня не садится батарейка. В трусах и бюстике опускаюсь на пол в прихожей, как собака у двери. Он не вернётся! Но оторвать меня от этой двери сейчас нереально.
Надо же было так неудачно влюбиться. Сижу, потеряв счёт времени.
Дверь открывается, и мой нос улавливает знакомый аромат. Миша присаживается на корточки, протягивает мне букет тюльпанов. Он огромный штук сто не меньше, бело-розовый. Очень красивый.
Вернулся! Утыкаюсь носом в букет, всхлипываю.
— Я верю тебе, Мирослава! Но обещай, что это была последняя твоя встреча с первопроходцем! Никакого общения, разговоров, тем более, наедине. Если тебе нужно с ним что-то выяснить только при мне! Это моё условие! — жёстко требует Рой.
