- Что изменилось?
- Ненависть это очень острое и жгучее чувство. Его нужно подогревать, поддерживать, иначе она выжжет тебя изнутри. Меня выжгла. Оставив апатию, безразличие, серое пепелище. И когда дым рассеялся, я понял одно. Мне не хватает тебя. Я просто дико по тебе скучаю.
Она скользит взглядом по моему лицу, пока я исповедываюсь перед ней, как грешник. Кивает, когда я замолкаю. Закусывает губу.
- Я понимаю.
- А я не понимаю, Вета. Нихуя не понимаю. Просто скажи: зачем?
- Мне страшно.
Я неосознанно выровнялся. Посмотрел на нее внимательным, возможно даже слишком внимательным взглядом.
Она подняла взгляд в ответ, и мне не понравилось то, что я в нем увидел. Легко было поверить в то, что это блажь, взбалмошность, что она поиграла и кинула. Тогда легко. Но взбалмошные девки от своих “игрушек” детей не оставляют, не рожают и не воспитывают в одиночестве. Здесь есть что-то большее, что-то глубже, и что-то, что, кажется, опять к херам сломает мою нервную систему.
Но я вижу ее страх. И ее ломать не хочу.
- Не бойся ничего, пока я рядом, - я беру ее ладони в свои и вкладываю все силы, чтоб вложить в ее голову эту мысль. - Я смогу защитить. Тебя, Алину. Смогу. Клянусь. Ты должна мне верить.
- Я... верю, - отвечает, и словно сама удивляется сказанному. - Ты сильно изменился, Лев. Ты не был таким пять лет назад.
- Я был долбоебом пять лет назад.
- Не ругайся, - качает головой с легким раздражением.
- Это правда. Многое... - я беру небольшую паузу, чтоб сформулировать свою мысль и подобрать нужные слова. - Многое отсеялось, когда я лишился того, что делало меня по-настоящему счастливым. Появилось время анализировать свои ошибки. Видеть, что со мной не так.
Она высвобождает руку и кладет ее мне на щеку.
- С тобой все так, - улыбается, хотя улыбка слабая. - Я не могла даже смотреть на других мужчин, потому что они были... Не тобой.
Ее слова как музыка, но от них стало лишь погано. Я стиснул зубы, понимая, что должен сказать. Раз мы говорим откровенно и вскрываем все, как есть.
- Ты должна знать. Я трахал ее, - смотрю в ее глаза понурым взглядом, - свою фиктивную жену.
Она не отводит взгляд, хотя я вижу, как он вспыхнул и потух.
- Я и не ожидала бы в самых смелых мечтах, что ты жил монахом все это время.
Я хмыкнул.
- А зря, ведь почти так и было. Это было всего раз, я остался у отца, был зол, пьян, как часто бывало, а она пришла полуголая. Спасать... спасительница.
В ту ночь я ее выебал, но жест не оценил. Проснулся утром еще более злой, на нее, на себя, и на отца, который ее под меня бухого подложил. Ведь в том, что это было с его подачи, я не сомневался. Он рвал на себе волосы, чтоб из нас получилась “настоящая семья”. Внуков пытался требовать. Наивный.
Знал бы он... Хотя нет. Лучше бы не знал. Хорошо, что не знает. И я приложу усилия, чтоб и в дальнейшем не узнал.
- Я не хочу, чтоб отец знал, что ты вернулась. Что Алина есть.
Вета села ровнее, посмотрела на меня настороженно.
- Почему? - спросила со странной интонацией.
- Он... неприятный человек. Особенно когда все идет не по его планам. Его план был женить меня и держать в узде подле себя. Я же всю жизнь только и делаю, что нарушаю его планы. Я просто... Не хочу втягивать вас с Алей в эту грязь.
16 глава
Вета
Ох, родной, если бы ты только знал, как давно мы во все это втянуты.
Я смотрю на него, и не могу понять, почему не могу раскрыть рта. Раскрыть и сказать, почему я уехала. Кто автор маневра. Ведь Лев сам говорит, что его отец плохой человек, и сам хочет нас с Алиной от него спрятать.
Правда в том, что я до сих пор боюсь. Я до сих пор боюсь старшего Арского. Я знаю, почему поиски Льва заходили в тупик, знаю теперь. Ведь его отец всегда знал где я спряталась. Я однажды натолкнулась на его человека. Хорошо, что живота у меня еще не было, и о моей беременности он не узнал. Ведь я могу только представить реакцию... Мне снились кошмары. Снилось, несколько раз, как мне делают принудительно аборт и выкрадывают из больницы мою новорожденную малышку.
Но тогда мне лишь было сказано, чтоб я так и продолжала сидеть тихо, как мышь, и не мозолила глаз. Сейчас я думаю, что он приезжал сделать зачистку и подтереть за мной следы. Чтобы любой, кто захочет меня искать, ничего не нашел.
Я сделала глупость, решив вернуться в этот город. Даже сам Лев остерегается своего папаши, а он никогда ничего не боялся. Чем я только думала? С чего взяла, что по прошествии лет дело спрятано в архив и угроза миновала?
Я тяжко вздыхаю и несильно бьюсь головой о стену. Лев скользит по мне серьезным взглядом, наблюдая за мной молча. Я открываю глаза и встречаюсь взглядом с его внимательным взглядом.
- Спасибо, что рассказал все как есть.
- Спасибо, что выслушала и не сбежала.
- Я больше не стану бегать от тебя. Я люблю тебя. Алина боготворит тебя, хотя так мало тебя знает.
Я нахожу его ладонь и сжимаю ее.
- Мы в этом вместе.
- Иди ко мне, - его голос вновь срывается на хрип.
Сильные руки подхватывают, усаживают к себе на руки, и он порывисто меня целует.
Запускает пальцы под одежду, скользит по коже, вновь пробуждая давно забытые ощущения. Страсть, пожар внутри, похоть. Желание. Безумное, совершенно неконтролируемое желание отдаваться ему. Чувствовать сталь его мышц, тяжесть его тела, мощь его толчков. И его член.
От мысли о нем стало жарко. В последний раз я видела и чувствовала член слишком давно, его же. Другие меня не интересовали никогда.
Мои руки самовольно опустились ниже, стали расстегивать его ремень. Хочу увидеть его, прямо сейчас, и гори оно все.
Мои неуверенные действия разожгли и его огонь. Я не поняла, как это произошло, но Лев опоясал мою талию рукой и поднялся со мной на ноги, словно я пушинка и ничего не вешу. Совершенно невероятные ощущения. Я только теперь начинаю понимать, насколько в действительности сильнее стало его тело. Смотрю восхищенными глазами и ловлю его взгляд, его кривую самодовольную ухмылку. Как я люблю ее.
Мы оказываемся в спальне и слишком быстро избавляем друг друга от одежды. Словно соревнуемся, кто быстрее. Потому что он хочет видеть меня так же, как я хочу видеть его. И когда наши тела, вслед за нашими чувствами, становятся обнаженными, в словах уже нет надобности. Тела помнят. Они знают, что делать.
Он покрывает мою кожу поцелуями, я скольжу подушечками пальцев по его коже. Его губы смыкаются на моих сосках, мои пальцы на его члене. Трение, покусывания, синхронность. Он каменно твердый, я мокрая. Он задирает мою ногу и резко входит на всю длину. Шумно выдыхает, прикрывает глаза, пальцы сжимают мою лодыжку до боли. Я выгибаюсь ему навстречу, но глаз от него не отрываю. Наблюдаю из полуопущенных ресниц, пытаясь унять сердцебиение и вспомнить, как дышать. Я знаю, что эта заминка не будет долгой. Лишь пока до мозга дойдет, что все хорошо. Он снова во мне, мы снова в постели. Мы делаем то, что всегда умели лучше всего - трахаемся. Что-что, а это всегда получалось. Страстно, порочно и сладко.
Лев делает движение бедрами, и с моих губ срывается громкий, голодный стон. Он помогает мне обвить свою талию ногами, притягивает к себе и нависает надо мной, прожигая взглядом. В его потемневшем взгляде столько эмоций и чувств, что я наслаждаюсь каждой секундой, не отрывая своих глаз от него.
Он наклоняется и вновь начинает покрывать поцелуями. Целует мои глаза, кончик носа, и в этих поцелуях столько нежности, что я улыбаюсь и борюсь с желанием расплакаться. Я точно буду кончать со слезами, если он продолжит.
- Я люблю тебя, - шепчу в его кожу, и он ускоряется, становясь жадным и неконтролируемым. Хватает мои запястья, запрокидывает руки мне за голову, приковав своими руками к кровати, и трахает так, что я забываю обо всем на свете кроме того, как хорошо в его объятиях.
