— А ты на чем?
— Я на машине. Но у меня все-таки джип.
— А я все-таки не первый день за рулем.
— Ой, дядя Толя, я буду волноваться…
— За ребенка волнуешься, а за себя не боишься?
— За себя давно уже не боюсь, — сказала Наташа.
Анатолий Васильевич мягко накрыл ее руку своей ладонью.
— Ты бойся, — сказал он тихо. — Бойся.
Наташе пора было ехать. В несколько глотков она допила чай, после минутного колебания схватила конфету «грильяж в шоколаде» и, расцеловав Петьку, пошла одеваться.
Подавая ей куртку, Анатолий Васильевич заметил:
— Какие у тебя приятные духи…
Наташа удивилась: как это он смог уловить запах ее духов сквозь густую ауру «Дольче и Габанны», которой неизменно себя окутывал? Саня посмеивалась над «боевым ароматом» отца, но тому все было нипочем. Он говорил, что таким образом вознаграждает себя за годы автономок, где использование духов не приветствовалось.
В Эрмитаже, как всегда по выходным, была очередь за билетами, но военному пенсионеру Анатолию Васильевичу полагался бесплатный вход.
— Пригнись, браток, — сказал он Петьке и стал с жаром уверять контролершу, что тот еще дошкольник.
Пышная дама с сомнением оглядывала десятилетнего ребенка. Петька, конечно, был мелковат для своего возраста, но и на детсадовца не тянул.
— Он у нас акселерат! — объяснил Анатолий Васильевич, хорохорясь перед контролершей. — Ну посудите сами, разве может быть у меня внук-школьник?
На этом недоразумение было улажено, и они отправились в Египетский зал. Петька сразу прилип к мумии, и Анатолий Васильевич вспомнил, что и его любимым эрмитажным экспонатом в детстве тоже была мумия. А еще он испытывал тогда восторг перед «Скорчившимся мальчиком» Микеланджело.
«Нужно будет показать его Петьке, — подумал Анатолий Васильевич, — если я найду к нему дорогу».
Он подошел к смотрительнице, старушке неправдоподобно древнего вида, и спросил про «Мальчика». Старушка разулыбалась — видно было, что ей понравился вкус Анатолия Васильевича, — и все ему толково объяснила.
Анатолий Васильевич стоял рядом с ней и ждал, когда Петька оторвется от мумии. Стеклянный саркофаг был окружен детьми, которых дергали за руки нетерпеливые родители.
— Взрослые быстро забывают, как сами были маленькими, — сказал Анатолий Васильевич, обращаясь к смотрительнице. — И тащат детей к «малым голландцам». Но разве детям интересны «малые голландцы»?
— И не говорите! — охотно отозвалась старушка. — Да ведь и не в голландцах дело. Смотреть можно что угодно. Главное — чувствовать радость от посещения музея и делиться этой радостью с детьми! Так нет же! Большинство ходят сюда только потому, что так принято.
— Вы совершенно правы. — Анатолий Васильевич поймал Петькин взгляд и помахал ему. — Я вот сейчас попробую поделиться своей радостью, а потом мы пойдем в кино.
— Что будете смотреть? — неожиданно заинтересовалась старушка.
— Наверное, третью часть «Властелина колец».
— Отстой! — авторитетно заявила смотрительница. — Но в гоблинском переводе мне понравилось.
«Какая продвинутая бабка!» — изумленно подумал Анатолий Васильевич.
— Вы знаете, я хохотала как ненормальная! — продолжала та. — Но на большом экране этот вариант не показывают. Лучше вы «Ночной дозор» посмотрите.
Анатолий Васильевич еще больше изумился. Вот это старушка!
— Правда, — сказала она, — он, кажется, уже не идет в кинотеатрах… Что же вам посоветовать?
— Может быть, «Турецкий гамбит»? — неуверенно спросил Анатолий Васильевич, припомнив телевизионную рекламу.
Бабка просияла:
— Прекрасный выбор! Ах, если бы мне не нужно было тут торчать, пошла бы с вами.
— Мы обязательно бы вас пригласили, — галантно заверил отставной подводник.
Тут его потянул за руку уже наглядевшийся на мумию Петька.
— Будете опять в Эрмитаже, заходите, — на прощание сказала смотрительница.
Они пообещали, что зайдут непременно, и отправились к «Мальчику».
Но на Петьку бессмертное творение Микеланджело большого впечатления не произвело. «Это он просто от мумии устал, — огорченно подумал Анатолий Васильевич. — Но ничего, мы с ним еще сюда придем».
Пока они приобщались к высокому, метель разыгралась вовсю. Снег валил уже даже не хлопьями, а здоровенными кусками. Белый купол Исаакиевского собора еле угадывался на белом небе. На Дворцовой не было ни одной машины, и снег так облепил редких прохожих, что нельзя было разглядеть, во что они одеты.
Анатолию Васильевичу показалось, что они с Петькой провалились во времени и идут сейчас по Дворцовой площади девятнадцатого века.
Время быстро крутилось назад. Еще немного, и Исаакий исчезнет, а потом и весь город растворится в снежной пелене…
Ах, если бы время можно было действительно повернуть вспять! Перенестись бы лет на пятнадцать назад!..
Анатолий Васильевич наклонился к Петьке, натянул ему на голову капюшон, туго застегнул воротник. Теперь из меховой амбразуры выглядывали только глаза и нос. Их с Тоней неродившийся сын был бы всего на пару лет старше Петьки. И сейчас они все вместе шли бы по Дворцовой: Анатолий Васильевич, он и Тоня. Тоня полная, в каракулевой шубе и шапочке. Ей неудобно на высоких каблуках, и она крепко держит мужа под руку. Анатолий Васильевич улыбнулся, вспомнив, как жена мечтала о каракулевой шубе, считая, что она наиболее гармонично сочетается с адмиральским мундиром. «Но я же не адмирал!» — возражал Анатолий Васильевич. «Ничего, станешь! — смеялась Тоня. — А к тому времени я как раз и на шубу накоплю…»
— Дойдем до остановки троллейбуса, Петь? — спросил он, возвращаясь к реальности. — Я хочу выкурить сигарету, если ты, конечно, не возражаешь.
— Я-то не возражаю, — важно ответил Петька. — Но курить вредно для здоровья.
На остановке Петька бросился к хорошо одетому красивому мужчине.
— Митя, здрасьте!
— Здравствуй, Петя, — сказал мужчина и вежливо кивнул Анатолию Васильевичу.
— А мы с дядей Толей ходили в Эрмитаж!
— Вы Наташин родственник? — Мужчина повернулся к Анатолию Васильевичу.
— Нет. Я отец ее подруги. Так что Петьке в принципе следует называть меня не дядей, а дедом. — Он протянул мужчине руку и представился.
— Дмитрий Дмитриевич Миллер. — Ответное рукопожатие было коротким и энергичным.
Мужчины зашли за стеклянную стену остановки и закурили.
— Я прекрасно знаю вашу дочь, — сказал Миллер. — Она в высшей степени компетентный врач и очень хороший человек.
