…Поставить ногу, не дав закрыться лифту, выйти навстречу моей измученной подруге, услышать от неё: «Костя! Ты ни в чём не виноват… Я на тебя не сержусь. Ты всегда был для меня дорог, хоть мы и не общались много лет. Я знаю, что ты желаешь мне только добра и не вмешивался в нашу с Киром жизнь, потому что не знал, имеешь ли на это право… Не вини себя, мой рыжий друг…»
Однако вместо Веры в проёме закрывающегося лифта виднелась лишь пустота, залитая светом холодной флуоресцентной лампы и чувством вины.
Да, Костян. Ты виноват, как бы тебе ни хотелось услышать иное. И даже не надейся на прощение.
Да, рыжий. Только Вере дано было право называть меня рыжим и не получать за это оплеухи.
Теперь у неё новое эксклюзивное право: называть меня рыжим мудаком или рыжим предателем.
Лифт спускался целую вечность. Я снова закрыл глаза и увидел лицо Веры. Господи, как же она плохо выглядит! Как же она зачахла!
Почему-то сразу вспомнилось, как она выглядела в день свадьбы.
Вера была очень красивой невестой. И это не дежурная похвала, я знаю о чём говорю. Как раз в тот период, когда Солнцева стала Лазаревой, я работал осветителем в одном мажорном банкетном зале, где регулярно праздновались очень дорогие свадьбы. Я видел бесчисленное количество невест в разных, но, как правило, в безумно недешёвых платьях. На одной свадьбе мне на ухо нашептали сумму, которую молодожёны выложили за наряд. По ироничному совпадению моя однокомнатная квартира, за которую я и по сей день выплачиваю ипотеку, стоила столько же.
И это не зависть, не злорадство, но счастливая обладательница того платья не была красивой даже в нём.
Меня подвесят на первом же столбе за эти слова, но тем не менее — не все невесты прекрасны.
А Вера была именно такой! Она цвела.
Её платье не выглядело дорогим и помпезным. Но оно подчеркивало её природные женственность и нежность настолько, что даже я, её друг, поймал себя на мысли, что, оказывается, Вера очень красивая девушка. Да, я знал всегда, что она симпатичная, но не более того. Видимо, не дураки придумали все эти свадебные обряды-наряды.
На свадьбу Кира и Веры я пришёл с небольшим букетом, который заказал у знакомой флористки. В центре композиции была оранжевая гербера, а по краям куча маленьких голубых цветков, похожих на колокольчики, не помню точно, как они назывались.
Через неделю после свадьбы я забежал к молодожёнам, чтобы забрать удлинители и гирлянды, которые доставал для банкетного зала, где проходило празднование. Пока Кир копался в кладовке, я стоял в коридоре и среди кучи букетов, выставленных на комоде, увидел ту самую композицию. Солнце герберы совсем потухло, стало коричневым и безжизненным. А колокольчики-небо ещё держались, хотя тоже потеряли свою свежесть.
Букет зачах. Так и Вера зачахнет спустя пять лет после свадьбы.
Тогда никто ещё этого не знал. А теперь это узнал я, увидев Верины впалые карие глаза. Да, у неё с самого детства были большие глаза, но сейчас практически только они и остались на осунувшемся лице с почти прозрачной бледной кожей. Тёмные чуть вьющиеся волосы уже не блестели, а устало свисали соломой. Да и всё тело выглядело нездорово истощённым…
Как можно этого не замечать? Как можно не догадаться, что она всё знает? А, Кир? Какой же ты слепой идиот! У тебя не просто нет участка мозга, отвечающего за эмпатию, у тебя в целом вместо мозга вторая мошонка.
Обычно я не разговариваю с воображаемым Киром, потому что особо не о чем. Кир и Кир, всё с ним и так понятно. Но, пока шёл пешком от Веры до собственного дома, не мог перестать вести с ним диалог.
И, как это часто бывает, стоит помянуть какую-нибудь дрянь всуе, она сразу и объявится.
В общем, пока я материл воображаемого Кира, настоящий Кир позвонил мне.
— Здорово, дружище. Чем занят?
— Иду домой.
— Откуда?
— Из твоего дома.
— В смысле? Ты был у нас? — удивлённо спросил Кир.
— Да, был. Случайно встретил твоих в магазине, — ответил я.
— И чего не позвонил? Ну, рассказывай, узнал чего?
— Нет, просто поболтали ни о чём.
— Да ладно, вообще ничего? — в голосе Кира слышалось разочарование.
— Вообще ничего. Но, знаешь, что я тебе скажу… Ты всё-таки конченый мудак, — прорычал я в трубку.
— Да бля… не начинай!
— Ты на Веру когда последний раз смотрел? Ничего не заметил? Не заметил, как она выглядит? — Я закипал.
— Неухоженной? Ну да, мне это не очень нравится. Я люблю, когда…
— Кир, не будь долбоёбом! — прервал его я. — Какая в жопу неухоженность? Она выжатая, будто спит с дементором! Я думал, она в обморок упадёт от нехватки сил!
— Да не накручивай, а? Нормально выглядит, ну усталая мамочка в декрете, что такого? Они все такие…
— Ты специалист по мамочкам в декрете?
— Костян, отвали, по-братски прошу! Ты знаешь, что была только Милена, и я признал свою ошибку. Хватит уже докапываться, мне и так тяжело, не видишь, что ли?
— Не вижу, — отрезал я. И вправду не видел.
— У тебя друг страдает, а ты его добиваешь? Ну, что тут скажешь, спасибо за поддержку.
— На жалость давишь, да? Бедный Кир… Тебе повезло, что у Веры нет старшего брата, такого, знаешь, с традиционными представлениям о чести. Отпиздил бы или вообще убил за всё, что ты сделал с ней.
— Костян? Ты чего несёшь? Не перегибай, а? — удивлённо спросил Кир и был прав.
Я замолчал и тяжело вздохнул. Надо остановиться, пока не наговорил лишнего. Одно дело — подкалывать друг друга, как и раньше, а другое дело… Он всё ещё мой друг.
— Ладно. Взбесил просто… Извини. Если честно, мне реально захотелось тебе врезать, когда увидел, до чего ты Веру довёл. За что ты так с ней, не понимаю… Она же хорошая… хороший человек.
— Да, хорошая, не спорю. Потому и хочу вернуть всё как было, — сказал Кир непривычно серьёзным для него голосом и замолчал, а после небольшой паузы продолжил уже чуть веселее: — Но насчёт врезать не надо! Я, конечно, повыше и потяжелее буду, но драться с тобой не хотелось бы. Уж слишком у тебя милая мордашка. Да и Ритка у тебя тоже хорошая, не хочу её расстраивать. Вряд ли она захочет садиться тебе на избитое ли…
— Заткнись, Кир.
— Ладно-ладно. Молчу… Но разведчик ты херовый.
— Пока, — сказал я и бросил трубку. Кир написал вдогонку сообщение:
«Пока, на связи».
Я хотел убрать телефон, но увидел оповещение из «телеги».
Луна написала во время разговора с Киром. Видимо, до дома я не скоро дойду. Впереди меня ждёт пустая скамейка, зазывающая сесть и вновь поговорить с таинственной незнакомкой.
22
Костя
«Ну здравствуй, Луна. Второй раз ловишь меня на улице», — ответил я.
«Гуляешь?» — написала она в ответ.
«По магазинам и по делам ходил».
«Ясно… Хотела спросить, как ты? Вообще…» — спросила Луна, и мне стало приятно. На экране телефона были не просто пиксели. Это была забота. И мне она показалась искренней.
«Нормально в целом. Ты же про мою ситуацию с девушкой, да?»
«Да. Я много думала об этом, если честно. И я бы хотела дать тебе какой-нибудь мудрый совет, к которому пришла, но — увы. Я тебе искренне сочувствую. Не хотела бы оказаться в подобной ситуации».
«Спасибо, Луна. Будем честны, у тебя меньше шансов оказаться в такой ситуации)))»
«Ты не знаешь моего мужа)) Если бы знал, так бы не говорил», — написала Луна, и я немного офигел от такого неожиданного ответа.
«Муж вебкамщик? Такое вообще бывает?»
«Не удивлюсь, если да))) Только, скорее всего, он платит, чтобы на него смотрели, а не наоборот».
«))) Он такой невзрачный, что ли?»
«Нет, очень даже красивый. Просто он — павлин. Люди должны смотреть на него, а не он на них. Я не знаю, есть ли сервис, где женщины за такое платят, вот и подумала, что ему пришлось бы самому платить».
«Ты как будто бы не шутишь насчёт него…»
«Просто я знаю, на что он способен».
