мрачную комнату.
Я не понимаю. Чего они ожидают, когда вес моего тела кажется слишком тяжелым, чтобы я могла поднять его самостоятельно? Мой язык распух во рту, в горле пересохло, и я боюсь, что если я попытаюсь заговорить, то издам только искаженные звуки. Что я попытаюсь встать и упаду прямо на землю перед ними. Что меня выставят еще более слабой и хрупкой, чем я есть сейчас.
Адам делает шаг вперед. Я пытаюсь поднять голову, чтобы лучше его разглядеть, но чувствую будто к моей шее привязан якорь, который тянет ее вниз. Как будто он знает это, он скользит своими теплыми пальцами под мой подбородок и наклоняет его к себе, пока я не вынуждена смотреть прямо ему в глаза.
Его голос понижается до шепота.
— Разве ты не этого хочешь, Эмми? Быть свободной. Командовать.
Я сглатываю. Этот мужчина даже не знает меня. Так почему же мне кажется, что он видит меня насквозь? Я действительно такая предсказуемая?
Он опускает голову, пока его щетина нежно не царапает мою щеку, и это посылает дрожь по телу.
— Или я тебя переоценил?
Его большая рука скользит от моего подбородка к горлу, его пальцы слегка сжимают.
— Может быть, ты действительно так слаба, как кажешься.
Прежде чем я успеваю ответить, он отстраняется от моего горла. Жар его прикосновений все еще обжигает шею. Мы не одни, но с таким же успехом он может быть единственным мужчиной в комнате. Его лицо каменеет, когда он наблюдает за мной. После долгого, неловкого момента, когда я остаюсь прикованной к своему месту, он стискивает челюсть.
Я по-прежнему не двигаюсь.
Наконец он качает головой, его губы сжимаются в твердую линию, и он выдыхает.
Больше не взглянув в мою сторону, он поворачивается и идет к выходу.
— Не слабая, — невнятно хриплю я.
Слова слетают с моих губ прежде, чем я осознаю, что говорю. Адам останавливается, но остается ко мне спиной.
— Просто пытаюсь почувствовать братьев, с которыми я буду проводить так много времени.
Он поворачивает голову ровно настолько, чтобы я могла увидеть острый угол его подбородка, то, как более длинные пряди его волос упали на часть лба, и то, как сузились его глаза.
Он провоцирует меня сделать шаг.
Я отталкиваюсь от стула и морщусь, когда меня охватывает тошнота. Мои ноги подкашиваются, кожа покрывается свежим потом. Я не знаю, сколько у меня есть времени, пока мои колени не подогнутся. Позволив себе упасть, я переношу вес на руки и колени, затем съеживаюсь. Я проясняю выражение лица, прежде чем посмотреть на Адама сквозь тяжелые веки, сбрасываю каблуки и ползу к нему.
Я придумываю это по ходу дела, но им не обязательно это знать. Ему это знать не обязательно.
— Ты хочешь знать, чему я научилась на данный момент? — спрашиваю я, замедляя шаг, чтобы мои дрожащие руки не подогнулись.
Наконец, Адам поворачивается ко мне лицом. Он засовывает руки в карманы, наклоняет голову, но не отвечает.
— Для начала…
Я позволяю своему голосу повиснуть, затем резко поворачиваюсь вправо и вместо этого ползу к Райфу.
Брови Райфа взлетают вверх.
Я борюсь с раздражающим желанием оглянуться через плечо и увидеть выражение лица Адама. Холод пробегает по мне, когда низ платья задирается выше бедер. Добравшись до Райфа, я останавливаюсь и сажусь на ноги. Мое дыхание тяжелое, а кости дрожат, но я пытаюсь не обращать на это внимания, как будто я только что завелась.
Я останавливаю взгляд на карих глазах Райфа.
— Я научилась. — мой фокус расплывается, лицо Райфа двоится, троится.
Я качаю головой и пытаюсь снова.
— Я поняла, что некоторые из вас действительно знают, как подразнить бедную девочку.
Желчь подступает к моему горлу, но даже наркотик не заглушает голос глубоко внутри, связывающий Райфа с Фрэнки. Райф, тот, кто, повидимому, руководит этой операцией. Прямо сейчас, в особняке, наполненном черными стенами и неизвестностью, единственное, в чем я уверена, это в том, что я не покину эту комнату, пока не продам себя дьяволу.
— И никому не нравится, когда его оставляют в подвешенном состоянии…
Я хмурюсь, не уверенная, закончила ли я свое предложение или это последнее слово было произнесено только в моей голове.
Райф косится на меня сверху вниз, поправляет галстук.
— Феликс? Грифф?
Выставив напоказ руку, он дважды щелкает, как будто подзывая дрессированных собак.
— Я полагаю, девушка просит о некотором облегчении.
Он гладит меня по голове.
— Я ничто иное, как самоотверженность.
Мои внутренности переворачиваются, когда тяжелые шаги приближаются сзади меня. Рядом с Райфом появляется Грифф широкого, могучего телосложения, и мое горло сжимается. Он хрустит костяшками пальцев, вытягивает шею, затем делает один длинный шаг ко мне и останавливается.
— Феликс?
Райф смотрит через мое плечо, и я повторяю его движение. Что угодно, лишь бы избежать встречи с Гриффом. Адам все еще стоит позади, засунув руки в карманы, неприятно выглядя таким же спокойным и непринужденным, как всегда, но я стараюсь не смотреть на него.
— Ты меня удивляешь, — продолжает Райф. — Разве ты не хочешь попробовать?
Феликс, все еще прислонившись к стене, только пожимает плечами.
— Нет, не сегодня. Что бы это ни было, — он указывает на меня, делая круговое движение рукой, — я почти уверен, что не хочу в этом участвовать.
Он встречается со мной взглядом и подмигивает.
— Семейная драма. Ничего личного.
Его слова звучат у меня в ушах, как косяк рыб, мчится бесконечными кругами.
Райф раздражается.
— Поступай как знаешь.
Огромная рука сжимает мою шею, и меня дергают в вертикальное положение. Я задыхаюсь, боль пронзает меня, но звук застревает в горле. Колени подгибаются от собственного веса, и Грифф подходит ближе, затем переворачивает мое тело так, что он оказывается прямо у меня за спиной. Что-то длинное и толстое трется о мою спину, и я зажмуриваю глаза. Этот ублюдок возбуждается из-за этого.
Когда я открываю глаза, Райф устраивается на единственном стальном стуле в центре комнаты. Он вытягивает ноги, затем откидывается назад и сцепляет руки за головой.
Он улыбается мне.
— Места в первом ряду и все такое.
Жар поднимается по моей груди, шее, щеках. Я не могу заставить себя посмотреть на Адама. Не знаю почему — я уверена, что ему это нравится так же, как и остальным, если не больше. В конце концов, он один из них. Но по какой-то нелепой причине мне неловко сознавать, что он смотрит. Мужчина, который так сильно хочет увидеть, как я сломаюсь.
Грифф сжимает крепче, затем еще крепче,
