говорила с ним ужасно, вела себя вызывающе. Как девка гулящая…
— Не уходи! Пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста! — запричитала я и больше не смогла ничего говорить.
Кто обо мне — разбитой параличом — позаботится?
Мамы нет в живых, отец давно уехал, от него нет вестей.
Он пропал с радаров буквально сразу же после моего замужества.
Дальние родственники? Где они были, когда случилась авария?!
Подруги?
Хорошо, если вспомнят обо мне через несколько дней, а если нет…
Слезы заструились по щекам.
Раздался грохот. От двери во все стороны полетели щепки.
Я застыла, всхлипывая, больше не плача.
Никогда не видела, чтобы так быстро можно было разломать дверь.
Леонид прорубил дыру, просунул руку, открыл замок и надавил весом. От его усердий тяжеленный комод сдвинулся.
Леонид протиснулся в дверь, мигом подвинул комод в сторону, как пушинку, и бросился ко мне.
— Что случилось? Где?
Темные глаза мужа обеспокоенно заскользили по мне.
— Кровь? Ты…
Леонид посмотрел в сторону рабочего стола, там были канцелярские принадлежности, нож для бумаг.
— Ты взяла нож? Боже, скажи, что ты ничего с собой не делала? А нога? Покажи… Ну же…
— Я… Ничего не делала!
Я была готова сгореть от стыда.
Просто провалиться сквозь землю! Леонид подумал, будто я могу себе навредить. Но это не так!
Кровь… просто потому что у меня просто начались месячные, на три дня раньше. Обильные и болезненные…
— Это женские дни.
— Но еще рано, — заметил он.
— Я знаю. Стоп… А ты откуда знаешь? — удивилась сквозь слезы.
— Конечно, я знаю, когда у тебя дни, Ягненок. Я все про тебя… — Леонид ругнулся и добавил с какой-то жуткой и одновременно чарующей усмешкой. — Нет, теперь, оказывается, что я знаю о тебе не все. Далеко не все, да? У Ягненка от меня появились секреты, — погладил меня по щеке. — Давай свою ножку. Чувствуешь?
— Нет-нет, ничего! Совсем ничего!
Ясмин
— Я ничего не чувствую, ничего. Лео…
Мне снова не хватило дыхания, чтобы даже позвать его по имени целиком. Плечи мужа напряглись, на миг он поднял взгляд на меня и посмотрел мне прямо в глаза:
— Мне нравится, когда ты называешь меня так — Лео. Сокращенное, необычно слышать от тебя.
Это на миг сбило меня с мыслей о собственной неполноценности, но потом снова нахлынуло.
Врачи рекомендовали беречь себя, но я снова начала заниматься. В последнее время тренировалась больше, чем всегда!
Может быть, поэтому мне стало плохо? Нет, я не переусердствовала, казалось бы. Но в балете сложно остановиться. И привычка работать на износ уже в крови.
Иногда просто не замечаешь, где грань, и в стремлении стать еще лучше, просто перепархиваешь через нее.
Может быть, и я?
Уже все…
Допорхалась.
Больше никогда-никогда не смогу не то, чтобы танцевать, но и ходить — тоже?
— А что, если это наказание? — пронеслась в голове мысль.
Леонид уточнил:
— Какое наказание, Ягненок, о чем ты?
Я поняла, что спросила вслух, и муж продолжил:
— Говори со мной, так лучше. Просто говори, не стесняйся.
— Наказание свыше за мое поведение. За все слова и желания. И… действия порочные.
Муж усмехнулся, покачал головой:
— Нет, моя девочка, бог не наказывает за такие желания, уж поверь. Иначе бы меня давно разорвало ударом молнии или сожгло живьем, — добавил. — Не накручивай себя. Просто скажи, ты себя чувствуешь? Я вижу, что ты не обездвижена целиком.
— Но моя нога…
— Спокойно, не плачь, — мягко возразил Леонид.
Он такой терпеливый!
Мне стало ужасно стыдно, что я обозвала его душнилой и ругалась на его заботу обо мне.
Его поведение сейчас напомнило мне о прошлом, когда я лежала в больнице, после аварии, была полна страха, сомнений, даже жить не хотелось!
Леонид был единственным, кто приходил постоянно.
Ко мне изредка заглядывали некоторые близкие, но даже отец не приходил так часто, как Леонид. Он был терпелив и внимателен, ему удавалось заставить меня улыбнуться и желать жить, хотеть выздоровления так жарко и сильно, как только это возможно.
— Извини, что я наговорила тебе глупостей. Прости!
— Если ты говоришь мне “прости”, думая, что так избежишь какого-то фантастического наказания от слепого высшего существа, то не стоит просить прощения.
Я ахнула:
— Как ты назвал бога? Слепым существом? Разве так можно?
— Поговорим об этом позднее, идет?
— Поговорим?
— О чем угодно, хоть о цвете лака для твоих ноготков… — пошутил Леонид. — А теперь сделай кое-что для меня.
— Что угодно!
— Другую же ногу чувствуешь, подвигай.
Я вхмахнула и угодила пяткой в плечо Леониду, склонившемуся надо мной.
— Вот и хорошо. Кажется, я знаю, в чем дело.
Он присел и начал разминать мою ногу, от пальчиков, к ступне, выше по щиколотке и икрам, до колена и самых бедер.
Томительно бежали секунды, и мне казалось, все бесполезно. Я снова произнесла с отчаянием:
— Я ничего не чу…
И в этот момент произошло чудо.
— Ой… Тепло пошло. В ступню… — там, куда сейчас снова опустились его пальцы.
— Теперь будет покалывать, потом еще немного сохранится странное ощущение, как будто мышцы совсем непослушные, но все быстро вернется в норму. Немного терпения.
Теперь возникло болезненное покалываение, тянущие ощущения, как от сильного растяжения мышц. Потом непродолжительное чувство, будто я снова потеряла контроль над своей ногой. Но через миг в нее устремилось горячее, живительное тепло. Я пошевелила пальчиками и увидела, как они двигались. Я это чувствовала… Какое счастье!
Все прошло в точности, как он и сказал!
— Моя нога! Я ее чувствую! Чувствую…
И несмотря на скепсис Леонида по поводу того, что мое “прости” не имело никакого эффекта, я почему-то решила, что это небольшое происшествие было как укор свыше.
Наверное, я просто слишком гадко и непозволительно себя вела по отношению к супругу, в семье которого приняты правила строгие. Так, может, не стоит злиться, а просто терпеливо выяснить детали?!
Ну, конечно… Все просто!
— Ты просто отлежала ногу, она “уснула”. Онемела, вот и все. Больше не вскакивай спросонья, дай себе время проснуться и почувствовать каждую клеточку тела. Потом встанешь с ясной головой. Пошли…
Леонид протянул мне ладонь.
Но теперь я могла и сама встать. Мгновенно стало стыдно за все вчерашнее и эти ужасные позорные пятна
