брюнет, да еще и раскосый. Если её привлекают такие, как Ромыч, я точно в пролете. Печально. Но вот так.
Спустя недолгое время, подъезжаем к сервису. Высаживаемся и говорю Лисе с улыбкой:
— Ну, удачи. Еще увидимся.
— А ты… Ты… — мнется Лиса.
— Да?
— Нет, ничего. Еще раз спасибо, — с теплой улыбкой прощается и садится за руль своей машины.
Улыбаюсь в ответ и захожу в дверь ангара. Оо… Вот тебя то мне и не хватало, блядь. Смотрю на злую, сложившую на груди руки Элю. Вечер перестает быть томным.
— И что за хрень ты сказал отцу?
— Какую хрень? — делаю невинное лицо.
— Ты дурака не включай! Когда это я тебя бросила, м?!
— Ну как, ты же решила, что подставить моих друзей — хорошая идея. А, значит, мои чувства тебе побоку. Значит, я сам побоку. Так что я все верно сказал твоему отцу.
— Да ты!.. Что за бред ты несешь?! Кто кого подставил?! Девочке просто интересно было, где найти такого, как ты. Я всего лишь подсказала! Что не так?!
— Может то, что ты знала, кто в том бою одержит победу и хотела этого? А Марина вслепую туда пошла. И, конечно, Ромыч не мог её там бросить.
— Ну и пусть бы он участвовал! Зачем ты-то там появился?! Ты же не бьешься давно!
— И оставить друзей в беде? А ты меня не очень хорошо знаешь, да?
Её лицо становится ехидным:
— Да вот как раз хорошо. Всегда знала, что ты кобель!
Приподнимаю вопросительно бровь.
— За одну биться идешь, с другой с боев уезжаешь. Я видела вас! — голос срывается на визг.
— Мм. И что же ты видела? Как я друга подвожу?
— Друга?! А, может, подружку?! Это же она тебе про бой инфу слила?! Они же подружки! — выплевывает злобно.
— Как бы то ни было, тебя больше не касается, кого я подвожу.
Она багровеет:
— Да что ты о себе возомнил?! Автомастер хренов! Вот я наберу ведро собачьего дерьма в парке и вывалю на твою драгоценную тачку! Надолго мой перформанс запомнишь! — она злорадно усмехается.
— Фу, как так можно…
Эля издает ехидный смешок:
— Что, не нравится?!
— Конечно не нравится. Как можно настолько не разбираться в искусстве?
Эля непонимающе хлопает широко распахнутыми глазами.
— Вот если бы ты все мои тачки говном измазала — это да, перформанс. А то, что ты описала — это уже инсталляция. Стыдно такого не знать.
Эля багровеет еще больше и рявкает:
— Козёл!
— Почему же козёл? Снежный барс.*
— Сволочь! Ненавижу тебя!
— Да? А говорила, что любишь… О, женщины, вам имя вероломство…*
— Ты пожалеешь, — шипит она.
— Что расстался с тобой? Вот уж не думаю.
Эля срывается с места и пролетает мимо меня, выбегая из ангара. А я слышу сбоку:
— Это ты красивый бросок сделал. Мастер спорта просто по посылу нахуй, — выглядывает из за стоящей машины Андрюха.
Улыбаюсь:
— Ну а то, учись, салага.
— Главное, чтобы она не вернулась оттуда загорелой и с магнитиками.
И под дружный ржач отправляюсь обратно за руль. Устал. Отдохнуть пора.
Алиса
Приехав домой, как во сне ужинаю, принимаю душ и заваливаюсь в кровать. Перед глазами так и стоят те бои, в которых бился Ян. Его спокойствие, четкие движения, уверенность. Ему вообще не страшно было нисколько. А вот мне…
Ловлю себя на мысли, что весь вечер думаю про Яна. И ни разу про Ромку. И нисколько не расстроена тем, что Маринка с Ромкой вместе уехала. Наоборот. Радуюсь за них. Ромка, наконец, дождался. И за Маринку спокойной можно быть. Ромка отличный парень.
Ворочаюсь, ворочаюсь, и все же засыпаю. А там… Плаваю во сне… Тепло… Спокойно… И ощущение сильной руки, прижимающей к высокому, крепкому телу. И какие-то эмоции неоформленные… Как будто чье-то эфемерное присутствие. Как оттенок, но еще не цвет. Отзвук, но еще не звук. Легкая нота, но еще не запах.
Запах… Я все же ощущаю запах. Очень знакомый. Приятный. Будоражащий. И теплые губы на шее. Спину поглаживают руки, шею нежно целуют. Поцелуи спускаются ниже. Одна рука со спины перемещается на грудь, чуть сжимает. Я ахаю от переполняющих эмоций. Губы отрываются от моей кожи. Слышу прерывистое дыхание. Парень отодвигается от меня и я, внезапно, вижу его горящие глаза. Горящие желанием и страстью. Затягивающие. Огненные. Жаркие. Невероятно притягательные, жгучие карие раскосые глаза. Ян! Вскрикиваю и резко просыпаюсь, садясь на кровати. Всё еще ощущаю его руки на себе, его горячее дыхание. Вижу глаза… Шарю вокруг себя рваными движениями, но… Вокруг пустота.
Раскосые глаза тают передо мной невесомой дымкой. А меня окутывает такое разочарование, как будто Ян и правда целовал меня, но исчез. Ну какая же я дура. То об одном безответно мечтала, теперь вот о другом. И тоже безответно. Куда мне до уровня его Эли. Я же пацанка. Вздыхаю и зарываюсь поглубже в подушку. Мои сны интересней реальности…
*снежный барс — он же ирбис
*Шекспир, "Гамлет"
Ян
Дни проходят в постоянной суете и заботах. Вожусь с раритетом, уставая телом и отдыхая душой. Давний клиент подогнал интересную модель с идеальным кузовом и убитым движком. Теперь сижу, как хирург, над "больным" и колдую. Очень хочется оживить "пациента". Несколько спецов от него уже отказались, но я упорный.
Пока перебираю нежно "сердце" машины, краем глаза вижу приближающуюся фигуру. И слышу ласковое:
— Здравствуй, сынок! Вот я пришла, как и обещала. Если ты еще не подумал, я приду позже.
Повернув голову, вижу её нервно теребящие сумочку руки, взволнованное лицо и снова убеждаюсь, что мать очень изменилась. Встаю:
— Пойдем.
Вытираю руки чистой тряпкой и направляюсь в кабинет. Слышу сзади цоканье каблучков. Войдя в комнату, указываю матери на кресло у стола, сам сажусь в своё. Молча смотрим друг на друга. Вижу, как она еще больше нервничать начинает.
— Ты не сможешь меня простить, сынок? — с отчаянием в голосе, — Не дашь мне второй шанс?
Вижу, что она на самом деле переживает. Ладно. Я не признаюсь даже себе, но скучаю по ней. Даже по такой, какой она была в моем детстве — жесткой, неласковой, вспыльчивой. Какой бы она ни была, она моя мать. И другой у меня нет.
— Это будет долгий путь, — говорю в итоге спокойно.
Мать неверяще смотрит, но через минуту начинает улыбаться. В глазах появляется уже было исчезнувший оттуда блеск. Спина, начавшая сгибаться, выпрямляется.
— Я готова идти всю жизнь, — выдыхает она дрожащим голосом, — Просто позволь мне
