Как у тебя язык не отсох такое говорить о Полине?
— Это у тебя мозги отсохли со своей Полиной! Ладно хоть на стороне ребёнка заделал!
— Знаешь что, мам… Говорю последний раз. Или ты прекращаешь унижать мою жену, или я урезаю твоё содержание до размеров прожиточного минимума…
Мать понимает только язык денег. С ней нереально договориться другим путём, и она сама толкнула меня на эту манипуляцию.
— Ты неблагодарный! — крикнула мать. — Я столько в тебя вложила. Ночами не спала. Я жизнь на алтарь твоего будущего принесла. Я не так тебя воспитывала!
— Ты права. Если бы меня воспитывала ты, то сейчас ни копейки бы не получала. Хорошего дня.
Я отбросил телефон.
Воспитывала она меня. Угу, как же. И как только язык поворачивается такое нести? Мои манеры и то, что перед партнёрами на кортанах не сижу, заслуга только Полины и её семьи. Первый раз, когда пришёл знакомиться с её родителями, я нехило так был обескуражен. Столовые приборы, домашние костюмы, к бабушке на «вы» вся семья обращалась. И я… В трениках и майке-алкашке. Позорище. Деревня. Бревно неотёсанное. Вот вообще ничего удивительного, что даже спустя двенадцать лет знакомства я до сих не нравлюсь её родне. И правильно не нравлюсь. Шило не утаишь.
Полина получит развод. Деньги. Имущество.
Я отдам всё, что угодно, лишь бы она… Нет. Не простила. Прощение в моём случае это непозволительная надежда. Такое не прощают. Просто лишь бы она перестала ненавидеть. И любить. Хотя любила ли она? Не знаю. Но точно знаю одно, пусть лучше она вообще перестанет ко мне что-то чувствовать. Вообще сотрёт из своей памяти меня. Лишь бы только даже напоминание обо мне не приносило боль, которую я ощутил вчера, когда она вернулась домой.
Глава 19
Ну, приплыли, что могу сказать.
Я вернулась к правоустанавливающим документам и стала искать именно эту компанию. Её не было.
Придётся, наверно, в налоговую обратиться или куда там ещё?
Мне нужно знать, что с этой фирмой и есть ли на ней долги, а то вдруг… Хотя это ведь долги юридического лица.
Сердце неприятно сжалось, я понимала, что к проблемам развода могут присоединиться беды с долгами, отмыванием денег и обналом.
Я отксерила доверенность и положила всё в сейф, как было. Чтобы не оставлять следов, что я тут возилась, вытащила две стопки тысячных купюр и бросила их в сумку. Если что, пусть Макар думает, что за деньгами лазила.
Во рту всё пересохло, и я пошла на кухню. Вытащила минералку и отпила пару глотков.
Теперь вещи.
По логике надо бы было собрать много нужной одежды, но в чемодан я в первую очередь вытряхнула все свои шкатулки с драгоценностями. Вытащила из дамского столика свои документы, вплоть до санитарной книжки. Из тумбочки у кровати я забрала все гаджеты. На постель старалась не смотреть, потому что она осталась после вчерашнего разобранной, и мимолётный взгляд на неё заставлял меня цепенеть от ужаса, который я вчера пережила за недолгие полчаса.
В общем, я не справилась, и рвота скрутила так мгновенно, что я едва успела забежать в туалет. Тошнило водой. Я сплёвывала кислую слюну и молилась, чтобы скорее приступ омерзения закончился, и я вернулась к сборам.
Спустя полчаса в чемодан не влезало ничего, и я вытащила второй.
Шубы-то как забрать? Не вечно же весна и лето будут. А кто даст гарантию, что следующий раз я смогу так же легко зайти в квартиру?
Я распахнула двери гардеробной, что прилегала к спальне. Моментально окунулась в облако ароматов. Своих и Макара. Его пряный дуб с горькой ванилью опьянили, и я на мгновение прикрыла глаза.
Внутри засосало, как будто вот-вот произойдёт что-то плохое. И оно произошло.
Я пробежалась пальцами по веренице рубашек. Задела кончиками пиджаки. Дотронулась до мягкой шерсти свитеров и грубой джинсы.
Осязание больно скользило по мне, и я не смогла просто так уйти. Я прижалась лицом к одежде бывшего мужа. Гладкость, жёсткость, шероховатости. Я стянула с плечиков чёрную его рубашку и, обняв её, села на пол.
Что не так со мной? Почему он так поступил? Да. Я не богиня в постели. Но я не отказывала ему. Я просто не получала особого удовольствия. В последнее время он стал холоден, и мне казалось, что мы просто уже привыкли друг к другу. И как-то последние месяцы делили кровать. Мне не важен секс в отношениях. Без него я ничего не теряла, но если ему было мало, почему молчал? Зачем надо было тащить всё это дерьмо в нашу жизнь?
Двух чемоданов мне тоже не хватило, и я вытащила самый большой, третий.
Гордой я быть не переставала, но вот тупой не была никогда, поэтому вещей набралось множество. Половину из них я ещё ни разу не носила, но это бренды, а бренды — деньги. И неизвестно, сколько их понадобится, чтобы разобраться с фирмой, Макаром и вообще.
Такси ждало возле подъезда, и я по очереди подкатила чемоданы. Водитель посмотрел на меня с такой смесью обречённости и злости, что я чуть было не извинилась, но вспомнила, во сколько обошлась мне эта поездка, и засунула свои хорошие манеры куда подальше. Когда все вещи были погружены, я собиралась разместиться на заднем сиденье. Мужской голос со стороны привёл меня в состояние паники, и я чуть не крикнула таксисту: «Гони, даю двойную стоимость», но когда окрик прозвучал ближе, я расслабилась.
— Полин, — выдохнул шатен со сломанным в юности носом. — Полин, ты в отпуск собралась? Куда столько вещей?
— Привет, Дём, — скупо поздоровалась я с лучшим другом мужа — Демьяном. Он ещё раз выдохнул и потрепал свои короткие тёмные волосы.
— А что тогда? Макаронина дома? Я документы привёз, думал, ты дома, оставил бы…
От Демьяна Старовойтова шёл такой непрерывный поток информации, что мой голодный сонный мозг не успевал её отрабатывать, поэтому я, не подумав, ляпнула:
— Мы с Макаром расходимся. Я переезжаю…
Всё хорошее настроение Демьяна как водой смыло. Он поджал свои пухлые губы и насупился.
— Полин… вы, ты… это, — он сейчас выглядел таким
