телефон и сбрасывает звонок.
— Как ты здесь оказался?
— Макс мне сразу набрал, как только тебя увидел.
Малопонятное объяснение.
— Это еще зачем? Я под колпаком? — несу я бредятину.
Олег смотрит на меня с сочувствием.
— Как тебя впечатлило… Рыжая, не мели ерунды. Макс тут не просто так свои яйца высиживал. У него для этого дома есть прелестная курочка. Тебе повезло, что он тебя запомнил, иначе ты бы тут до утра торчала.
— И зачем он тебе позвонил? — спрашиваю подозрительно.
— Затем, чтоб я велел тебе сваливать из ресторана, пока не начался замес.
Я мгновенно закипаю:
— Как это велел? С чего это он решил, что я бы послушалась?
— А этого мы уже никогда не узнаем, потому что ты не берешь трубки. На будущее, иногда люди звонят по важному поводу, — он помогает мне слезть с барного стула и уточняет. — Где то, что было поверх этой ночнушки?
— Чем тебе не нравится мое платье? — вообще охамел!
— Мне-то нравится, но дальше койки в нем нельзя. Так где твоя паранджа?
— В гардеробе, где еще, — бурчу я.
Мы подходим к прилавку, и я понимаю, что номерки остались у Марка. Но Олег не заморачивается такими мелочами, он перемахивает на ту сторону и выжидающе на меня смотрит?
— Бежевое длинное пальто.
А Раевский вдруг наклоняется ко мне и нюхает мою шею! От чего у меня бегут мурашки размером со слона!
— А то вдруг там не одно бежевое пальто, — усмехается он и скрывается среди вешалок.
— А почему Макс не мог сказать мне? Зачем было звонить тебе? Или ты тоже носишь по ночам черную маску и камуфляжные трусы?
— Хочешь посмотреть на мои трусы? — заинтересовывается вынырнувший из темноты Раевский.
— Нет уж, обойдусь. Так почему тебе?
— Потому что со своей женщиной должен разбираться непосредственно ее мужчина, — Олег снова перепрыгивает обратно и расправляет пальто, чтобы помочь мне его надеть. Но мне опять попадает вожжа под хвост.
— Что? — вот это самомнение! — Со своей?
— Ну да, — Раевский пожимает плечами, — я увидел тебя первой, и мы с ним договорились, что ты моя.
— Я не твоя! — отрезаю я.
— Это пока. Ты. Так заблуждаешься. Давай уже, — он тряхнул моим пальто как тореадор на корриде.
Я подхожу к нему ближе и, продевая руки в пальто, замечаю у меня на шее помаду.
— Ты — кобель!
— Определенно не сука, — соглашается Раевский и наматывает на меня вытащенный заранее из рукава шарф.
— У тебя помада на шее!
— Увы, накрашенные губы мне не идут, — не обращая внимания на мое возмущение его собственническими запросами, Олег застегивает на мне пальто, вручает сумочку обратно и, крепко взяв за руку, ведет меня на выход.
Я послушно топаю за ним к безупречно чистому автомобилю. И это в октябре!
На улице похолодало еще сильнее. Вчера мне было нормально бегать в пиджаке, а сегодня я ёжусь в пальто. Когда мы подходим к машине, я наконец соображаю, что позволяю вести себя как козу на веревочке.
— Все. Спасибо, что забрал, но я вызову такси.
— Так не пойдет, — хмурится Раевский. — Мало того, что уже поздно, так у тебя пожар на голове и куцая тряпка под пальто. Не хрен раскатывать с непонятными таксистами.
— Да кто ты такой, чтобы мне указывать?
— Ты моя баба, даже если ты пока отрицаешь очевидное. Такая вот бестолковая, но моя.
— Ты наглый бабник! — захлебываюсь я в эмоциях.
— Это потому, что раньше у меня велоси… рыжей училки-фотографа не было, а теперь я совсем изменился, — Олег открывает для меня переднюю дверь, но я продолжаю упираться!
— Никакая не твоя, и я с тобой никуда не поеду!
Раевский теряет терпение и медленно угрожающе наступает на меня до тех пор, пока не прижимает пятящуюся меня к машине. Я нервно сглатываю. Олег упирается рукой в авто, почти полностью блокируя мне отступление.
— А давай проверим?
— Может, не надо? — я разом теряю весь запал.
— Надо, Эля, надо, — и наклоняется ко мне очень близко, а я ловлю себя на том, что автоматически принюхиваюсь, не пахнет ли от него женскими духами.
Но Олег по-прежнему пахнет сигаретами, мужским парфюмом и чем-то еще, вроде холодной кожи. И глаза у него такие яркие и синие, что это видно даже сейчас, когда стемнело. И нос. С таким носом только на специальную фотосессию…
Загипнотизированная медленно приближающимся лицом, я не сразу соображаю, что Раевский собирается сделать. А он, словно почувствовав, когда мысль моя растеклась подобно киселю, обхватывает меня за талию другой рукой и с силой прижимает меня к себе. Я не успеваю и пискнуть, как оказываюсь полностью поглощена его поцелуем.
Мне больше не холодно. Я бы сказала, что мне жарко.
Я готова распахнуть пальто.
А еще я хочу снова почувствовать руку Олега на своей коже.
Там, где он уже касался меня.
И воображение подкидывает мне воспоминания, как он делал это тогда, когда освобождал меня от веревок. Коленки мои начинают подгибаться, а Раевский только углубляет поцелуй, добиваясь моей безоговорочной капитуляции. И ему это удается.
Когда он отрывается от моих губ, я так ошеломлена своими переживаниями, что даже не возмущаюсь его наглостью.
— Ты больше не такая дерзкая? — со смешком уточняет Олег.
Я только молча хлопаю глазами и облизываю губы.
Пользуясь моей растерянностью, Раевский споро заправляет меня в машину и сам молниеносно оказывается за рулем.
Стоит нам тронуться, как из темноты прямо перед машиной вырастает огромная фигура, которая машет нам рукой.
Олег опускает стекло со своей стороны, и я вижу подошедшего Макса.
— Забрал свою буйную? — мирно спрашивает он. Чувствуется, что он доволен. Что это за жуткий тип мужчин, которым хорошо в такой обстановке, когда мужики с автоматами бегают? А я его за модельку приняла…
— Буйную? — Раевский оглядывается на меня с недоумением.
— Она Лисянского избила, — смеется Макс. — Прикинь, он единственный пострадавший из мирных посетителей сегодня. Смачно она ему нос разбила.
Эти двое обсуждают меня, как будто меня тут нет! Я демонстративно отворачиваюсь от этих невоспитанных людей.
— Мда, а ты как? Все успешно? — непонятно для меня спрашивает Олег.
— Да, — слышу я. — Среди этой мрази нашлись последние двое, что Каринке угрожали.
— И ты, конечно, опять героически не расскажешь, что ей больше нечего бояться? — усмехается Раевский. Я навостряю ушки: Карина, мрази, угрожали…
— Нет уж. Она мне и так каждый вечер почти медицинский осмотр устраивает! Можно подумать, я спецназовец! Я ей про шрам на боку наврал, сказал, что в детстве на
