Ознакомительная версия.
«Стесняется, что ли? – мысленно хихикнула Катюшка и беззаботно посмотрела на голубое небо, по которому неторопливо плыли ватные облака. – Ты, папа, главное, не волнуйся, я скоро вернусь».
* * *
Рыжий мужичок и высокий парень в бейсболке точно растворились в воздухе, но Катюшке было совершенно не до них. Она ступила на землю и увидела перед собой унылую турбазу. Большая часть домиков нуждалась в рядовом ремонте (хотя бы косметическом). Конечно, жить можно, но… Катюшка сморщила нос, покосилась на Сергея и выдала «искреннюю» улыбку. Не было красных черепичных крыш и сетчатых гамаков, не было кресла-качалки, а мрачноватые моторки, выстроившиеся вдоль берега, никак не ассоциировались с Венецией, романтикой и любовью. Они ассоциировались с пачкой «Беломора», залатанной телогрейкой, бутылкой водки и полисом о страховании жизни, который Катя сейчас бы оформила не задумываясь.
Скромные туалеты-пеналы особенно притягивали взгляд. «Удобства» на улице, что может быть хуже?
«Там дырка, – вздохнула Катя, – круглая дырка в полу, предназначенная для…» Ничего страшного, она же не хрупкая изнеженная барышня, не промажет!
Но как идти в такой туалет ночью?
«Ерунда, – приободрила себя Катюшка, – это всего лишь турбаза, и это всего лишь туалет».
Ну да, она немножко избалована, но совсем же чуть-чуть. Просто непривычно и неуютно, и она здесь, кроме Сергея, никого не знает.
– Пошли, – скомандовал он и махнул рукой в сторону домиков с широкой коричневой полосой на стенах.
– Эй! – донесся резкий женский голос.
Катюшка повернула голову и увидела высокую тощую девушку в джинсах и объемном сером свитере, лишь подчеркивающих ее худобу. Рядом стоял коренастый парень, одетый почти так же.
– Вика и Костик, – прокомментировал Сергей.
– Привет, – легко произнесла Вика, когда они подошли ближе. – А мы скучали. Тебя как зовут?
– Катя, – ответила Катюшка, стараясь выглядеть уверенной и независимой. Но обстановка и скользкая улыбочка Вики совсем к этому не располагали.
После короткого знакомства они все же добрались до своего домика, Катюшка вздохнула с облегчением, потому что к тому моменту она мечтала только о мягкой кровати и одиночестве.
Комната оказалась вполне приличной, хотя и маленькой. Люстра напоминала китайский фонарик, стол стоял около окна, на стене висела фотография большой неопознанной рыбины, а широкая деревянная кровать была накрыта бежевым покрывалом. Стопка постельного белья лежала рядом на стуле, но сил на простынку, наволочку и пододеяльник не нашлось.
– Нормально, – тихо произнесла Катюшка и потянула чемодан к столу. В животе требовательно заурчало, и она посмотрела на часы: покормят же их? Любопытно, чем здесь кормят? Уха или борщ, овощной салат или оливье, картошка, шашлык с аджикой или кетчупом, соленья – неважно, сейчас она будет рада любому блюду. И еще пусть будет компот!
Обернувшись, она увидела Сергея, он стоял в дверях и с интересом наблюдал за ней.
– Я пойду прогуляюсь, а ты разбери вещи и приготовь что-нибудь поесть.
– Поесть… – начала Катюшка, но тут же замолчала, потому что взгляд Сергея стал горячим и острым. В груди неожиданно екнуло.
Он подошел ближе, чуть наклонился, заглянул в ее глаза и каким-то особым голосом произнес:
– Ты же позаботишься обо мне, правда?
– Ага, – только и смогла выдохнуть Катюшка.
* * *
– Идиот, – процедил Павел и поддал камень ногой.
– И ничего не идиот! – взвился Степан и прижал к животу пакет с медицинской энциклопедией. – А что, по-твоему, нужно было делать?
Павел лишь поморщился в ответ.
Катю Шурыгину они уже «высиживали». Четких планов не было, но следовало наблюдать за девчонкой с утра и до вечера. Вот сегодня они с утра и «засели в засаде», то есть в раздолбанной «копейке», которой давно полагалось скончаться в судорогах, но колымага ездила, что было очень кстати. К дому подъехала уже знакомая «десятка», а вскоре появилась и девчонка с чемоданом. Куда-то парочка намыливалась.
Они тронулись с места и направились к перекрестку, и Павел рванул следом. На МКАД? Ладно. Из города? Пусть. Может, оно и к лучшему?
Степан ныл всю дорогу: куда мы едем, зачем, а как же обед? То ему в туалет нужно, то тошнит, то света мало, то клаустрофобия… Но Павел нытье вытерпел – им же выпал шанс! Девчонка с чемоданом – значит, отправилась отдыхать (это уж потом он понял, что ее потянуло на озера).
А Тяпа не давал ни минуты покоя: на дежурство у дома Шурыгина он взял и свою дурацкую энциклопедию, и батон хлеба, и бутылку минералки. Подготовился, зараза, не хуже агента 007! И сожрал все сам за считаные минуты!
Но у Павла и не было аппетита – он превратился в охотника, которому интересна лишь конкретная дичь. И шли они потом за девчонкой и ее парнем километра полтора, держась на расстоянии. Эта избалованная кукла поначалу громыхала чемоданом так, что потерять их было практически невозможно, да и дорога одна…
– А что это за стук да гром, почему земля дрожит?
– А это моя лягушонка в коробчонке едет!
Но когда показалась вода, Павел на миг растерялся. Нельзя светиться!
– Разворачивайся, Тяпа, уходим, – резко и расстроенно бросил он, проклиная часы, проведенные за рулем.
Но Степан оказался не готов к такому сокрушительному разочарованию. Как уходим? Опять пешком? А затем в тесную машину и умирать до Москвы? Здравствуйте, милые клаустрофобия и язва желудка? Жрать-то уже нечего! Нет, ни за что! Степан замотал головой и, понимая, что на стороне друга – сила и авторитет, а на его стороне – жалость к собственному организму и момент неожиданности, рванул к катеру. Пусть подбросят хотя бы до какой-нибудь деревни, где можно поесть и передохнуть, а обратно уж как-нибудь: опять по воде, а затем на машине или лучше на поезде. Как-нибудь!
«Подождите! Пожалуйста, подождите!»
– Идиот, – все же повторил Павел для профилактики. Злость ушла.
– Тетка пилила, а теперь и ты еще, – надулся в ответ Степан. – Я как лучше хотел.
– Она нас видела.
– Ну и что? Если ты в такси с кем-нибудь проедешься, ты на следующий день лицо этого человека вспомнишь?
– Да ты так орал, что забыть тебя невозможно!
– Неправда, я был вежлив и почти незаметен.
Павел фыркнул и ткнул пальцем в полуразрушенный дом, появившийся из-за деревьев:
– Вон твои Ситники, развалюха какая-то, думал, здесь тебя накормят? Ха! И не мечтай!
Губы Степана болезненно скривились: в мечтах он уже отламывал ломоть черного хлеба, намазывал его толстым слоем топленого масла и опускал столовую ложку в густые наваристые щи. Как у тетки.
Но деревня не производила впечатления сытного места: домов было мало и в основном – либо недостроенные, либо полуразвалившиеся. Лишь правее кучно стояли явно жилые дома, производившие благоприятное впечатление.
Ознакомительная версия.
