— С вас девять тысяч восемьсот двадцать рублей, — говорю я, когда заканчиваю пробивать все его продукты, а затем замечаю, что вокруг тишина.
Абсолютно все, включая кассиров и покупателей, прислушиваются к нашему разговору. Я даже вижу, как со своего места встала Виктория Олеговна.
Черт, еще не хватало получить от нее выговор.
— Оплата картой, пожалуйста.
К счастью, Гордей быстро расплачивается, а затем, когда хочет положить свои продукты в пакеты, к нам подходит Виктория Олеговна.
Взгляд у нее хмурый, но как только она смотрит на Орлова, моментально преображается и даже принимает соблазнительную позу. В этот момент она напоминает мне охотницу за мужчинами, и это ее новое амплуа меня весьма удивляет. Однако не настолько сильно, чтобы я показала это внешне.
— Прошу прощения за нерасторопность и грубость нашей кассирши, мы можем это как-то компенсировать?
Она берет Гордея под руку и легко отводит в сторону, кидая на меня мимолетный предупреждающий взгляд.
— Не переживайте, Соня положит ваши продукты в пакеты.
Мне не нравится, что она выставляет меня прислугой, но я не оспариваю ее распоряжение и складываю продукты Гордея в пакеты. Чем раньше я это сделаю, тем быстрее он уйдет и оставит меня в покое.
— А ты не говорила, что твой бывший такой красавчик, а теперь еще и богач.
Я слегка вздрагиваю, когда ко мне сзади подбегает Ленка, пользуясь случаем, пока администратор занята покупателем.
Ленка — наша главная сплетница, поэтому я не особо горю желанием делиться с ней подробностями, но она никак не желает уняться.
— А мы думали, что твой бывший — какой-нибудь пропащий алкаш или в тюрьме сидит. Конечно, был вариант, что он умер, но как оказалось, он довольно-таки жив.
Моя бровь пораженно взлетает, ведь ее слова ошарашивают меня.
— Алкаш или преступник? С чего вы сделали такие выводы?
Я не выдерживаю и все-таки интересуюсь, а Ленка даже не отводит взгляд, а просто пожимает плечами, словно в этом нет ничего такого. Даже не понимает, что признается в том, что они обсуждают меня за моей спиной.
— Ну не обижайся, Соня, но ты не похожа на женщину, которая способна очаровать такого богатея, как твой бывший муж. Ты только посмотри, какой он лакомый кусочек, что даже наша снежная королева Виктория положила на него глаз. Наверное, обидно, что бывший не скопытился, а наоборот, так высоко поднялся и стал птицей совершенно другого полета?
— Когда я выходила за него замуж, он был абсолютно таким же богачом, как ты выразилась. Так что после развода ничего не изменилось.
Конечно, мне нет нужды оправдываться и что-то ей говорить, но мне настолько не нравятся ее доводы и предположения, что я не выдерживаю и говорю лишнее.
— Серьезно? А почему тогда вы развелись? Он что, тебе изменил?
Лена этого не знает, но буквально зрит в корень. Не знаю, угадывает она это или что-то чувствует, но в этот момент над нами нависают Виктория Олеговна и Гордей, спасая меня от неудобного ответа.
— Возвращайтесь на место, Лена, — говорит недовольно Виктория, и я понимаю, что она получила от Гордея отворот-поворот. — А вы, София, передайте кассу Анне и ко мне в кабинет. Немедленно!
Она уходит, громко стуча каблуками, и это говорит о высокой степени ее раздражения.
Вскоре мы остаемся наедине с Гордеем, и наши взгляды встречаются.
— Тебе придется уволиться, Соня. Жене крупного бизнесмена не подобает работать кассиршей в каком-то убогом супермаркете. Да и отсюда небезопасно возвращаться домой. А насчет жилья, где вы живете с моим сыном, мы поговорим отдельно.
Закончив тираду, Гордей подхватывает пакеты поудобнее и разворачивается, удаляясь к выходу.
Я же молча смотрю ему вслед, не в силах что-то сказать. Просто не хочу становиться очередным объектом сплетен. Сотрудники и так будут обсуждать меня после работы за моей спиной, как обычно. И я не желаю, чтобы они знали как можно больше подробностей.
Спустя несколько минут я передаю кассу Анне и иду в сторону кабинета Виктории Олеговны. На этот раз терпеть ее выговор не собираюсь. Больше в этом нет никакого смысла.
Когда я поднимаю руку, чтобы постучаться, до меня наконец доходят слова Гордея. Что значит “жена крупного бизнесмена”?!
Глава 16
Виктория Олеговна злится за свою неудачу, но сказать мне по этому поводу ничего не может. Только выговаривает мне за медленную работу, а вскоре отпускает. Ни слова о своих родителях, что меня весьма устраивает.
— На этом всё? Мне нужно идти работать, — говорю я спустя пять минут, не собираясь ее выслушивать еще дольше.
Пропускаю ее слова мимо ушей, и когда она недовольно поджимает губы, но кивает, я ухожу и дорабатываю смену, после чего спешу к сыну в детский сад.
Сегодня я звоню воспитательнице несколько раз, беспокоясь за Диму, но к счастью, всё в порядке.
Когда я выхожу на нужной остановке, у ворот встречаю Гордея.
— Что ты тут делаешь? — спрашиваю я и хмурюсь.
— Собираюсь забрать с тобой сына из садика.
— Нет нужды. Я успешно и сама с этим справляюсь.
Гордей сначала молчит и лишь смотрит на меня, но затем улыбается, словно ему что-то нравится.
— Вот она. Та Соня, в которую я когда-то влюбился.
Мне нечего на это ответить, так как его ностальгия и тоска, которая вдруг отражается в глазах, дезориентирует меня и лишает дара речи.
— Тем более, что Дима сам просил меня, чтобы я появился в детском саду, чтобы все поверили, что у него и правда есть отец.
Мне хочется его прогнать, так как меня беспокоит то, что он собирается ворваться в нашу жизнь, будто ничего не произошло, но я меняю свое мнение, когда он говорит о Диме. Я ведь помню, что сын действительно об этом просил, и для него это важно.
В любом случае выбора у меня не остается, так как в этот момент Гордей идет вперед, и я, спохватившись, бегу за ним следом, чтобы успеть войти внутрь чуть раньше.
Когда Дима видит нас вместе, он радостно встает из-за стола и едва не подпрыгивает на месте. Он подбегает, но обнимает не меня, а Гордея.
Мне слегка обидно, что появление отца оттягивает его внимание, но я подавляю в себе это чувство, напоминая себе, что Гордей не появлялся в его жизни целых три года, поэтому Дима так себя ведет.
— Ты пришел!
— Конечно, сынок, я же обещал.
Гордей подхватывает его на руки, и я вижу, как Дима оборачивается и победным взглядом окидывает остальных детсадовцев. Все они смотрят на Гордея с открытыми ртами, и я понимаю, что они не верили Диме. Зная сына, он наверняка рассказывал об этом весь день.
Вскоре мы уходим, и впервые Дима сияет после ухода из детского сада. Раньше я всегда замечала, что порой он был довольно грустным, а теперь наконец-то осознаю, что дело было в том, что в отличие от других детей, у него не было отца, о котором он, как оказалось, мечтал.
Когда мы садимся в машину Гордея, по его настроению я понимаю, что нам с ним нужно серьезно поговорить о будущем.
— Можно сегодня тоже пиццу? — вдруг спрашивает Дима в дороге.
— Если мама разрешит, можем заехать в кафе и там поужинать, — отвечает Гордей, смотря на меня с прищуром.
Я замечаю, как жалобно глядит на меня сын, которому я не могу отказать.
— Хорошо, — соглашаюсь я.
Конечно, я не скрываю своего недовольства перед Гордеем, но это не имеет значения, поскольку Дима начинает радостно хлопать в ладоши, а затем встает между передними сиденьями, начиная задавать Гордою вопросы касательно машин. Ему это явно нравится.
— Когда станешь совершеннолетним и получишь права, я подарю тебе такую машину, какую ты захочешь, Дим.
— Правда?
— Правда. Единственное условие: права ты должен будешь получить сам, без взяток и какой-либо помощи с моей стороны. Понятно?
Гордей разговаривает с Димой как со взрослым, и тому это явно нравится. Ему по душе, что его считают за равного.
