– Нет-нет, – улыбнулась Кензи, – все в порядке.
Он целомудренно поцеловал ее в лоб.
– Потом поговорим, ладно?
– Конечно. – Кензи посмотрела ему вслед. «А о чем говорить? – подумала она. – Выбор сделан. Ханнесом я на какое-то время увлеклась, но теперь это прошло. Я люблю Чарли».
Поплотнее укутавшись в пиджак Ханнеса, Кензи огляделась и заметила Арнольда. Он сидел, похоже, слабо понимая, что происходит вокруг. Аннализа как будто приходила в себя. Она оттолкнула стул и поднялась на ноги. Оба каким-то чудесным образом не пострадали в этой жуткой передряге.
И тут Кензи увидела Споттса. Поднявшись со своего места в зале, он направлялся к стойке.
Сердце у нее подпрыгнуло от радости. Слава Богу, он цел! И как только его больное сердце выдержало? Споттс поднялся на сцену.
– О, Дитрих! – бросилась к нему Кензи. – А я так боялась за вас!
– Да я же в рубашке родился, – улыбнулся он.
И приставил пистолет к ее лбу.
А Аннализа сунула свой под подбородок Дине.
– Ну вот, дорогая, – сказал Споттс, – еще не конец.
Первый из снайперов, пробравшихся через вентиляционную трубу, вернулся на склад.
– «Скорую», живо! – говорил кому-то по «уоки-токи» Чарли. – У нас здесь роженица и ребенок. Мы в складском помещении, за подиумом. Главное – ребенок. Ясно?
– Ясно.
– Отбой.
Зандра, все еще не поднимая головы с колен Карла Хайнца, слабо улыбнулась Чарли.
– Какой же вы молодец!
– Так ведь речь идет о крестнике Кензи. Отныне пусть кто-нибудь только попробует его обидеть – будет иметь дело со мной.
Внезапно что-то его насторожило. Он склонил голову набок и нахмурился.
– Какого дьявола... – Чарли потянулся к пистолету.
– А что такое? – спросил Карл Хайнц.
– Слышите?
Карл Хайнц послушно прислушался и покачал головой:
– Ничего не слышу.
– Вот именно. В зале стало подозрительно тихо.
Чарли сделал знак снайперу и осторожно двинулся к двери. Прижавшись к стене, он слегка просунул голову и, мгновенно отступив, осел на пол. Во рту у него пересохло, к горлу подступила тошнота. Он едва удерживался от того, чтобы не закричать.
Вот гнусность! Ведь этот старикан когда-то работал с Кензи. А сучка, что грозит пистолетом Дине, ее нынешняя сослуживица.
Ну и что теперь прикажете делать?
«А то, что и делают в таких ситуациях люди твоей профессии!» – беззвучно прикрикнул на себя Чарли.
Он знаком велел снайперу посмотреть на происходящее через противоположную дверь. Тот лег на пол, осторожно выглянул в проем и тут же отдернул голову.
Они с Чарли обменялись понимающими взглядами.
Чарли поднял свой полуавтоматический пистолет и ткнул в себя пальцем.
Это означало: «Мужчина мой».
Снайпер кивнул.
Каждый занял свою позицию, при этом их движения зеркально отражали друг друга. Оба были готовы открыть огонь, надо только дождаться нужного момента, потому что в запасе у каждого всего по выстрелу.
«Промахнуться не имеем права, – угрюмо подумал Чарли. – Жизнь Дины в руках у этого малого. А жизнь Кензи в моих».
Тем временем в зале происходило следующее. Дина стояла, не смея пошевелиться, лишь ее глаза беспомощно блуждали. Дуло револьвера больно упиралось ей в шею под подбородком, заставляя держать голову неестественно вздернутой. В этот момент она внезапно вспомнила, что хотела сказать командиру группы захвата.
В зале был девятый, он-то и отдавал по пейджеру приказы «мистеру Джонсу».
Но и это, увы, не все, горько подумала Дина. Совсем не все.
Был не только девятый.
Был и десятый, вернее, десятая.
Кензи тоже стояла неподвижно, и ее взгляд тоже метался в отчаянной надежде найти кого-нибудь – кого угодно! – кто бы пришел на помощь. Все, что она хотела сказать Споттсу, уже было сказано, но эффекта никакого не возымело. Да и вообще, кажется, ему на нее, Кензи, совершенно наплевать. Он не отрывается от «Инфанты» Велаcкеса, и в его глазах горит неприкрытая алчность.
– Господи, дорогая, да я же всю жизнь мучился, – говорил Споттс. – Можете себе представить, я должен был ублажать богатых, и это в их дома уходили картины, которые я любил, которыми я восторгался и которыми именно я должен был обладать. Нет, вам трудно понять, что я чувствовал, вы для этого слишком молоды и слишком идеалистически настроены. Но погодите, пройдет несколько десятков лет, и вам все станет ясно. Вы тоже возненавидите этих стервятников-нуворишей, которые не могут отличить Рембрандта от Рубенса!
Кензи даже уши заткнула, чтобы не слышать этой пламенной исповеди.
«Этого просто не может быть, – уговаривала она себя, – мне это только снится. Сейчас ущипну себя, и кошмар рассеется».
Действительно, кошмар, ведь перед ней сейчас был совсем не тот славный, добрый А. Дитрих Споттс, с которым она некогда работала, – галантный джентльмен старой закваски.
Этот А. Дитрих Споттс – совсем другой человек, у него блуждают глаза, трясутся руки, срывается голос. И явно он спланировал всю эту варварскую операцию.
– Вы хорошо сыграли свою роль, Кензи, – продолжал Споттс. – Если бы вы не приняли на работу Аннализу, нам бы ни за что не пронести сюда оружие незамеченным.
– Нет! – вскрикнула Кензи. – Вот этого на меня вешать не надо!
– Бросайте оружие на пол, и отпустите женщин. Все кончено. Вы окружены, – послышалась резкая команда старшего группы захвата.
– Ну уж нет, – презрительно поморщился Споттс. – Ничего не кончено! Даже и не мечтайте.
Чарли и снайпер осторожно выглянули из своего укрытия и тут же отступили назад.
«Вот черт, – выругался про себя Чарли, – ну что им стоит хоть на шаг отойти в сторону. Тогда можно было бы стрелять».
Споттс повысил свой тонкий старческий голосок:
– Вот наши условия. Мы уносим десять картин по своему выбору. Далее, нам нужны двадцать миллионов долларов наличными и самолет. В вашем распоряжении ровно час, иначе...
– Вы сумасшедший! – воскликнула Кензи. – Да вам же ни за что не уйти отсюда!
– Мне – пожалуй. А вот нам вместе – почему бы и нет, дорогая? – прокаркал он, брызжа слюной и чуть ли не вплотную прижимаясь к ее лицу.
Кензи инстинктивно отпрянула назад и чуть в сторону.
Чарли и снайпер мгновенно переглянулись.
Пора! Раздались два слившихся в один выстрела.
Пули попали Споттсу и Аннализе прямо в лоб. Смерть наступила мгновенно. Пистолеты с грохотом упали на пол, мозг разлетелся по всей сцене.
– Чарли! – закричала Кензи. – Ча-арли!
Но он уже бежал к ней.
– Все хорошо, малышка! – Он обхватил ее за плечи, крутанул в воздухе и бережно опустил на пол. – Я люблю тебя! Даже сам не понимал, как люблю, пока чуть было не потерял. – Чарли порывисто поцеловал Кензи и изо всех сил прижал к своей мускулистой груди.
