Он подался вперед.
– Джулиет, я понимаю, это будет звучать неискренне, но я обещаю тебе, что у меня не было намерения писать о твоей семье – ни единого слова. Вначале, да, признаюсь, я думал, что из этого может получиться замечательный сюжет, и собирался использовать его для дальнейшей работы. Тем более если бы мне удалось обнаружить какие-нибудь новые поразительные факты. Но в какой-то момент мои приоритеты изменились. До меня дошло, и довольно ощутимо, что правда может принести огромный вред.
– Человеку, который на самом деле за это ответственен.
– Не только ему. Я на самом деле заботился лишь о том, чтобы покарать виновных. Это заслуживало того, чтобы выяснить истину, по крайней мере такова была моя философия. Но я решил, что и невинный человек может пострадать, и не мог примириться с этим.
Джулиет внутренне улыбнулась, по губы ее были крепко сжаты.
– Запоздалый приступ совести! Поэтому ты позвал меня сюда? Чтобы публично бить себя в грудь?
– Отчасти. Для меня не имеет большого значения, что ты будешь думать обо мне.
– Ты меня удивляешь. Я думала, у репортеров, занимающихся расследованием, шкура как у носорога. Но мы можем перейти к делу? Ты по телефону сказал, что хочешь мне о чем-то рассказать. О чем же? – Она не совсем понимала, почему так резка с ним, может, это защита от его возможных обид.
На скулах Дэна напряглись желваки, но он не поддался эмоциям.
– Есть кое-что, о чем ты должна знать, – сказал он. – Ты помнишь, Рэйф Пирсон говорил тебе, что кто-то – не такой, как кажется?
– Я подумала, ты оставил свои расследования! – вспыхнула она.
– Я и оставил. Большая часть моих документов уже изрезана, и обещаю тебе: то, что я тебе скажу, не пойдет дальше. Это полностью и абсолютно исключено.
– Ты так говоришь.
– Не знаю, что тебе еще сказать, чтобы ты мне поверила. Наверное, только время это докажет. И я говорю тебе об этом потому, что ты должна знать. – Он помолчал. – Тот человек, на кого ссылается Рэйф, – жена Дэвида, Дебора. Она знала Луи, понимаешь. Она вместе с ним была в ночном клубе «Лилия» в ту ночь, когда он умер.
– Я знаю, – сказала Джулиет.
– Знаешь?
– Да, и, честно говоря, не хочу распространяться на эту тему. – Джулиет удивилась, отчего ей вдруг захотелось защитить Дебору. – Давай оставим все это, хорошо?
Он кивнул, но Джулиет видела, что разочаровала его. Вот это номер, мрачно подумала она, – так выбить почву у него из-под ног! Но эта победа была нерадостной. Она надеялась, что он попросил ее сюда приехать, чтобы сказать, что у него действительно были к ней какие-то чувства, что это не была игра, но все оказалось не так. Он хотел лишь еще немного поволновать ее.
– Ну, если больше не о чем говорить, то, думаю, я поеду, – холодно произнесла она. – В понедельник я уезжаю домой, и мне надо провести немного времени, что у меня осталось, с родными.
– О, ты правда уезжаешь?
– Да. Меня ждет работа. И мой жених. – Она опять же не поняла, зачем сказала это, ибо мысль о Сине была подобно воротам, захлопнувшимся за ней. Возможно, от желания владеть инициативой. Или показать ему, что у нее своя жизнь, на которой не отразилось их любовное свидание, или скрыть, как ей больно в глубине души.
– Ну да. Твой жених, – сказал он. Нотка горечи проникла в его голос. Она поняла это как сарказм. – Ну, в таком случае я не буду отвлекать тебя от людей, которые так важны для тебя.
Она посмотрела на него, на твердую линию его рта и вдруг почувствовала, что готова заплакать. Ясно, что для него все это не имело никакого значения, это мощное влечение было преходящим. Это был один из эпизодов в его работе, и туда, возможно, входило соблазнение девушки, кем бы она ни была. Она была полной дурой, раз подумала, что это могло быть по-другому.
Она встала, каким-то образом изобразив сияющую улыбку, несмотря на боль в горле.
– До свидания, Дэн.
Она повернулась и стала пробиваться к двери. На улице ночной воздух тихонько разносил ароматы весны. Маленькая серповидная луна и одна звезда висели на лиловом небосклоне. Джулиет увидела их сквозь пелену слез. Она почти побежала через стоянку, порылась в сумочке, пытаясь найти ключи. Но руки ее слишком сильно тряслись, а в глазах было полно слез, и она не смогла найти ключи. Она прислонилась к машине, прижав голову к холодному металлу, и заплакала.
Дэн посмотрел ей вслед и нервно отставил стакан.
Будь оно проклято, надо было бы ему послать все это куда подальше, и ничего бы не было! Он не сказал ничего из того, что собирался, она не дала ему. Она явно презирала его за то, что произошло, и кто бы мог ее винить? Она даже подумала, что он продолжает расследование, потому что у него не хватило ума не рассказывать ей о Деборе. Он не был дураком, конечно. Он просто подумал, что ей надо об этом знать, а рассказывая об этом, он просто искал способ оттянуть время, когда раскроет ей сердце и скажет ей… а что он собирался ей сказать? Что он любит ее? Даже сейчас, чувствуя это, он не находил слов. Он на этот счет был слишком косным. Одно дело – болтать с девицами, а другое – произнести эти три маленьких банальных слова, которые он когда-то говорил Марианне.
И тем не менее это – правда. Если желание превращается в душевную муку, значит, он любит ее. Если он готов выбросить целые недели работы ради того, чтобы не причинить ей боль, значит, он любит ее. А если от мыслей об этом проклятом ее женихе ему хочется пойти и ударить его по лицу, значит…
Ради Бога, нельзя позволить ей так просто уйти! – подумал он. Если ты будешь здесь сидеть и позволишь ей уйти из твоей жизни, значит, ты – проклятый идиот, и тебе некого будет винить, кроме себя. Он поставил стакан на стол и бросился к двери.
Автостоянка была темная и казалась заброшенной. Его сердце упало от тупого отчаяния. Слишком поздно. Она уехала.
И тут он увидел ее. Она стояла, опустив голову, стояла возле машины, закрывая руками лицо. Он побежал через стоянку.
– Джулиет!
Она изумленно подняла голову. К своему удивлению, он увидел, что она плачет. Он хотел обнять, прижать к себе, вытереть слезы. Вместо этого он неловко сказал:
– Джулиет, не уезжай. Пока не время. Я еще не сказал тебе так много.
Она проглотила слезы, все такими же жесткими глазами глядя на него.
Но он чувствовал, что теперь может заглянуть в глубину этих глаз.
– В самом деле? – спросила она. Он кивнул.
– В самом деле. И обещаю тебе, это не имеет отношения к твоей бабушке. Это больше имеет отношение к тебе… и ко мне. Послушай, я понимаю, у нас было плохое начало, но не уезжай с этим. Не раньше, чем у нас будет шанс… – Он замолчал. Он до сих пор не сказал этих слов, вот проклятье! Он не знал, как ему начать.
