– Но для вас это будет означать конец печали, в которой вы так долго жили.
Распрощавшись с господином Ю, Лари вернулась в свой номер в отеле «Рэффлз». Это была самая старая и роскошная гостиница в Сингапуре, названная в честь сэра Томаса Рэффлза, англичанина, благодаря прозорливости которого этот когда-то болотистый, малярийный остров превратился в важный перекресток торговых путей в тихоокеанском регионе.
Работая над подробными эскизами интерьеров и внося в них поправки с учетом многочисленных предложений профессора Ю, Лари часто прерывалась и с грустью размышляла над тревожными вопросами, которые вызвала у нее эта встреча. Бедствие, которое станет концом ее печали? Не означает ли это, что оно станет концом ее жизни? Однако мастер «Фенг Шуй» говорил так, будто ее ждет радость. Из своих прошлых общений со специалистами по «Фенг Шуй» Лари знала, что, согласно их верованиям, в «чи» присутствует элемент под названием «линг» – эмбриональные частицы энергии, состоящие из душ людей до рождения и после смерти. Следовательно, такого понятия, как смерть, просто не существовало, и жалеть тут было не о чем. Но что это за могущественные силы, которые он ощущал? Землетрясение, приливная волна или муссон? В этой части света такие природные бедствия не были редкостью.
Лари хотелось забыть об этом сделанном в последнюю минуту предсказании, рассчитанному на туристов с Запада. Но если так, тогда зачем вообще утруждать себя и верить в это, зачем было выполнять дополнительную работу, чтобы убедиться, что принципы «Фенг Шуй» не будут нарушены?
Лари работала над эскизами до поздней ночи, чтобы успеть закончить до своего отлета из Сингапура и передать их местным мастерам. Она надеялась также, что усталость поможет ей сразу же заснуть и тревожные пророчества старого китайца не будут преследовать ее во сне.
Она и в самом деле спала крепко, а утром почувствовала, что вновь обрела реальный взгляд на окружающий мир. Лари напомнила себе, что ее связь с «Фенг Шуй» имеет чисто прагматический характер, что это не более чем дипломатический ход в бизнесе.
По пути на веранду, где подавали завтрак, она проходила мимо конторки портье и случайно услышала, как какой-то американец громко жаловался, что ему никак не удается заказать билет на самолет в Тайланд.
– Я репортер, и мне нужно быть недалеко от места событий.
Его настойчивость заставила Лари остановиться. Портье объяснял ему, что единственный регулярный рейс в Тайланд – это рейс до Бангкока. Полеты в Араниапратхет, который находится на границе с Камбоджей, бывают реже.
– Вам придется прождать еще два дня, если только вы не наймете отдельный самолет.
Репортер вздохнул.
– Что ж, закажите мне билет на первый рейс до Бангкока. Я не хочу пропустить такое событие.
Пока портье звонил в авиакомпанию, Лари подошла к американскому репортеру.
– Извините меня, но я случайно услышала, что вы говорили о событии в Камбодже. Не могли бы вы рассказать мне о том, что там произошло? У меня есть друг, который… который, возможно, находится там…
– Надеюсь, ваш друг там не в увеселительной поездке, – сказал репортер.
Он объяснил ей, что вьетнамским войскам, которые сражались против красных кхмеров и других повстанцев, в течение последних шести лет, после предпринятого ими массированного наступления, удалось добиться крупного военного прорыва. Лагеря повстанцев были уничтожены, и они потоком устремились из Камбоджи в Тайланд вместе с десятками тысяч беженцев и освобожденных пленников.
Лари удивленно посмотрела на репортера.
– Пленников?
– Да, пленников красных кхмеров – пленных солдат, политических оппонентов – словом, всех, кого они держали в своих лагерях, которые вьетнамцы разрушили.
Бедствие, которое станет концом ее печали… Смеет ли она подумать о?..
Лари повернулась к портье.
– Закажите билет на этот самолет и для меня тоже, – сказала она еще более решительным тоном, чем репортер. – А если не осталось ни одного, я оплачу чартерный рейс.
Репортер, ветеран «Ассошиейтид Пресс» по имени Хамфри Уэйд, был пятидесятилетним холостяком с редеющими светлыми волосами и слезящимися глазами, свидетельствовавшими о том, что немало своих рабочих дней он заканчивал в баре какого-нибудь отеля, рассказывая истории в обществе других репортеров. В течение многих лет Уэйд передавал новости из тихоокеанского региона. Брал интервью у аристократического лидера Сингапура, Ли Юан Кью, когда из агентства сообщили, что вооруженная борьба в Камбодже достигла кульминации, и дали ему задание освещать эти события.
Во время полета в Бангкок Уэйд сидел рядом с Лари. Узнав о причинах ее поспешного решения предпринять эту поездку, он предложил взять ее с собой в тот пункт на тайландской границе, где наблюдался наибольший поток беженцев из Камбоджи. Ему не только был знаком Ник Орн, но в прошлом их пути несколько раз пересекались. Они вместе проводили время в нескольких азиатских столицах – обычно по вечерам, за спиртными напитками, делясь воспоминаниями о войне. Уэйд говорил о Нике с нескрываемой теплотой и восхищением. Он сказал, что никому не удавалось сделать такие фотографии, как Нику, не подвергая себя при этом огромному риску.
– Снова и снова возвращаться в Камбоджу, как это делал Орн, было действительно опасно, – признался Уэйд. – Ходили слухи, что красные кхмеры назначили астрономическое вознаграждение за его голову, потому что именно Нику удалось сделать первые фотографии «полей смерти» – доказательство совершаемых ими зверств. Мы, сотрудники прессы, в большинстве своем считали, что если он будет продолжать свои поездки в это пекло, рано или поздно его схватят. Однажды я говорил с ним об этом. Ник рассказал мне о своем тяжелом ранении во Вьетнаме и о том, как несколько месяцев пролежал в коме.
Уэйд замолчал и бросил взгляд на Лари.
– Вы знали об этом?
Когда она утвердительно кивнула, он продолжал:
– Ник сказал, что, выйдя из комы, он как бы получил время взаймы. Орн чувствовал, что его жизнь зависит не от него. Его рассуждения показались мне довольно безрассудными… На мой взгляд, человек может каким-то образом защитить себя, повысить свои шансы остаться в живых.
Уэйд задумчиво посмотрел в окно самолета.
– Правда, мы больше стремимся к этому, если у нас есть жена и дети, есть ради кого спасать себя…
Грустное замечание Уэйда было, очевидно, результатом его собственного одиночества. Но тут до сознания Лари дошло: если бы Ник знал, что она ждет его, если бы она смогла разобраться в собственных чувствах раньше, он, возможно, не стал бы вести такую опасную жизнь. Воскресив в памяти время, которое они провели вместе еще до его злополучной связи с Доми, Лари вспомнила о намерении Ника оставить работу военного корреспондента, если они поженятся.
