Это не имело особого смысла, так как снаружи стояла кромешная темень.
— Конечно! — так же громко ответила я. — Пойдемте!
И я пошла за ним. Дженнифер, Отем, Хизер и Эшли потянулись следом.
Он вышел на большую террасу за домом родителей Дженнифер и оглянулся на меня только у перил, а когда оглянулся, глаза его расширились.
Я и не оборачиваясь знала, что за зрелище предстало его взору. Я привыкла. Все они до смерти хотели с ним пообщаться — то есть задать ему несколько вопросов, на которые он отвечал, может, миллион раз.
Я отступила — отдала его им на растерзание. В конце концов, насколько мне известно, мужчине не может не понравиться, когда четыре хорошенькие девушки окружают его засыпают вопросами и застенчивыми улыбками. Я оглянулась и посмотрела через стеклянную дверь, не освободился ли Керк — нет, все еще треплется с Хендли. Ладно. Я осталась стоять в сторонке, теребя соломинку в стакане.
— А над чем вы сейчас работаете? — спросила Эшли, и тут я навострила уши. Вопросы типа: «А как вы пишете: на машинке, на компьютере или от руки?» — и ответы на них не представляли для меня интереса. — Что это будет?
— Это будет правдивая история, — ответил он.
Этот ответ заставил меня приглядеться к нему повнимательнее. Я прочла каждое слово, написанное Фордом Ньюкомбом, и многое из того, что написали о нем, и поэтому знала, что все его книги — это в той или иной степени правдивые истории. Неужели он за этим очевидным ответом пытается что-то скрыть?
— Правдивая история о чем? — спросила Отем, и лицо Ньюкомба смягчилось. Иногда я задавала себе вопрос: интересно, а каково это — жить с лицом Отем, когда люди тают, едва взглянув на тебя? Любопытно было бы попробовать.
— О ведьмах и привидениях, — ответил он, так и не сказав ничего конкретного.
— А-а, как «Ведьмы из Блэра»? — заметила Хизер.
— Нет, не совсем, — ответил Ньюкомб. Замечание Хизер его задело. Получилось, будто он всего-навсего следует моде — или, что еще хуже, занимается плагиатом.
— Тебе надо рассказать ему историю про дьявола, — сказала мне Отем, и я не успела ничего ответить, как подала голос Дженнифер:
— Джеки часто пугала нас рассказом о том, что произошло в Северной Каролине около ста лет назад.
Ньюкомб улыбнулся, как мне показалось, очень снисходительно.
— Все хорошие истории случаются именно там. — Он посмотрел на меня: — Ну же, расскажите мне.
Мне не понравилось его покровительственное отношение. Как будто он дает мне позволение.
— Это просто народная сказка, которую я услышала в детстве. — Я улыбнулась.
Но мои подруги не сдавались.
— Давай, Джеки, не тяни! — сказала Эшли.
Хизер ткнула меня в ребра:
— Рассказывай!
Дженнифер прищурилась, показывая, что я обязана это сделать. Ради подруг. Чтобы выразить «дружескую поддержку».
— Пожалуйста, — тихонько попросила Отем. — Ну пожалуйста!
Я взглянула на Ньюкомба. Он смотрел на меня с интересом, но я не понимала, что за мысли крутятся у него в башке, проявляет ли он элементарную вежливость или действительно хочет услышать мой рассказ.
Как бы там ни было, мне вовсе не хотелось снова выставлять себя идиоткой, и потому я сказала:
— Ничего серьезного, просто история, которую я слышала давным-давно.
— Это и вправду случилось, — убежденно сказала Хизер.
— Возможно, — поспешно добавила я. — Думаю, да. Может быть.
— Так что же это за история? — Ньюкомб сверлил меня взглядом.
Я вздохнула:
— Все очень просто, честное слово. Женщина полюбила мужчину, которого горожане считали дьяволом, и за это они убили ее. Побили камнями.
Закончив, я увидела, что мои подруги разочарованы до глубины души.
Хизер заговорила первая:
— Обычно Джеки рассказывает эту историю так, что у нас мурашки бегут по спине.
— Так почему вы не захотели рассказать мне полную версию истории? — спросил Ньюкомб.
Лгать я не собиралась.
— Наверняка множество людей досаждают вам своими историями, которые могли бы «стать сюжетом великой книги», и просят найти им подходящего издателя.
— Агента.
Я не поняла, что он имеет в виду.
— Они хотят для начала заполучить агента. Считают, что агент может добыть для писателя больше денег.
— А-а. Я ничего об этом не знаю, потому что не хочу писать, а даже если б и хотела, то все равно не стала бы вам навязываться.
Он заглянул в свой бокал — ни кусочка льда, как и в моем.
— Что до истории про дьявола — звучит любопытно. Вы правда слышали ее в детстве? Или сами сочинили?
— Наверное, пятьдесят на пятьдесят. По правде говоря, я была очень маленькой, когда мама мне ее рассказывала, и наверняка потом что-то домыслила, а что-то приукрасила. Не знаю, что я помню с маминых слов, а что приплела сама.
— Ваша мама рассказывала ее только однажды?
— Родители разошлись, когда я была очень маленькой, и я росла с отцом. Мама погибла в автокатастрофе спустя примерно год после развода.
Я отвернулась: мне не хотелось выкладывать ему еще какие-то подробности своей личной жизни. Он смерил меня долгим взглядом.
— Если честно, я ищу ассистентку. Вам, конечно, это не интересно?
На этот раз я любезнейшим образом улыбнулась:
— Нет, но спасибо большое за предложение. Через три недели я выхожу замуж и собираюсь... — Я не чувствовала себя вправе сообщать этому незнакомцу о своих планах, когда даже мой жених не в курсе дела, так что я просто пожала плечами.
Он улыбнулся уголками губ:
— О'кей, но если вдруг передумаете...
— Я просто пойду по Дороге слез[3]...
О Господи! Я опять это сделала. Я прикусила болтливый язык, зажала рот ладонью и посмотрела на него в ужасе. Мне не удалось выдавить из себя даже «извините».
Пару раз он открывал рот, чтобы что-то сказать — но ничего не говорил. Молча он поставил бокал на стол и ушел. Совсем.
Готова биться об заклад, он больше не пойдет ни на одну вечеринку в нашем городишке. А мои подруги меня просто прибьют!
Форд
Не могу сказать, что она очень уж мне понравилась, но это, несомненно, незаурядная личность. Прежде всего я видел, что она может делать дело и без каких-то чувственных притязаний на меня. Мне необходимо найти путь, чтобы вернуться к творчеству. Кажется, Джеки Максвелл и ее история про дьявола может указать мне верное направление.
Я заглядывал в «желтую» прессу и в Интернет и потому знал, что поговаривают, будто мои книги на самом деле написала Пэт. Как бы она посмеялась, услышав такое! Еще я слышал, что мое творчество как-то связано с ней и потому после ее смерти я перестал писать.
