— У тебя?
— Да, у меня.
— Ты имеешь в виду свою долю после развода?
— О Боже, да, именно это я и имею в виду.
— Я не буду тебя просить об этом — дать мне такие деньги.
— Но ты и не просишь — я сама их предлагаю. Кроме того, я не отдаю тебе эти деньги. Я надеюсь стать равным партнером с тобой, и, когда ты будешь делать свои фильмы, я буду сама выбирать себе роли. И уж не надейся, пожалуйста, что тебе удастся меня провести и подсунуть мне какую-нибудь мелочь, детка.
— Хани, я очень ценю то, что ты пытаешься для меня сделать. Но ведь ты вовсе не мечтала в своей новой жизни стать владелицей студии.
— Ну что ж, иногда мечты можно приводить в соответствие с ситуацией. Кроме того, мне понравилось то, что ты сказала сегодня днем. Если я заполучу собственную студию, я смогу осуществлять то, что мне нравится, играть, как и хотела всю свою жизнь, серьезные роли и в то же время натяну нос человеку, который говорил, что я на это не способна, который даже не давал мне возможность попробовать.
— Что я обо всем этом знаю, — невесело засмеялась Сэм. — Ты же не можешь делать все то, о чем я говорю. Я болтаю просто так, мне нравится звук собственного голоса. Кроме того, предположим, я возьму твои деньги — деньги, заработанные пятнадцатью годами твоего труда, и потеряю их? Предположим, Нора права и я действительно самоуверенная дрянь, которая только думает, что сможет управлять большой студией, и самое большее, на что я способна — это создать какой-нибудь паршивый видеофильм.
— Но я верю в тебя, даже если ты самоуверенная дрянь. Ты все равно самая умная девчонка из тех, что я знаю.
— Несмотря на мои заскоки?
— Несмотря ни на один из них.
— Ну, вообще-то их было не так уж много, — к Сэм опять начала возвращаться ее обычная задиристость.
— Ох, Сэм, я понимаю, что это риск. Но ведь без него нигде не обойтись. Жить — это тоже риск. Доверять тому, кого считаешь своим лучшим другом, — тоже риск. И замужество — риск. Но это не значит, что мы должны перестать жить, любить, доверять друзьям и даже выходить замуж. Если отказаться от всего этого, — настанет конец света, и что тогда будет с нами? Кроме того, деньги, как таковые, меня не интересуют. Ну что я могу с ними сделать — поместить в банк? Наверное, даже в несколько банков, как мне советуют, и жить на проценты от капитала. Но ведь это ужасно скучно, а так у нас обеих будет шанс, новый шанс. И это так здорово — начать какое-то новое, по-настоящему большое дело!
— Ой, Хани, ты меня почти убедила, — с сожалением произнесла Сэм, — только у нас ничего не получится. Нора мне не продаст… нам не продаст студию за ту же цену, что собирается получить с другой стороны.
— Почему это?
— Я тебе уже говорила. Потому что она хочет разделаться со мной. Ты же видела и слышала. Она просто играла со мной, как кошка с мышью. Она обвела меня вокруг пальца. Она… Во всяком случае, нам придется предложить ей намного больше, чем те.
— Сколько это может стоить?
— Я не знаю, но, по крайней мере, половину.
— Половину миллиарда долларов? Так это же целое состояние!
Сэм рассмешило удивление Хани.
— Ну конечно, и уж ты-то, во всяком случае, должна это знать. А ты что думала?
— Не знаю. Честно говоря, как-то не задумывалась. Но, думаю, ты права. «Грантвуд студия», наверное, стоит столько же, сколько и «Ройял продакшнз», если не больше. А «Ройял продакшнз» примерно так и стоит. Именно поэтому мы и просим половину этой суммы. Но послушай, независимо от того, сколько я все-таки получу, дадут ли нам банки остальную сумму? Так всегда говорит мой очень умный бывший муж. Когда у тебя уже есть много денег, то никто не желает давать тебе еще.
— Я уверена, что это так и есть, но дело в том, что мы должны предложить больше, чем другие, — ведь Нора может назвать сумму просто с потолка. Такую, которая намного превысит истинную стоимость студии. И это будет означать финансовое самоубийство еще до того, как мы снимем наш первый фильм. Нет, Хани, я не могу позволить тебе это сделать.
— Послушай, Сэм. Сейчас ты устала и, вполне естественно, расстроена, поэтому ко всему относишься отрицательно. Но утром ты посмотришь на все это по-другому. Ты опять станешь моим любимым старым Сэмом, готовым надеть боксерские перчатки и ринуться в бой. Разве не это ты пыталась внушить Бейб? Мы будем драться вдвоем, и мы обратимся к Норе с нашим предложением. Я на тебя рассчитываю, Сэм. Ты не можешь меня подвести. Не подведешь?
— Ну, если ты так ставишь вопрос… Хорошо, договорились! Мы не будем подводить друг друга. Во всяком случае, мы еще повоюем. Мы этой стерве еще покажем.
— Ой, Сэм! — Хани выскочила из постели и подбежала к большой кровати, чтобы обнять Сэм. Сэм засмеялась и тоже обняла ее. — Давай залезай, — сказала она, отодвигаясь на середину кровати. — Здесь хватит места для нас всех.
Залезая под одеяло, Хани разбудила Бейб, которая, ничего не соображая, спросонья спросила:
— Что происходит? Что-нибудь случилось?
— Пока еще нет, — ответила ей Сэм. — Но скоро случится. Завтра. Завтра — наш День независимости и, возможно, нам будет что отпраздновать.
Бейб застонала, вспомнив, что завтра придут ее родители и начнут барабанить в дверь дома.
— Очень хотелось бы в это поверить, но завтра, возможно, будет тот день, когда «Екатерина Великая» и судья опять заставят меня вернуться к Грегу.
— Нет! Ты ошибаешься! Завтра будет тот день, когда ты им заявишь, чтобы они катились к чертовой матери и прихватили бы с собой Грега! И завтра — тот день, как Хани отправится в суд и вставит клизму этому телепринцу. И завтра еще тот день, когда мы разделаемся с этой стервой Норой и, возможно, уже завтра я смогу стать президентом «Грантвуд студии». Правильно, Хани?
— Неправильно! Это я завтра смогу стать президентом студии, а ты обойдешься и ролью вице-президента.
— Ладно, ладно, вечно ты все испортишь, — беззлобно сказала Сэм. — Вижу, что власть тебе уже ударила в голову. Скоро ты потребуешь, чтобы мы перестали звать тебя Хани и обращались к тебе не иначе как мадам президент.
— Ошибаешься. Миссис президент, если вам угодно. — И Хани поняла, что приняла правильное решение.
Однако Хани все равно не могла заснуть. Она думала о Норе. Какая она? Сэм всегда говорила про Нору, что это хитрая и умная ведьма и стерва, которая почему-то всегда знает все и вертит всем как хочет. Она хочет, чтобы мы все оказались несчастными, а она выступит в роли спасительницы, хочет, чтобы все ее любили, и любили только ее одну, хотя сама любит только себя. Она так же страстно жаждет любви, как и денег… Современная вампирша, которая живет только тем, что высасывает чужую кровь…
Разумеется, они с Бейб никогда серьезно не относились к глупым обвинениям Сэм. Но сегодня вечером Нора сама изменила все правила. Неужели все эти годы Сэм была права, а они с Бейб не способны видеть правду, потому что они были, как говорит Сэм, под воздействием ее чар?
Неужели Нора действительно хотела, чтобы они оказались несчастными? Неужели она манипулировала ими всеми — ею, Сэм, Бейб, а также своими мужьями?
И насчет этих мужей… Как она любит говорить? «Первый раз — для любви, второй раз — для удобства и благополучия, третий раз — для денег… а все вместе в одном — это и есть блестящий брак».
Нора определила ее брак с Джошуа как блестящий. Но сегодня, совершенно легко и спокойно, как всегда, она объявила о конце блестящего брака, тоже блестящем.
Была ли эта фраза остроумным, циничным и абсолютно неискренним высказыванием, или же это был ее девиз, которым она руководствовалась в своей жизни? И если все ее замужества и не были основаны на алчности, как утверждает Сэм, то неужели они все были настроены на любви, нежной любви, и больше ни на чем? К скольким из них она относилась с холодной рассудительностью? По крайней мере, в своем последнем браке — с Т. С. она получила все, что хотела.
И еще одно непонятно. Зачем Она отослала своего сына. Какая по-настоящему любящая мать сделает это? Даже ее отец, Тедди, доверчивая душа, не мог найти этому разумного объяснения, лишь говорил, что если Нора это сделала, значит, у нее были на это веские причины.
И кто же такая Нора? Любящая, добрая женщина, каковой они с Бейб всегда считали ее, или же расчетливая интриганка? Вторая мама или алчная шлюха? Или же она просто обаятельная мошенница — еще один посторонний человек, с губ которого слетала сладкая ложь?
Интересно, когда-нибудь я узнаю правду?
Вдруг в тишине раздался какой-то звук, она села.
— Сэм, ты слышала? Мне кажется, это во дворе.
— Я ничего не слышала. И что это может, по-твоему, быть? Если бы кто-то сюда проник, то немедленно бы включилась система тревоги. Наверное, белка или даже койот где-нибудь в горах. Их здесь так много развелось.
