– Брось, Тара. Я просто пошутил.
– Вон!
Финн едва успел выйти, как она нажала на газ и умчалась, не слушая его возмущенных возражений.
О Боже, что за ужасное положение! Почему она не врезала Брайену изо всех сил, когда он обнял ее? Неужели на нее так действует умелый поцелуй?
Нет, не просто умелый. Чертовски приятный. И ведь он делал это напоказ, рисовался перед камерой. Как же целуется Брайен Ханрахан, когда относится к этому серьезно? У нее было ощущение, что она могла бы очень легко это выяснить, и при одной мысли об этом пальцы у нее на ногах похолодели.
Хватит! Она и так уже натворила дел, чтобы прибавлять к списку своих ошибок искушение Брайена Ханрахана. Ей необходимо найти способ все забыть и снова овладеть ситуацией.
Ей необходим репортаж, и она точно знала, как его добиться.
Вернувшись в гостиницу, она заказала чашку чая в свой номер, открыла стенной шкаф и достала черный чемоданчик с переносным компьютером, который взяла с собой наверх в первую дождливую ночь в Килбули.
Усевшись в обитое ситцем кресло у окна, она включила компьютер и стала нетерпеливо ждать, когда засветится экран, постукивая ноготками по корпусу рядом с курсорной клавишей. Потом нашла в меню папку с надписью «Траллок», открыла ее и начала листать внесенные ею туда документы и фотографии. Они рассказывали историю, которую она хорошо знала.
Не так давно Траллок был тихой деревушкой, из тех, где все друг друга знали и вместе отмечали дни рождения, собирались на свадьбы и похороны и во всех других радостных и горестных случаях жизни. Этот район никогда не был богатым, хотя на площади иногда устраивали небольшой рынок рогатого скота, но его жители пользовались репутацией дружелюбных и гостеприимных людей. Сама деревня выглядела живописно, и ее изображали на открытках и в фотоальбомах, посвященных красотам сельской Ирландии.
Все это осталось в прошлом.
За последние семь лет деревня превратилась в город, а ее население выросло в четыре раза.
Ряды дешевых, претенциозных зданий, подобно раковой опухоли, выросли между прелестными старыми домиками, принадлежавшими многим поколениям ее обитателей. Та площадь, где столетиями торговали скотом, была теперь забита автотранспортом и стала шумной и уродливой. Большой супермаркет из хрома и бетона и такой же магазин «Сделай сам» вытеснили лавочки бакалейщика, мясника, жестянщика и еще десятка мелких торговцев. Бургеры и цыплята из забегаловок «фаст-фуд» наводнили царство пабов и местных кафе. Выросла преступность, вырос поток транспорта, вырос уровень шума, зато упал уровень обычной учтивости. Кажется, люди решили, что приветливость по отношению к незнакомым людям не приносит большой прибыли.
И во всем этом был виноват Ханрахан.
Вместо того чтобы держать свои проклятые заводы и склады в городах, достаточно крупных, чтобы поглотить их не замечая, он вторгся в несчастный маленький Траллок, построил здесь фабрику по производству упаковочных материалов и отбыл, предоставив деревне самой справляться с рабочими, транспортом и прочими переменами.
И Траллок был не единственной деревней, пострадавшей от рук Брайена. За последние несколько лет десяток деревень постигла та же участь, и все ради строительства заводов безалкогольных напитков, хранилищ химических веществ, фармацевтических складов или центров распределения продукции.
Теперь он решил строить предприятие в маленьком Данлоу. И Тара имела возможность наблюдать за ходом всего процесса.
Находясь в упадке, эта деревня была именно таким местом, какие нравились компании «Ханрахан Лтд». Нацелившись на деревню, Брайен и его помощники пришли туда с обещаниями рабочих мест и процветания, рисовали блестящие перспективы того, как будет выглядеть деревня через Десять лет. В ответ на возражения они помахали мешком с Деньгами перед советом графства и советом деревни. Появятся новые дороги, мурлыкали они. Новые школы, новые Удобства.
Конечно, все это волшебное процветание наступит только после того, как совет одобрит проект в том виде, в каком он представлен, без изменений. Когда дело доходило до его драгоценного проекта, все пресловутое обаяние Ханрахана исчезало, и Брайен превращался в твердолобого негодяя. Он ясно давал понять: или будет так, как хочет он, или не будет никак.
Тара даже подозревала, что часть денег шла на взятки – внушало тревогу то, как быстро затихали протесты, хотя она не могла бы ничего доказать. Но были взятки или нет, а все местные советы от Уэксфорда до Донегола проявили такую же готовность сдаться, как и те дублинские девицы, которых предпочитал Брайен. Ни разу с тех пор, как он возглавил компанию, не случалось так, чтобы какой-то совет не одобрил строительство по его проекту.
И ни одна деревня не приобретала вид, обещанный красивыми рисунками художников. О, объекты промышленного развития Брайена процветали в финансовом отношении и сначала выглядели прекрасно. Но после нескольких лет они становились уродливыми и лишались всего, что делало их пригодными для обитания. Новые люди, которые устремлялись туда работать на Ханрахана, имели жилье и рабочее место, но ни один не мог назвать его домом.
Брайен Ханрахан использовал деревни, как другие используют носовые платки. Если позволить ему продолжать в том же духе, он сделает больше для уничтожения духа Ирландии, чем удалось сделать за сотни лет англичанам.
Поэтому Тара собиралась остановить его в Данлоу.
Она намеревалась показать стране истинного Брайена Ханрахана, лишить его возможности получить место в парламенте и потребовать ограничения той безудержной экспансии, которую он представлял. Никто никогда не бросал ему вызова всерьез, а она это сделает и доведет дело до конца, потому что в отличие от мужчин-репортеров, с которыми он обычно имел дело, она не завидовала его успехам у женщин. И не собиралась поддаваться его фальшивому обаянию.
Во всяком случае, еще раз.
Она откинулась на спинку кресла и начала перечитывать текст интервью, которое взяла у нового викария в Данлоу. К тому времени, как Финн набрался смелости постучать к ней в дверь и спросить, не хочет ли она поужинать, она пришла в норму и была готова к бою.
Берегись, Брайен!
К сожалению, ей надо было заняться и другим репортажем. Накануне, после прогулки по деревне, Тара отправила электронной почтой запрос Оливеру, где спрашивала, не хочет ли он получить новые известия из Энниса – «Города Века Информации». Он ответил коротким «КОНЕЧНО», написанным заглавными буквами, как обычно, словно он постоянно орал. Никто не потрудился отучить его от этой привычки – возможно, потому, что он и правда все время орал, и к этому все давно привыкли.
Главное, что ему нужен был этот репортаж, поэтому на следующее утро, вооружившись присланными им именами и адресами, Тара стала обзванивать всех с просьбой об интервью. К несчастью, никто не смог встретиться с ней немедленно, и ей пришлось договариваться о встречах на следующей неделе.
Так как у них впереди был весь день, а в Килбули снимать пока было нечего, Тара уговорила Финна поехать в Нью-Мойл, ближайшую деревню, где находилось предприятие компании Брайена.
Они припарковались прямо у ворот очередного склада Ханрахана – на этот раз у склада сельскохозяйственных химикатов. Отсюда можно было разглядеть само здание, ряды баков из нержавеющей стали и несколько больших башен, выглядевших достаточно аккуратными, несмотря на ядовитые вещества, хранящиеся внутри.
Но по токсичности они вряд ли могли сравниться с тем, что находилось за воротами. Дешевая коммерческая культура процветала без ограничений и разрасталась, подобно грибнице, вокруг предприятия, окружая его широким полумесяцем. Не менее пяти ресторанов «фаст-фуд» соседствовало с таким же количеством баров, но не со старыми добрыми пабами, а с расцвеченными неоном дискотеками. В дверях одной из них стояла полураздетая девица и в упор разглядывала Финна. Неподалеку выросли, как сорняки, несколько рядов желтых домов. Архитектура каждого из них поражала своей безвкусицей, так что у Тары по этому поводу возникло даже желание потребовать издания специального закона, запрещающего подобное безобразие.
– Что за ужасная гадость! – воскликнула в сердцах Тара. – Я хочу, чтобы ты это снял.
– Как можно интересно снять прилавок с гамбургерами?
– Просто сними. Ты же всегда хвастаешься тем, что ты замечательный оператор. Докажи это. Изобрази уродливость торгашеского духа в двадцатом веке в такой форме, чтобы я могла уложить материал в восемь секунд.
Взглянув на нее, он кивнул, принимая вызов.
– Позволь мне немного подумать.
Он занялся анализом и расчетами, затем, выйдя из фургона, подошел к задней дверце, чтобы достать камеру.
– Готовься испытать потрясение от уродства.
– Я часто его испытываю, находясь рядом с тобой.
