Доминик нахмурился:
— Ты о чем?
— О нашей договоренности, — она сделала акцент на последнем слове.
Он пристально смотрел на нее какое-то время, потом до него дошло.
— Ты считаешь, что я буду требовать от тебя страстных сексуальных утех в обмен на медицинскую помощь твоей маме? — он рассмеялся.
Белла покраснела. Она и правда сглупила.
— Нет, но я не хочу принимать помощь.
— Тебя больше устроило бы, если бы ты получила нужную сумму через суд? — он поднял бровь.
— Нет! Я несу полную ответственность за все, что делаю. Сейчас я сама должна позаботиться о своей маме. Не хочу, чтобы ее швыряли туда-сюда, как щенка, потому что кому-то взбрело в голову учить меня жизни.
Доминик поджал губы.
— Я не намерен ничему тебя учить. Я просто хочу тебе помочь, — он подался вперед и свирепо посмотрел на нее. — Нет, все наоборот. Я не хочу тебе помогать, я намерен помочь твоей маме. Раз у меня имеется такая возможность, то не понимаю, из-за чего ты устраиваешь весь этот балаган.
Белла от удивления открыла рот.
Итак, Доминик признался в том, что неизвестный спонсор — это он.
Она заправила за ухо прядь волос:
— Я даже представить себе не могу, сколько стоит труд двух медсестер!
— К счастью, тебе не нужно это представлять. Медсестры достаточно квалифицированные и обходительные. Я навел о них справки.
— Зачем ты это делаешь? — она внимательно вглядывалась в его глаза.
— Потому что у меня имеется такая возможность. Зачем нужны деньги, если их не на что потратить?
Белла скрестила руки на груди. Зачем Доминику тратить деньги на чужого ему человека?
— Отчего бы не купить автомобиль последней модели?
— Он у меня уже есть, — уголки его губ тронула улыбка. — Вообще-то их у меня три.
— Оплатив возвращение домой моей мамы, ты станешь счастливее?
Доминик озадаченно уставился на нее:
— Счастливее? Я никак не пойму хода твоих мыслей. Надеюсь, твоя мама станет счастливее или по меньшей мере быстрее выздоровеет. Ты подписала документ?
Белла сглотнула:
— Подписала, но решила по почте не отправлять.
Доминик довольно улыбнулся:
— Значит, ты все же считаешь это хорошей идеей.
— Возвращение моей мамы домой? Да. Но я не могу принять от тебя помощь, — выпалила она.
— Это не помощь, а подарок. Тебе никогда раньше не дарили подарки?
— Такого рода — никогда, — сказала она.
— Но ведь автомобиль последней модели тебе явно понравился бы еще меньше, — он весело посмотрел на нее.
— Ты ничего мне не должен.
— Разве я говорил, что являюсь твоим должником?
— Значит, это не имеет никакого отношения к нашей договоренности?
Он внимательно взглянул на нее:
— Никакого.
— Я верну тебе долг.
— Лучше не надо. Это ведь подарок.
— Ты всегда такой упрямый?
— Всегда.
— Я знаю, что ты осуждаешь мое поведение, — сказала Белла. — Как только будет запущена линия косметики «Второе рождение», я уйду из компании.
— Зачем тебе уходить? Могу поспорить, твоя мама будет гордиться тем, что работа твоего отца легла в основу новой продукции.
Белла пожала плечами:
— Косметическая продукция еще не совершенна. Исследования, которые хотел провести отец, пока не завершены, но я горжусь тем, чего мы уже достигли.
— И правильно делаешь.
Она глубоко вздохнула:
— Линия «Второе рождение» запускается в продажу во вторник. Предстоит пышная презентация с участием СМИ. Линия будет реализовываться через фирму «Нордстромз» по всей стране, а несколько крупных клиник пластической хирургии уже сделали заказ. Так что я могу уволиться на следующей неделе, не подведя Тарранта, — Белла говорила так, будто хотела убедить в своей правоте себя и Доминика.
— Ты не можешь уволиться, — выпалил он.
Белла вздернула подбородок:
— Я думаю, тебе должно понравиться, что гнилое яблоко само выпадет из корзины.
Понравиться? Доминик не мог равнодушно находиться в одном доме с Беллой, не говоря уже о тесном помещении, где они сейчас были.
Он смотрел на нее, стараясь казаться сдержанным. И все же не выдержал. Потянулся к ней, и она уперлась ладонью в стеклянную поверхность ксерокса, чтобы сохранить равновесие.
— Тебе лучше остаться в компании. Так надо, — сказал он.
— Почему? — испуганно спросила она.
— Таррант сейчас болен и воспримет твое увольнение как бегство крысы с тонущего корабля.
— Вряд ли это назовешь бегством. Ученые постоянно меняют работу. Он может разозлиться только в том случае, если узнает… — она смотрела в его лицо. — Но ему ничего обо мне неизвестно.
Доминик смотрел на нее, прищурившись. Выражение его лица было ей непонятно.
Он разомкнул губы, будто намереваясь что-то сказать. В воздухе повисло напряжение.
Сердце Беллы забилось чаще.
— Он ведь не знает обо мне?
Неужели Доминик обо всем рассказал Тарранту?
Ее дыхание стало прерывистым, а сердце, казалось, выскочит из груди.
Доминик наблюдал за ней, подняв бровь. Затем внезапно схватил ее и принялся жадно целовать в губы.
Белла вздрогнула от охватившего ее облегчения и обвила Доминика за шею, не в состоянии думать ни о чем, кроме его объятий. Его губы и прикосновения были теплыми и такими… долгожданными.
Поцелуй Доминика говорил сам за себя. Он сохранит секрет Беллы.
Доминик коснулся губами ее щеки. Он целовал и осторожно покусывал ее шею до тех пор, пока Белла не издала страстный стон. Тело затрепетало под его ласками, когда он запустил руки под ее лабораторный халат, затем под юбку.
Дрожащими пальцами Белла коснулась пояса его брюк, затем расстегнула их и просунула в них руку: Она ощущала прикосновение пластикового корпуса ксерокса к своим обнаженным бедрам. Руки Доминика скользнули в ее трусики. Он обнял ладонями ее ягодицы, и она едва не задохнулась от переполняющего ее желания.
Подняв Беллу, Доминик усадил ее на край ксерокса, затем, наклонившись, жадно поцеловал в губы. Белла продолжала ласкать Доминика. Оба уже были на пределе. Однако внезапно все закончилось.
Белла услышала тихий, монотонный звук включенного ксерокса и резко открыла глаза. Ахнув, она соскочила с работающего ксерокса, будто ее ударило током.
— Что мы творим? — Белла запахнула халат, затем принялась натягивать на бедра спущенные трусики. — Дверь ведь не заперта!
Она протянула руку к листу бумаги, который вышел из копировальной машины, но Доминик первым выхватил его и поднял над головой.
