Когда добровольные помощники, переносившие Дугана, вышли из ее номера, профессиональная стойкость снова покинула ее. Клэр стало жутко от мысли, что, не окажись она рядом с местом аварии, Дуган бы погиб. Его бледное лицо, искривившееся от боли, было таким родным и любимым, что ее охватывал ужас при мысли, что она могла больше никогда не увидеть его.
Дверь приоткрылась, и показалась Лила. Вчера она вернулась, когда Клэр уже заканчивала перевязки, но помощь была очень кстати.
– Еще час без сна, и ты свалишься, – сказала тетушка.
– Я не устала.
Клэр выпроводила тетушку за дверь и опустилась в кресло-качалку около кровати. Она только откинется назад, на минуту закроет глаза…
Она открыла глаза, как только Дуган зашевелился. Он еще не пришел в себя, слегка приподнял голову и пытался освободить запястья, привязанные полотенцами к раме кровати.
– Дуган? – позвала Клэр. – Дуган!
Он не ответил и обессиленно уронил голову на подушку. Хорошо, он приходит в себя. Значит, кризис почти миновал. Клэр проверила повязку, которая прижимала салфетки к поврежденной артерии. Очень хорошо. Если все будет так же еще часов восемь, оперировать ногу не придется. Клэр проверила уровень жидкости в капельнице. Она надеялась, что антибиотики широкого действия, которые она назначила, смогут победить возможную инфекцию.
Дуган пошевелил головой и приоткрыл глаза. Губы его разжались.
– Клэр… Клэр… – тихо пробормотал он.
Он называл ее по имени, а не «доктор«. Клэр улыбнулась. В последнее время он обращался к ней только официально, как бы желая подчеркнуть, что она для него не более, чем городской врач. А сейчас, в бреду, он забыл об этом.
Клэр ласково погладила его по руке, затем провела по лбу, убирая черные пряди. Они немного выгорели на солнце, в них появился золотистый оттенок.
– Я здесь, Дуган, – успокоила она его.
– О… ты… здесь. Кровать.
– Да, ты на моей кровати, – невольно усмехнулась она. – Мы перенесли тебя в мой номер. Тут тебе будет удобнее.
Его ресницы дрогнули, на лбу появились морщинки.
– Я… никогда… тебя… любить… здесь.
Клэр поняла, что он вспомнил то свое давнее обещание снять номер для новобрачных. Но бреду больных не стоит придавать значения. Клэр знала, что в забытьи мысли людей часто обращаются к прошлому.
Она снова погладила его по руке. Прежде чем ввести обезболивающее, она хотела, чтобы он сказал еще что-нибудь. Необходимо удостовериться, не беспокоит ли его еще что-то, нет ли травм, которые она не обнаружила.
– Дуган! Дуган!
Его ресницы дрогнули.
– Ты хочешь чего-нибудь? Дать тебе воды? Кусочек льда?
– Нет, нет. – Он замолчал, а потом добавил: – Уходи… убери.
Убрать? Он хочет, чтобы она убрала руку? Профессиональные знания не помогли: слова Дугана обожгли ее, словно удар крапивы.
– Кожа..
– Тебе больно, я понимаю. Сейчас я сделаю укол.
– Больно… Клэр. Я не хочу… делать… больно Клэр.
– Я делаю все, что могу. Но полностью заглушить боль нельзя.
Клэр думала, что правильно поняла бормотание Дугана. Его тело изменилось, возмужало за эти годы, но не мог же он потерять подарок природы – высокий болевой порог. Он всегда легко переносил боль.
– Тощи…
– Ты считаешь, что ты тощий? – удивилась Клэр.
Она внимательно посмотрела на его тело. Оно было крепче и мускулистее, чем прежде.
– Тощая. Кожа… да кости, – пробормотал он. – Клэр.
Он говорил о ней? Тощая? Кожа да кости? Клэр невольно взглянула на свою высокую грудь. Если Дуган считает ее костлявой, то у него либо плохо со зрением, либо он действительно бредит. При росте в пять с половиной футов она весила сто тридцать фунтов. С большим трудом ее можно было назвать тощей.
– …умрет.
– Ты не умрешь, Дуган, – успокоила она.
Клэр снова провела рукой по лбу и ласково коснулась щеки.
– Если ты будешь слушать меня, ты не умрешь. Ты должен…
– Если… я… не… отправлю… ее… прочь.
Пальцы Клэр замерли на его щеке. Кого отправить прочь? Снова ее? Кого-нибудь еще? О чем он все время говорит?
– Возьми… это, – прошептал он. Дуган поднял кисть и сжал пальцы. Клэр накрыла их своей ладонью. Она не хотела, чтобы он пытался освободиться от полотенец, которыми был привязан.
– Что ты мне хочешь дать, Дуган?
– Билет. Автобус…Со…фи.
Дуган закрыл глаза и замер. Клэр отпустила его руку, встала и направилась к столику с медикаментами.
Странные слова Дугана не выходили у нее из головы. Что происходит в его сознании, затуманенном страданием и обезболивающими наркотиками? В каком времени он был? В настоящем? Вряд ли. Он говорил об автобусном билете и Софии. Значит, он вспоминал то, что произошло двенадцать лет назад, когда он отправил ее к филадельфийской тетушке.
Клэр набрала лекарство в шприц и вернулась к кровати. Она откинула простыню и уверенной рукой быстро сделала укол в бедро. Затем она снова укрыла Дугана простыней, натянув ее по грудь.
Прежние мечты, преследовавшие ее в Филадельфии бессонными ночами, вернулись. Сколько раз перед тем, как заснуть, она представляла себе, что лежит на груди у Дугана. Он нежно обнимает ее плечи, а она слышит, как ровно и сильно бьется его сердце.
Может быть, это ее последний шанс? Дотронуться, поцеловать своего бывшего и до сих пор любимого мужа. Неважно, что его губы не ответят ей. И хорошо, что он никогда не узнает об этом.
Клэр стала на колени и осторожно, боясь потревожить или разбудить Дугана, положила голову на его плечо. Закрыла глаза. Вот и воплотилась ее мечта. Клэр тихонько подняла голову и нежно прижалась губами к его щеке.
Она почувствовала соленую влагу. Слезы? Почему? Клэр открыла глаза, слегка отстранилась и дотронулась подушечками пальцев до его щеки. Он плакал. Почему? От боли?
Внезапно слова, которые он бормотал несколько минут назад, сложились в целое, как кубики в детской игре.
«Уходи, Клэр. Не хочу обижать Клэр. Кожа да кости. Тощая. Умрет… если я не отправлю ее прочь. Возьми билет. Автобус. Софи».
– О, Дуган, что ты пытался сказать мне? – прошептала Клэр. – Возможно ли… ты так сделал… Боже, неужели ты так поступил, потому что боялся, что я умру?
* * *
Шарканье ног, чуть слышный голос. Холодный ветерок обдувает его голые ноги. Ледяная жидкость льется ему на бедро. О, дьявол! Лед обратился в пламя. Где он, и какого черта издеваются над ним?
Дуган приоткрыл глаза. Свет. Неясный, туманный, какая-то завеса. Запах лекарств с легкой примесью… да… Клэр. Он бы узнал этот запах где угодно. Чистый, цветочный, сладкий, такой сладкий.
– Клэр? – позвал Дуган.
– Спасибо за комплимент, мальчик, но я не Клэр.
