– Я думала, ты наймешь профессионального организатора,– сказала я.
Эмери вздохнула.
– И я так думала, но папа, как всегда, в своем репертуаре. Трехсот гостей, по его мнению, видите ли, слишком мало, а организатор – непозволительная для нас роскошь. Конечно, все нормальные люди перекладывают предсвадебные хлопоты на профессионалов. Но ничего,– добавила она более жестко.– Может, я еще уговорю его.
– Э-э… Мне ничего не просили передать? – полюбопытствовала я, лелея надежду.
Я никогда особенно не рассчитывала на практические советы или поддержку от родителей, но была бы очень рада, окажись хоть один из них сегодня дома.
Эмери глубоко задумалась.
– А, ну да. Папа сказал, что он ни на минуту не забывает ни о наличных, ни о Перри,– произнесла она, когда я приступила к обмеру ее спины.– Не совсем понимаю, что это значит. Отец еще заявил, что намерен ввести режим экономии, что для меня совсем уж загадка. При этом он рассмеялся своим жутким загробным смехом. Ну, ты знаешь… Как думаешь, какой мне выбрать цвет? Может, серовато-белый, как у устрицы?
– Пожалуйста, не размахивай руками,– попросила я, радуясь, что она не видит, как при очередном упоминании о долге отцу помрачнело мое лицо.
У Эмери имеются три положительных качества. Во-первых, невообразимая беспечность, благодаря которой, в отличие от остальных членов моего семейства, с ней невозможно вступить в спор; во-вторых, очень прямые волосы цвета мускатного ореха – точь-в-точь как у Девы Марии на старых картинах; в-третьих, доброта… во всяком случае, моя сестра настолько занята собой, что просто не умеет намеренно обидеть.
А вот невольно – еще как может.
– Ты будешь одна или с парнем? – спросила она.– Я должна знать, чтобы правильно составить список.
– К чему такая спешка? – раздраженно поинтересовалась я.– До свадьбы еще море времени.
– Это только кажется. В общем, я напишу, что вас будет двое. Если Орландо в тот момент снова тебя бросит, возьмешь вместо него Нельсона.
– Поступай, как знаешь,– воскликнула я, кипя от возмущения.– Хотя об Орландо можешь не беспокоиться. Мы… мы разошлись окончательно.
Эмери вздохнула – умудренная жизненным опытом невеста.
– Эх, Мел! Поскорее найди себе достойного мужчину.– Она с укоризненным видом тряхнула своими роскошными волосами.– Или дотянешь до того, что вокруг останутся одни разведенные.
Я не стала напоминать сестренке, что и у ее прекрасного принца, которому еще нет сорока, за плечами уже два развалившихся брака.
Впрочем, я с Уильямом еще не познакомилась и не имела права отпускать в его адрес колкости. Он работал в американской юридической фирме в Сити, активно занимался спортом и часто путешествовал, поэтому на Эмери у него оставалось не так много времени, что вполне устраивало обоих брачующихся.
Судя по фотографиям, это был вполне симпатичный парень, по крайней мере, на взгляд тех, кто без ума от яркого блеска глаз и выступающей вперед тяжелой челюсти. По-моему, Эмери была весьма довольна своей участью. А вот я такого счастья совсем не желала. Не понимаю, как можно жениться, если в отношениях нет ни капли романтики.
– Уж лучше остаться старой девой, чем добровольно обречь себя на жизнь с мужчиной типа нашего папочки,– сказала я, от злости обмеряя шею сестры чуть менее осторожно, чем следовало.
– Задушишь, Мелисса!
– Приведи мне в пример хоть одну женщину, которая в браке была бы счастлива. Взгляни на маму – бесплатная домработница! А Аллегра? Трофей, забытая игрушка!
Муж Аллегры, Ларс, наполовину англичанин, наполовину швед, торговал произведениями искусства и вот уже три года коллекционировал старинные наконечники стрел. Возможно, он зарабатывал на жизнь и другими способами, потому как жил на широкую ногу и был вечно занят. Аллегра проводила большую часть времени в галереях и на многочисленных выставках – представала перед взорами ценителей вместе с наконечниками, причем на нее смотрели более спокойно.
– Аллегра очень счастлива с Ларсом,– сказала Эмери.
– Исключительно потому, что он никогда не проводит в Англии более сорока дней подряд, дабы не платить налоги, а она живет то в особняке в Хэме, то в замке под Стокгольмом.
– Вполне может быть,– беспечно согласилась Эмери.– Ну и что?
Фразой «ну и что?» моя младшая сестра в большинстве случаев заканчивает беседу. В этом восклицании заключается одновременно согласие, возражение и желание сменить тему.
Дом моих родителей – последнее место, где можно отдохнуть душой, честное слово!
Миссис Маккиннон позвонила мне буквально через два дня после моего возвращения в Лондон.
Я как раз закончила глупейший разговор с Эмери: она спрашивала, достаточно ли яркое впечатление произведет на триста приглашенных сотня выпущенных в небо голубей. Пожалуй, свое мнение мне надо было оставить при себе.
– Алло? – произнесла я, готовясь услышать извинения Эмери.
(Когда я заявила, что освобождение изнуренных в неволе птиц – зрелище отнюдь не праздничное, сестра без слов положила трубку.)
– Здравствуй, Мелисса,– приветствовала меня миссис Маккиннон.– Сегодня вечером ты свободна?
Я чуть не напомнила ей – разумеется, шутки ради,– что приглашать на ужин истинную леди надлежит заблаговременно. Но решила не начинать наше сотрудничество с глупостей.
– У меня нет никаких планов,– честно ответила я.
Пойти я могла разве что на викторину, в которой участвуют Нельсон и его мозговитые приятели. Там, слушая, как они сыплют умными ответами, я в который раз почувствовала бы себя идиоткой.
– Замечательно,– сказала миссис Маккиннон.– Если поторопишься и явишься в шесть тридцать к «Савою», то проведешь вечер с обаятельным мужчиной, лордом Армстронгом-Сидли. Из верхнего кармана пиджака у него будет выглядывать красный платок. Он многим интересуется: дорогими машинами, стрельбой по тарелочкам. И будет рад поужинать в твоей компании.
– Это его настоящая фамилия? – спросила я.– Не его ли родственники производили легковые автомобили под одноименной маркой?
– Дорогая моя, ты что, невнимательно прочла договор? Там ведь ясно сказано: никаких настоящих имен,– холодно произнесла миссис Маккиннон.
Я покраснела. Мне еще многое предстояло усвоить.
– Понятно! – воскликнула я, стараясь не выдать голосом своего смущения.– Говорите, стрельба по тарелочкам? Что ж, прекрасно!
– В одиннадцать позвони мне. Расскажешь, как идут дела, и сообщишь… все ли в порядке,– многозначительно добавила миссис Маккиннон.
На сей счет, она могла не беспокоиться: я твердо решила, что мое сегодняшнее свидание закончится не позднее одиннадцати.
