— Обещаю без рук! Я просто хочу поговорить.
О чем? — недоумевала Челси, настороженно следуя за ним. Обо всем, что касалось их так называемой помолвки, они уже достаточно говорили. Если же он хочет опять упрекнуть ее за то, что она впутала его в эту историю, то у нее на это есть ответ: она действительно втянула его в свою игру и готова повиниться, хотя и он бы мог решительно сказать: «нет». Ведь его никто не заставлял соглашаться. И потом, именно из-за него вся эта история приобрела широкую огласку. Наконец, разве не получил он замечательную возможность развязаться с этой Сэнди, сгорающей от любви? Пытаясь догадаться, что у него на уме, она шла вслед за ним по зеленому склону, вниз к тихому, пустынному двору, где за красивым цветущим кустарником увидела зелено-синюю воду бассейна.
Похлопав по траве рядом с собой, Куин лег на спину, заложив за голову руки. Солнечные лучи выхватили несколько седых прядей в его коротко подстриженных густых волосах, подчеркнули энергичную линию скул и рта.
Стараясь не смотреть на него, хотя это давалось ей с трудом, Челси опустилась на траву, на почтительном расстоянии от Куина, и положила голову на согнутые колени.
— Тихо, правда? Я люблю это место. Только здесь я по-настоящему отдыхаю и расслабляюсь, — начал Куин.
— Не дурачьте меня, — Челси не удержалась от вызывающего тона. — Вы всегда производили впечатление совершенно беспечного человека, вполне довольного жизнью.
— Внешность обманчива. — Он повернулся, и его взгляд скользнул по ее согнутой, напряженной фигуре. — Руководить «Райдер-Джем», добиваться от всех полной отдачи, поддерживать стабильность — все это не дается даром и требует огромного напряжения, — сдержанно возразил Куин, — но это не значит, что я должен работать на износ, сжав зубы, чтобы только показать, какой я честолюбец. Однако… — Его глаза улыбнулись, и теплая волна вдруг окатила ее с головы до ног. Он мог обворожить кого угодно, и, к несчастью для окружающих, знал это. В волнении Челси уставилась в даль, а он продолжал:
— Я хочу поговорить не о своей, а о вашей работе.
Это ее удивило. Ей казалось, что он предвзято относится к женщинам и думает о них только как о партнершах в постели, не интересуясь их внутренним миром и ожидая от них только утех и наслаждений.
— Что вы хотите узнать?
С этим-то она справится, так как знает свою работу досконально и гордится ею. Куин перевернулся на бок, положив подбородок на руку, а темная рубашка натянулась на его груди. В золотистых глазах появился живой интерес, когда он сказал:
— Все. Как вы начинали и как стали заниматься телевизионной рекламой в «Три А». Это агентство имеет большой вес, значит, вы кое-что смыслите.
— Представьте себе! — Ее темно-голубые глаза смеялись.
И она рассказала ему, как, окончив с отличием школу, поступила на секретарские курсы, потом пошла работать в «Три А» и одновременно посещала вечерний университет, чтобы совершенствовать свои знания, и быстро поднялась по служебной лестнице от секретаря до референта директора телевизионных программ. Как, работая с Майлзом, досконально освоила все тонкости телевизионной коммерческой рекламы, у нее появилась собственная солидная клиентура и как, по сути, стала руководить отделом.
— А остальное вы знаете, — закончила Чел-си, совершенно успокоившись.
Она сидела, по-прежнему поджав под себя ноги, и лениво срывала ромашки.
Куин оперся о локоть и прямо посмотрел на нее.
— Впечатляющий отчет. Я так понимаю, что вы без остатка преданы работе.
Челси слегка кивнула в знак согласия. Карьера — единственное, что она ценит в жизни, и не жалеет об этом. Она сама устроила свою судьбу, а чувства свои спрятала так глубоко, что они как бы перестали существовать. А раз их нет, они не могут причинить ей боль.
Куин задумчиво жевал травинку и, прищурившись, смотрел на Челси.
— Я не понимаю, как вы позволили Робартесу загнать вас в угол. Для женщины у вас вполне трезвый ум. Вы могли бы, минуя Робартеса, обратиться непосредственно к высшему начальству с просьбой о повышении.
«Логично», — с раздражением подумала Челси, ее задело за живое его снисходительное замечание насчет трезвого ума у женщин. Она сдержанно ответила:
— Вы правы. Но вы не знаете главу нашего агентства, иначе вы этого не предложили бы. Он вопросительно поднял свои красиво очерченные брови, и Челси уже более спокойно объяснила:
— Сэр Леонард — типичный женоненавистник. Он считает, что женщины не способны к руководящей работе, тем более — на директорском посту, а ведь я добиваюсь именно директорского поста. И если бы я сама обратилась с просьбой занять место Майлза, он и слушать бы не стал. — Она рассеянно сорвала еще несколько ромашек, добавив их к десятку уже зажатых в ладони. — Но Майлз, как говорят, пользуется доверием сэра Леонарда и знает, что я способна занять его место. Я, естественно, подумала, что его рекомендации плюс мой послужной список окончательно решат дело.
— А он попытался шантажом заставить вас спать с собой. — Куин лежал на спине, закрыв глаза от солнца. — Это еще хуже, чем женоненавистничество.
— Вы же шантажом заставили меня приехать сюда, — напомнила Челси и сорвала еще несколько ромашек. Это как раз тот случай, когда можно сказать: уж кто бы говорил, а ты бы помалкивал. И она не собиралась упускать своего!
— Но я сказал, что вы не пожалеете о проведенном здесь времени, — ответил он, не видя ничего дурного в том, как именно добился своего.
Разумеется, она не будет жалеть, что побывала в этих местах, где покой и вечная красота природы волшебным образом уже подействовали на нее.
Но у Челси появилось нехорошее предчувствие, что привез он ее сюда, чтобы соблазнить, — объяснение, будто надо было удрать от жаждущих сплетен газетчиков, при ближайшем рассмотрении не выдерживало критики, он же сам сбил их со следа сообщением своего пресс-секретаря. И то, что произошло у нее в спальне, когда они на минуту остались наедине, и то, как он смотрел на нее, только усугубляло эти подозрения. Если она позволит обольстить себя, то будет жалеть об этом всю жизнь. Как любовник он, должно быть, неотразим — наверное, многие женщины убедились в этом. Но она не была готова к подобным испытаниям. Челси погрузилась в свои тревожные мысли и не сразу услышала слова Куина. Он сел и, глядя на нее, сказал:
— Но ведь есть другая работа и другие возможности. Вы могли бы сказать Робартесу, что его номер не проходит, и перейти в агентство, где должным образом оценят ваши способности.
Он был серьезен, взгляд его стал вдруг внимательным, и он ждал ее ответа так, словно для него он имел какое-то значение.
