Ближе к вечеру Тадеу поехал в тюрьму. Он ездил туда регулярно, два раза в месяц, хотя держал свои визиты в тайне ото всех. Как-то дона Изабел спросила его, видится ли он с отцом, и он отрицательно покачал головой.
— Я твое единственное достояние, — говорил ему сухощавый старик с острым неприятным лицом, его отец, который за свои махинации заслужил пожизненное заключение. В снос время он был адвокатом Зе Паулу и Тиноку, так что удивительно ли, что он ненавидел их обоих и считал, что их состояния принадлежат ему?
— Ты берешь мое, - убеждал он сына. — А для того чтобы сделать мое пребывание здесь более сносным, мне нужны деньги и только деньги. Как можно больше денег!
Тадеу и так добывал их где только мог. Но отцу, сколько он их ни приносил, было всегда мало.
- Может быть, я все-таки попробую и обращусь к адвокату? – спросил Тадеу. — Может быть, тебе можно уменьшить срок?
Как он мечтал сократить свою пожизненную каторгу!
Старик рассмеялся скрипучим смехом.
- Ты хочешь отдать целое состояние за то, чтобы я находился здесь не тридцать лет, а двадцать пять? Не стоит, сынок! Лучше забери у доны Изабел все, что принадлежит мне. И еще ты можешь жениться на богатой девушке, как ты собирался.
- Мы с Жуди расстались, отец. У меня очень тяжело на душе, - признался Тадеу, надеясь хоть на какое-то сочувствие.
— Ты что, приехал ко мне жаловаться на свои сердечные неудачи? — изумился старик. — Мне нет до них никакого дела. Неудачи касаются тебя одного. Мне нужны только деньги! Привози их как можно больше! Как можно больше! У меня есть здесь долги. Я должен платить их вовремя. Если ты не привезешь мне денег, ты можешь не застать в живых своего старика отца.
И старик вновь рассмеялся скрипучим издевательским смехом.
Тадеу только вытер пот, выступивший у него на лбу. Он и так делал даже больше, чем мог, но и этого было недостаточно.
Аманда уехала от Артурзинью разозленная. Она так старалась его растрогать. О чем только не напоминала! Даже как целовались. Она не сомневалась, что этот слабак распустит, как обычно, слюни, начнет заикаться, сдастся на ее милость и она быстренько скрутит и его и наглую деревенскую девку, которая задумала втереться в ее семью. Не тут-то было. Этот идиот уперся как баран. Не клюнул ни на одну из ее приманок и, когда она начала на него орать, с ухмылкой заявил:
— Вот теперь я узнаю тебя, Аманда! Выкладывай, с чем приехала. Не в твоем характере вздыхать о прошлом, закатывая глазки!
Ей пришлось подыграть ему и сказать, что окольными путями до нее донеслись слухи, что он собирается продать свою фабрику некой фирме из Сан-Паулу. У нее возникло встречное предложение: если бы они сошлись в цене, она бы купила фабрику, и тогда их многие проблемы бы разрешились.
— Я подумаю, Аманда. Я обо всем подумаю, — важно сказал Артурзинью, словно и в самом деле был дельцом и мог о чем-то всерьез думать.
Тон Артурзинью, его самодовольство еще больше разозлили Аманду, и ушла она совсем не так, как думала, — не хозяйкой положения, а раздосадованной просительницей.
Но ее испытания, как оказалось, не кончились. Когда она вошла и свой кабинет, то за своим рабочим столом она увидела мать, которая просматривала бумаги и беседовала с управляющим. От этого самоуправства у Аманды позеленело в глазах. Управляющий передал матери еще пачку бумаг, и, поклонившись, вышел.
- Позволь мне узнать, что ты тут делаешь? — спросила бледная от негодования Аманда.
— Очень скоро узнаешь, дочка, очень скоро узнаешь, — зловеще произнесла Илда, вставая из-за стола.
Появление Селены подвигло Илду на то, чтобы вникнуть в их денежные дела. До сих пор и фабрика, и семейные финансы были целиком и полностью в ведении Аманды. Обожествив отца, старшая дочь пожелала служить ему и после его смерти. Все, что касалось фабрики, стало для нее святыней, а ее деятельность — служением, вторжение в которое она сочла бы святотатством. При этом она проявляла недюжинные деловые способности, и матери даже в голову не приходило вмешиваться в ее деятельность. Но, занявшись документацией, она обнаружила немало странных вещей.
Прежде всего, то, что ее старшая дочь переводила часть их общих доходов на свой личный счет.
— Как ты могла так поступить? — спросила Илда, предъявив Аманде неопровержимые доказательства ее нечестности по отношению к матери и сестре.
Но Аманда придерживалась совершенно иной точки зрения. Она сразу пошла в атаку.
— А ты хотела, чтобы все это время я работала бесплатно? — возмутилась она. — Разве я своими трудами не содержала вас обеих, тебя и Лижию. А врачи? Они стоили очень дорого! А санатории в Швейцарии?!
— По закону половина всего имущества принадлежит мне, и если на то пошло, то я продолжаю содержать вас обеих!
— Ты еще не наследница! Отец может быть жив! Ты еще ничем не владеешь! — наступала Аманда.
— Твоя сестра была тяжело больна, каждый день я сражалась за ее жизнь и выиграла эту битву. Выиграю и вторую. Теперь больна ты, дочка! Ты живешь в мире своих фантазий и хочешь всех и вся подчинить им. Но другие люди вправе жить так, как они хотят. Ты должна научиться уважать всех, кто живет вокруг тебя. Я тебя очень люблю и поэтому поступлю с тобой очень жестоко Я подам на тебя в суд, Аманда!
С этими словами Илда вышла, оставив свою дочь не в растерянности, не с чувством вины и раскаяния, а в ярости.
Аманда пришла в ярость потому, что ее близкие, те, ради кого она трудилась не щадя сил, ничего не смыслили в жизни и были готовы пустить плоды ее трудов на ветер. Она имела дело с безумцами, которые не видят дальше собственного носа и готовы себя погубить. Но Бог дал ей, Аманде, и ум, и силу воли, и она должна была спасти их любыми средствами. Она была вправе поступать с ними так, как посчитает нужным, поскольку действовала ради их собственного блага.
Аманда была не из тех, кто сдается. Но сейчас главным направлением борьбы была для нее Селена. Она думала только о ней и вдруг вспомнила, что незадолго до исчезновения отцу вырезали родинку, а значит, у него брали анализ на биопсию. Иными словами, в клинике остался кусочек его кожи, предназначенный для анализа. План созрел мгновенно: она забирает из клиники этот кусочек, а затем требует анализа для Селены. В том, каков будет результат этого анализа, она не сомневалась. Как не сомневалась в том, что Зе Паулу нашел очередной способ напасть на ее семью, которую давно мечтал разорить.
— Я боролась с тобой при жизни, — прошептала она, — так неужели ты думаешь, что позволю тебе победить после смерти?!
Она позвонила Тадеу и приказала приехать к ней.
