— Не смей открывать свой рот, пока я не задам тебе свои вопросы, — пригрозил Агеллар, вжимая педаль газа в пол.
Они приехали на пустырь, где при большом желании можно было как уединиться с девушкой, так и замочить какого-нибудь гада без опасения, что тебя кто-нибудь увидит.
— Сейчас ты мне расскажешь, каким образом известная нам обоим рия оказалась в компании твоего отца.
Парень сморгнул.
— Я не понимаю, о чем вы говорите.
Агеллар недобро усмехнулся.
— По-хорошему, значит, не хочешь… Выходи из машины.
Радок-младший, определенно, боялся, но виду не подавал — если и сомневался, выходить или нет, то недолго. Догадывался, видимо, что Агеллару не составит труда хоть за ноги вытащить его из машины, но тогда грозный тренер будет еще злее. Ему итак едва удавалось сдерживаться.
Варлан медленно вылез из машины, прикрыл за собой дверь, но он и представить не мог, что тут же получит удар в грудь. Воздух вышел из легких рваным выдохом, он закашлялся, но на ногах устоял. Агеллар не планировал причинять ему тяжкие телесные повреждения, процесс запугивания ему был необходим только для получения необходимой информации.
— Я повторяю вопрос…
— Не надо, — натужно просипел Варлан. — Я расскажу. Но прежде, чем вы ударите меня еще раз, я скажу вам, что вашей вины в случившемся не меньше.
И Радок быстро поведал Агеллару историю со спором, ханаи, поездкой в лагерь, и все это приправил своим собственным мнением.
— Я не поверил ей тогда, в столовой, когда она уверяла меня в том, что поездка прошла весело, а у нее при этом глаза блестели. Уверен, она бы и заплакала, но стеснялась — мы ведь привыкли видеть ее сильной. Лиа не счастлива, рейн Агеллар, а вся проблема в том, что рядом с ней постоянно вертится этот ублюдок Ривара. Мы и подрались тогда, потому что он житья ей не давал все это время.
— Ты знаешь, где его искать? — мрачно поинтересовался Алестер, сжимая кулаки. Ривара уже давно числился в его личном списке на предъявление "зубов[2]".
Радок покачал головой.
— Наверняка, он затаился. Ему угрожали, наверняка, припугнули. Залег на дно или ищет пути выхода на «толкачей», я не знаю. Ко мне не обращался.
— В отличие от Ранхил, — заключил Агеллар, отводя взгляд.
— Вы не расскажете мне, что с ней произошло?
— Хорошего — ничего, а об остальном тебе знать необязательно.
— Я всего лишь хотел ей помочь, — признался парень. — Я давно не видел отца, мы в основном по телефону общаемся, и не подозревал, что все настолько далеко зашло. Раньше он был полулегальным импортером.
— Все изменилось. Мне нужны все данные, которые только можно получить о местонахождении твоего отца и его сообщников.
Радок достал телефон, но помедлил.
— Вы же понимаете, что меня найдут и убьют, — просто сказал мальчишка. Агеллар взглянул в его глаза и понял — он знает, о чем говорит.
— Не найдут и не убьют, — твердо ответил Алестер. — Я могу защитить любого, кто в моей защите нуждается. Жаль только, что до Ранхил это еще не дошло.
Я никогда не задумывалась на тему, какой уклад жизни у южан. Ровным счетом я ничего не знала и об их отношении к женщинам. Когда мы вошли в предоставленный нам номер, я с некоторой оторопью уставилась на убранство комнаты, а самое главное — на матрас возле кровати.
— Располагайся, — широким жестом Лейб обвел именно лежак, причем глумливо заржал при этом.
— Ладно хоть не охапка сена…
— Язвишь, — прошипел он. — Жаль, я не увижу, как южане с тебя спесь собьют.
- Как, вы не приедете меня навестить? — разошлась я.
- Поговори мне еще, — огрызнулся Лейб.
Я опустилась на матрас. Ягри расстегнул форменный китель, стянул, не развязывая, галстук, и сел за небольшой столик. Небольшой поединок взглядов, и я задала ему вопрос:
— Скажите, зачем я вам?
— Ты мне вообще без надобности, — просто ответил Лейб. — Мне нужен исключительно Агеллар.
— Почему вы уверены, что ему есть до меня дело?
Ягри усмехнулся.
— Вот и проверим. Если есть — хорошо, у меня к нему старые счеты. А если нет — тебе же хуже. Видишь ли, — он подался вперед, — сами по себе женщины на юге ничего не стоят. В священном писании черным по белому прописано, что мужу женщина дается лишь для удовлетворения его потребностей и продления рода, не более. Женщина ведет дом, растит детей и всячески ублажает мужа. У нее нет никаких прав, а если она проявляет характер, ее отправляют Маоэл — по-нашему это почти то же самое, что бордель. Только в борделе женщины идут по собственной воле и получают за это деньги, а в Маоэл попадают в наказание.
— Патриархат налицо, — подытожила я.
— Вот именно. Так что тебе придется очень несладко здесь, подумай лучше об этом.
— Я так понимаю, везете вы меня именно туда? — холодно поинтересовалась я.
— Они предлагают хорошую цену, — алчно заблестели глаза Ягри. — Если кто-то предложит больше — я даже заморачиваться не стану. Напомню, что ты мне не нужна. Этот дотошный сукин сын Агеллар наверняка уже знает, с кем ты уехала. Позже я с ним свяжусь и назначу сумму выкупа и условия.
— А если вы уже продадите меня на тот момент, что же вы предъявите Агеллару?
Полные губы Ягри исказила подлая усмешка.
— Кто сказал, что я собираюсь быть честным? Главное, чтобы он поехал за нами, большего мне не надо.
Ягри оказался классическим злодеем. Как банально — рассказать жертве о своих планах. Его можно понять, он уверен, что я ничего не смогу сделать со своим знанием, и в этом он, конечно же, прав. Другое дело, кто сказал, что я не рискну побороться за свою жизнь?
Итак, что мы имеем. Лейб пытается загнать Алестера в ловушку, и я этому невольно поспособствовала. Если он поспешит на выручку, то ловушка захлопнется, и мы вместе окажемся в большой беде. Вряд ли Ягри задумал оставить Агеллара в живых, иначе просто взял бы деньги и исчез. Бывший военный опасен для него, и он прекрасно это понимает. Меня же ждет роль непонятно кого, но нет гарантии, что смерть в моем случае не будет гуманнее.
— Вижу, ты впечатлена? — довольно заявил Лейб.
— Вижу, вы любите производить впечатление, — парировала я, унимая внутреннюю дрожь. — Не выплюнешь косточки, не отведав вишни, так что поживем — увидим.
Лицо Ягри пошло бурыми пятнами. Он вскочил с места, навис надо мной и прошипел:
— Маоэл. И пусть порядочные и непорядочные хены делают с тобой все, что им заблагорассудится.
Я пожала плечами, мол, как хотите. Не то, чтобы я опускала руки, но ничего дельного в голову пока не приходило.
К чести Лейба, если таковая вообще существует в природе, он заказал нам ужин. До момента, когда в комнату постучала и вошла неопределенного возраста женщина в длинном балахоне и с сооружением на голове, закрывающим все, кроме лица, с подносом в руках, я была уверена, что мне кусок в горло не полезет. Как только она расставила тарелки и от них пошел аромат, я поняла, что меня можно пытать едой — я расскажу все, что знаю, если мне сейчас дадут хотя бы кусочек.
— Прошу, рия, не побрезгуйте здешней кухней. Жена Зулбара превосходно готовит.
Женщина безмолвно склонилась в почтительном поклоне.
— Пошла прочь, позже придешь, — махнул рукой Ягри, даже не взглянув на нее.
— Зачем вы так с ней? — спросила я, придвигая к себе тарелку. — Что она сделала вам плохого?
— Кутран? — удивленно переспросил Лейб. — О, ничего. Она милейшая женщина. Но ее проблема в том, что она родилась не в той стране, чтобы к ней относились уважительно, — он улыбнулся, но извиняющейся улыбка не выглядела. Скорее, издевательской.
Я увлеклась едой, скрывая в тарелке горящие бешенством глаза. Не важно, в какой стране надлежало бы родиться этой женщине, куда важнее, что ты, подонок, пользуешься тем, что женщин здесь не уважают. Самоутверждаться за чужой счет — как это низко.
Покончив с ужином, я с надеждой покосилась на дверь, которая по моим представлениям вела в ванную.
